Ряженые - Григорий Свирский

На другое утро звонит раббай Бенджамин, "Бешеный Янки", - басит со смешинкой в голосе:

- Поздравляю будущего члена израильского Кнессета!

Юра ощутил ироническую смешинку, и все же не удержался, спросил, не считает ли равви, что за этим что-то есть?

- Боже упаси! - прогудел телефон. - Обычная газетная трескотня. Специально звоню, чтоб не приняли наши предвыборные трюки всерьез: иначе подхватите общую хворь - удручающее разочарование. Вам болеть некогда...

Но еще через неделю в утренней газете "Едиот Ахронот", которую на курсах гидов-полиглотов иначе и не называли, как "газеткой шоферов", появилась статья под заголовком: "Из тюрьмы в Кнессет с минутной остановкой". Статья глумливая, ерническая, но по отношению к доверчивому, ни в чем не повинному "узнику Сиона" почти уважительная...

Марийка, воспитанная в почтительном доверии к печатному слову, расстроилась.

- Я же говорила, не иди с облезлым!..

Однако известность, хоть какая-никакая, все же известность, в тот же день позвонили из Министерства иностранных дел, сообщили, что с Юрием Аксельродом хотят встретиться представители вашингтонской синагоги, гостящие в Израиле.

Юра попросил Марийку подогреть блинчики с яблоками, на которые бабушка была великий спец, бросил взгляд в зеркало, не съехала ли на затылок его праздничная черная кипа правоверного еврея, приготовился к непривычной миссии.

И тут снова будто взорвался телефон.

- Боже упаси вас, Джордж, от этих гостей! - грохотал раббай Бенджамин. - Эта вашингтонская "синагога" - никакая не синагога, а церковь "Евреи за Христа". Пошлите их всех незлым русским словом куда подальше...

Отменять было неудобно: блинчики уже подогрели. К тому же гости двигались в сторону дома - двое респектабельных людей, мужчина-коротышка на высоких каблуках и высоченная леди с белозубой улыбкой американской кинозвезды. Юра за праздничным столом не скрыл от них, что он вряд ли станет приверженцем их синагоги, но "в свободном мире каждый имеет право молиться на все двадцать четыре стороны..."

Веселый голос раввина Бенджамина прозвучал в трубке уже на другое утро:

- У меня в руках свежий "Едиот". От этих гостей все ортодоксы бежали, как от чумы, один залез под стол, а вы... Оказывается, вы дипломат. Молодец! Пригодится... на черный день.

До зимы "ВОЗВРАЩЕНИЕ..." прокатило Юру еще по восьми городам. И каждый раз после "толковища" во славу "ВОЗВРАЩЕНИЯ", по сути, к самим себе, его обступала толпа, которой в стране, в отличие от Юры, "не повезло". Все столпившиеся были из "колбасной алии", как иронизировали по поводу новичков "идейные сионисты" семидесятых годов. Многие из новичков, и в самом деле, были на краю бездны. Разразилась эпидемия самоубийств. Уже пятьсот "русских", как правило, отцов семей, не нашедших здесь никакой работы, покончили жизнь самоубийством!...

Попытка помочь отчаявшимся началась у Юры с неудач. На первом же "учредительном" сборище к нему протолкался воспаленно кричавший что-то мужчина лет сорока в белой замасленной панамке с надписью "ШОЛОМ". На его плечах сидел, цепко обхватив ручками шею отца, мальчонка годков двух-трех. Назвался отец мальчонки "Узником Сиона". Юра принялся было допытываться, где сидел, не в Мордовии ли? Оказалось, узником он чувствует себя здесь, в стране Сиона. Он геолог, работы нет и не предвидится... Хотел бежать в Штаты. В аэропорту Бен Гуриона засада: расплатись за депортацию в Сион уедешь... Нацелился на Канаду. Списался с приятелем... А тут какой-то министр, "пудель Переса" его называют, как гаркнет из Израиля: "Не может быть беженцев из свободной страны!" Приятель позвонил оттуда: закрылась возможность... Жена ушла. Хоть пропадай!

"Хороша свободная страна... - мелькнуло у Юры. - С полицейской засадой и банковским "глазком"...

За неделю он обзвонил и объехал все министерства, связанные с абсорбцией или визами. Глухо! "Пудель Переса" бросил трубку...

Следующая неудача подкараулила его в маленьком городке, южнее Бершевы. Двое заплаканных стариков терпеливо ждали, пока толпа разойдется, наконец, кинулись к нему, захлебываясь словами, перебивая друг друга.

История была и вовсе дикая. В квартиру стариков вдруг ворвалась полиция. Семья обедала. Больной отец-сердечник, мать, дочь Лара-студентка. Отцу, ни слова не говоря, надели наручники. От возмущения он взмахнул скованными руками. Повалили на пол. Пинали сапогами. Отца и мать запихнули в один "Виллис", дочь - во второй. По дороге женщина- полицейская, схватив Лару за волосы, била ее головой о железную стенку "Виллиса". Пока довезли, лицо Ларисы стало синим. В полиции им объяснили, что на еврейском кладбище городка кем-то повалены и разбиты памятники. Власти решили, что это могли сделать только "русские". Так-как в микрорайоне других "русских" не было, схватили их. Взяли отпечатки пальцев, за что их же заставили уплатить по триста шекелей, и бросили в камеры. Три дня семейство сидело взаперти вместе с ворами и проститутками. Воры столкнули задыхавшегося старика с нар, он ударился о каменный пол, разбил голову. Чтоб не раздражал своим криком, вкололи ему, держа за руки за ноги, наркотик.

Через три дня выяснилось, что оттиски пальцев стариков и их дочери вовсе не совпадают с оттисками на кладбище. Не тех взяли... Задержанных вытолкали из участка, даже не извинившись перед ними.

- Лара в панике, - сказал старик, морщась от боли и прижимая руку к забинтованной голове, -. обходит сейчас все посольства, чтоб удрать отсюда куда глаза глядят...

Брутальность израильской полиции давно была в стране притчей во языцех. Но чтоб так бесчинствовали?!

Несколько дней Юра потратил на хождение по полицейским начальникам и кабинетам МВД, рассказывал о бедах стариков в мэрии Иерусалима и редакциях ивритских газет, которые, узнав, что никого из задержанных не убили, сразу же теряли к делу всякий интерес. У Юры появилось почти физическое ощущение, что его схватили за горло...

И, кто знает, не сорвался бы Юра, не наградил бы полицейского офицера, арестовавшего стариков, всеми расхожими эпитетами, которые произносил мысленно, если б не свела его судьба с русым кудрявым гигантом лет сорока пяти по имени, показавшемся Юре младенческим - Йоси. Он наткнулся на него в приемной министра полиции. Йоси был в ярости, кричал, что полиция опозорила страну, что Израиль не Африка...

Очень он был живописен, этот кудрявый гигант. Зима на дворе, а Йоси почти гол. На плечах нечто среднее между легким комбинезоном и голубым купальником с большим вырезом сзади. Своей непомерно широкой и голой, со вздувшимися мышцами спиной он походил на профессионального японского борца на арене, которого лучше не задевать. Вышедшие для успокоения крикуна полицейские офицеры взглянули на огромного, как башня, Йоси, на его мощные, в рыжих веснушках, руки и... ограничились увещеваниями.

Со всеми другими просителями они не были столь сдержанны. Юру просто напросто выкинули за дверь. Он присел на каменную ступеньку лестницы, размышляя над тем, можно ли еще что-то сделать?

Тут показался Йоси, Юра вышел на улицу вслед за ним. Некоторое время двигались молча. Йоси оглянулся, взглянул на бессильно опущенные плечи незнакомого парня, с которым здесь не пожелали даже разговаривать. Кожаная курточка на парне старенькая, вытертая на рукавах до материала ("из русских, ясно..."), окликнул его:

- Молодой человек, вы сколько лет в стране?.. Всего то!.. По какому делу приходили?

- По личному - огрызнулся Юра, не привыкший распространяться о чужой беде.

- Мда... Этак и повеситься можно... Я тут четверть века. Полиция всюду сволочь. В Турции, говорят, еще хуже.

Юра усмехнулся горестно. Ускорил шаги.

- Многие считают, и я тоже, ваша алия девяностых счастливая, - Йоси так же ускорил шаги. - В сорочке родилась. Нас, в семидесятых, считали профанами и лжецами. Диплом, ясное дело, я купил в своем бандитском Ростове. А про свою старенькую "Победу", которую оставил отцу, я и заикнуться не мог. Хохотали. Мол, врет русский как сивый мерин... Оказалось, наша любимая радиостанция "Кол Исраэль", вопившая "Вы желанны! Вас ждут!" врала, как нанятая. В канцеляриях -мисрадах ихних, над нами глумились. Давали понять, незваный гость хуже татарина... А сейчас-то! В каждом районе создан для вас, эмигрантов, специальный отдел, Рокезет-клита называется. Клерки вокруг новичков хороводят, в чем, дорогой-перламутровый, нуждаешься?.. Слушай, парень, все обойдется, не журись. Как вас зовут?.. В кафе "Атара" бывали?.. Знаменитое кафе. Заглянем на чашку кофе. Приглашаю...

Дождь накрапывал все сильнее. Юра взглянул на часы. Ладно, переждем в кафе...

- Ты думаешь, я преувеличиваю? - начал Йоси, когда у них приняли заказ. - Взглянем на вещи шире... Смотри, кроме государственной рокезет-клиты, сколько вокруг вас хлопотунов? "Мосты мира" есть такая организация. Еду привозит, сам видел, целыми коробками, вещи доставляет, кому что надо... Христианское братство, или как его там? из Голландии, которое оплачивает новичкам счета зубных врачей, дает деньги на мебель, слышал про такое братство? Для меня, старожила, это чистая фантастика. Нам кто помогал? Никто... - Видно, такая была у Йоси манера убеждать собеседника. Сам себе вопрос задаст, сам и ответит... - Важно, Юра, чтоб у человека не было ощущения заброшенности. И чтоб себя уважал. Не случайно говорится, как ты смотришься в зеркало, так оно тебя отражает! Ты... можно будем на "ты"?