Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2 - Андрей Болотов

 Езда от помянутого села была уже вдоль по берегу Волгл, бором и лесами, довольно гориста и чрезвычайно песчана и тяжела.

 Сими глубокими песками принуждено нам было ехать около 15–ты верст до того места, где нам через Волгу перебираться долженствовало, и на сей дороге наезжали мы многие на берегу оной сидящие деревни, как–то: деревня Никулино, Растрятпно, Ляушкино.

 Но как ни дурна была дорога, но мы к перевозу приехали еще довольно рано, и надеялись убраться далеко за Волгу; однако в надежде своей обманулись.

 Мы не застали парома на тутошнем береге, а был он на сопротивном и перевозчики не скоро к нам его перевели; мы сколько ни кричали, но принуждены были часа три дожидаться и не прежде переехали как уже в сумерки, да и то по счастию помог нам в том нашинский воеводский товарищ г. Копылов.

 Ему случилось в самое то время ехать с той стороны для осматривания дорог и он принудил перевозчиков себя перевесе. Итак, мы с ним тут съехались вместе.

 Он, увидел меня, подослал тотчас спросят, кто таков я, и услышав узнал, что я самый тот, которого в Кашине давно дожидаются; и как ему хотелось со мною поговорить, то взошел он со мною на паром и мы с ним тотчас познакомились.

 Человек был он уже немолодой, а притом простой и добрый; итак, не трудно было к нему прикроиться и с ним сладить.

 Я не преминул с ним переговорить обо всем нужном, относящемся до того дела, за которым я в Кашин ехал, и он был так добродушен, что вызвался сам мне все рассказывать.

 Он уведомил меня, что мачеха племянниц моих находится еще в Кашице и с нетерпеливостью меня дожидается, и советовал всячески уговаривать ее продать свою седьмую часть, обещая торговать ее сам, буде она нам продавать ее не станет.

 Я был очень рад, что попался мне на первой встрече нужный и такой человек, который мне впредь может очень пригодиться, и сия встреча предвещала мне нечто хорошее.

 Распрощавшись с сим господином пустились мы на пароме чрез Волгу: она от бывшего наводнения была еще очень велика и так быстра, что паром снесло далеко вниз, ибо он ходил тут не на канате, а на гребле. По счастию был тогда небольшой ветерок с верху и волнения не было, а потону и переезжать было не опасно.

 Не успел я переехать чрез реку, как гляжу другая коляска мне на встречу, и в ней одна госпожа едущая на перевоз. Это была госпожа Попова, Татьяна Матвеевна, родственница покойного моего зятя.

 Сия также, подослав спросить обо мне, желала со мною видеться и говорить; итак, познакомился я и с оною, и мы поговорили с нею несколько.

 Все меня незнаючи знали, а я никого не знал и не ведал. Все меня просили, чтоб я не оставил моих племянниц, а меня и без того долг тем обязывал. Однако обеими встречный сими был я очень доволен.

 Как переправились мы чрез Волгу в самые почти уже сумерки, то некуда было ехать далее, но мы принуждены были расположиться ночевать тут же на берегу, в находящемся тут славном селе Медведицком, называющимся сим именем потону, что сидело при устье реки Медведицы.

 Сия глубокая и немалая река протекала сквозь Кашишский уезд и впадала подле самого села сего в Волгу. Самое село и находящийся и нем господские дом и многие знатные деревянные здания представляли с реки вид очень хороший. Мы наехали тут множество стругов, идущих вверх с ядрами, а иные с железом.

 Как в минувшую ночь тараканы принудили меня спать на дворе и проводить ночь беспокойно, то тут употребил я осторожность, и велел поискать для себя такой квартиры, где бы не было сих досадных насекомых.

 Однако сие скорее сказать, нежели сделать было можно. Все люди мои принуждены были долго по всем дворам бегать и везде находили и тут превеликое их множество, и насилу–насилу нашли; и хотя я и долго принужден был стоять и дожидаться, но за то и получил квартиру очень коронную, у богатого мужика, бывшего во время семилетней войны с купцами в Пруссии и живущего тут в белое избе и очень изрядно. Итак, спал я в сию ночь спокойно.

 Ночевавши в селе Медведицком, встали мы ранее обыкновенного и спешили окончить свое путешествие, ибо оставалось уже сделать один только переезд до дома моих племянниц.

 Мы располагались было ехать вдоль по реке Медведице, но хозяин нам отсоветовал, а говорил, чтоб мы ехали лучше большою дорогою; которому совету мы и последовали и своротили уже на 16–й версте влево.

 Тут надлежало нам ехать мимо одной деревни, где жил один мой старинный знакомец, спослуживец однополчанин и бывшие мой капитан, Иван Федорович Коржавин.

 Мне восхотелось к нему заехать и с ним повидаться, и как был он мне чрезвычайно рад, то просидел я у него часа полтора, напился чаю, и наговорился с ним досыта обо всякой всячине.

 Напоминание претекших времен и того, как мы с ним вместе служили и горемыкали, было наиглавнейшим предметом наших разговоров. А как был он и племянницам моим дружен и живал с покойным зятем моим всегда в дружбе, то поговорили мы и о их обстоятельствах и он охотно соглашался, по просьбе моек, и с своей стороны помогать в чем будет возможно.

 Расставшись с ним, ехали мы уже недолго, и наконец имели удовольствие приехать в село Веденское, где жили мои племянницы, благополучно.

 Но как письмо мое нарочито уже увеличилось, то о дальнейшем расскажу вам в письме будущем; а теперешнее окончив, скажу, что я есмь ваш и прочая.

<center><img src=«b02_05.jpg»></center>

Письмо 145–е.

 Любезный приятель! Теперь по порядку надобно мне вам рассказать о пребывании моем в кашинских пределах и обо всем там происходившем.

 Приехав в дом моих племянниц не нашли мы никого из хозяев дома. Сам большой или паче малолетной хозяин находялся въ городе Бежецке у учителя, a из племянниц моих большая, какъ хозяйка, поехала въ бежецкую их деревню, a меньшая въ лежащие неподалеку село Зобкино къ госпоже Калычовой, лучшей приятельнице и покровительнице моих племянниц, боярыне очень почтенной и добродушной.

 Но по счастию и равно как нарочно случилось в тот день и не задолго предо мною, приехать к ним в дом одной старинной моей знакомке Лукерье Михайловне, бедненькой, но крайне веселого и шутливого нрава старушке–дворянке, живавшей часто у моих племянниц в доме для компании, и как не однажды и меня она в прежнюю бытность в Кашице до слез от смеха доводила, то была она мне очень знакома и я, обрадовавшись ее увидев, закричал:

 — Ах! друг ты мой сердечный! Лукерья Михайловна! Как я рад, что вижу тебя в живых и в добром здоровье! Все ли ты хорошо поживаешь, и все ли еще всего на свете боишься?

 — «Слава, слава Богу, батюшка! ответствовала крайне мне обрадовавшаяся старуха. Насилу, насилу мы тебя, друга моего верного, винограда зеленого, дождалися. Но чур! слышишь чур, не стращать меня опять по прежнему!»