Гибель Богов. (трилогия) - Ник Перумов

Большой Прием Владычицы! Это было нечто вроде совета со знатнейшими родами сэйравов; здесь официально оглашались последние новости с границ, разбирались важнейшие события, происшедшие в королевстве, и здесь же принимались решения. Потом отдавались приказы и выбирались те, кому выпало их исполнять. Разумеется, Малый, Собственный Ее Величества Совет Халлана уже обсудил все это, однако Большой Прием все еще сохранял свое значение, ибо если не будет согласия Владычицы с сэйравами… Хотя порой Трогвару казалось, что Она просто не может сделать что-то такое, что бы не было тотчас искренне одобрено всеми.

Точно в назначенный час, когда опустел резервуар больших водяных часов, по залу разнесся гулкий голос многочисленных труб. Все разговоры замерли, успевшие присесть поспешно вскочили со скамей и пуфов; взоры собравшихся обратились на золотую двустворчатую дверь, изукрашенную тонкой резьбой…

Раздались гулкие шаги стражи, четверо гвардейцев громадного роста торжественно вступили в зал, а за ними легкой походкой, почти не касаясь земли, вошла Она.

Трогвар замер, не в силах отвести глаз; ему казалось, что грудь сейчас разорвется от бешеных ударов сердца; он добился своего — он воочию видит Ее!

Улыбаясь, Владычица прошла к трону. Если бы принцесса Арьята могла видеть ее сейчас, она была бы несказанно поражена — ее соперница ничуть не изменилась.

Взгляд Хозяйки Халлана скользил поверх спин склонившихся в глубоких, почтительных поклонах. Ее лицо не блестело от мазей и притираний. По мнению Ее подданных, Она не нуждалась в иных, не Природой дарованных красках. Бездонные глаза смотрели весело; и всем собравшимся Она казалась словно всеведущим духом этой земли, почему-то решившим облачиться плотью…

— Здравствуйте, друзья мои, я прошу вас садиться! — Владычица подняла руку, стоя у трона, и сама опустилась на него не раньше, чем устроились все собравшиеся в зале.

Словно очнувшись, Трогвар только теперь смог отвести взгляд от стройной фигуры со странными бело-черными волосами на высоком резном троне; и в глазах остальных собравшихся здесь он прочел то же, что чувствовал сам, — восторг, восхищение, упоение, преклонение перед этим неземным существом; Смертный может лишь низко склониться перед Ней и кинуться в огонь по первому Ее приказу.

И только теперь Трогвар заметил на самой верхней ступени трона рослого и могучего воина с роскошной копной черных волос и жестким взглядом тигриных глаз на красивом и твердом лице. Сильные руки были обнажены до плеч, открывая тугие вздутия мышц; он носил безрукавку ало-синих цветов Владычицы, на груди висела тяжелая драгоценная цепь с крупным кроваво-красным рубином. Руки воина небрежно опирались на длинный двуручный меч-страшилище.

В первый миг Трогвар даже не понял, что заставило его замереть с раскрытым от удивления ртом.

Знак! Знак на этом типе! Всемогущий Создатель, отец Ялини и Ямерта, это же Белый Единорог! Знак вне Разряда Мастеров, вне пределов Иерархии, Знак, присуждаемый лишь общим решением всех без исключения лучших Наставников Игры Мечей как признание непобедимости его обладателя. Еще когда Трогвар был в Школе, об этом Знаке ходили легенды. Да-да-да, и Главный Наставник как-то раз был срочно вызван в столицу, отсутствовал месяц, а потом поползли разговоры, что будто бы Конклав присудил кому-то этот за десятилетия никому не доставшийся Знак… И значило это, что все Наставники, обладатели Знаков Ворона или Белого Дракона, так и не смогли зацепить Атора. По условиям, он с одной палкой должен был взять верх над двенадцатью одновременно нападавших на него, причем стоя не у стены, а с открытой спиной; для таких испокон веку и существовал этот особый Знак Белого Единорога…

Значит, все тогдашние слухи были правдой… Трогвар не мог объяснить почему, но отчего-то ему до слез стало обидно за благородный Знак. Нет, не этому верзиле должен был достаться он!

Трогвар буквально впился взглядом в Атора; и следующей, роковой его мыслью, внезапно вытеснившей все остальное, стало: „Да как же ты смеешь так смотреть на Владычицу?!“

С глаз Трогвара словно бы упала пелена; он не слышал мелодичного, точно весенний ручеек, голоса Владычицы, он забыл обо всем — его взоры были прикованы к Великому Атору, и только к нему одному. А тот стоял расслабленно, чуть рассеянно оглядываясь по сторонам; и как же странно менялся его взгляд, когда он поворачивался к Ней! Так загнавший добычу волк смотрит на нее перед последним броском, уже предвкушая сладостное пиршество; так уже выпроставшая раздвоенное жало змея смотрит на оцепеневшую птичку; так мужчина смотрит на доставшуюся ему с боем женщину.

Трогвар видел надменно вскинутый подбородок, едва заметный хозяйский наклон головы; но самое главное — в глазах Атора Крылатый Пес заметил тот самый маслянистый блеск, что он совсем недавно видел у толстого купца на рабском рынке, похотливо ощупывавшего молодую рабыню…

Нет, Трогвар не мог ошибиться! Не как на Великую Владычицу, свет и счастье земли Халлана, смотрел на Нее Атор, пусть даже и знаменитый боец, но как на женщину, покорную жену — вот кем Она была для него!

Трогвар не чувствовал жаркого, прилившего к щекам румянца; впервые в жизни он внутренне корчился от непереносимого оскорбления — Атор вожделеет к Ней! Он посмел желать Ее, точно она послушная трактирная служанка! Он, он… Мысли Трогвара путались, кровь бросилась в голову; подумать только, ему пришлось просить милости этого святотатца! А тот еще и отказал…

И неужели не видят всего этого непотребства, этого неприкрытого, мерзкого желания во взоре Атора остальные, стоящие и сидящие сейчас в этом зале?! Кто они — слепцы, трусы или же и то и другое вместе?! Неужели Знак Всесильного Единорога умертвил их волю, и они покорно сносят неслыханное в Халланской земле святотатство?! Это невозможно вытерпеть, это нельзя так оставить, пусть он расстанется с головой, но нельзя же покорно молчать!

Лениво скользивший по залу взгляд Атора внезапно остановился, встретившись с горящим, точно в глазницах вместо зрачков — тлеющие уголья, взором Трогвара. Ненависть в этих глазах читалась слишком легко, чтобы всесильный предводитель Халланских ратей мог оставить это без внимания. В его взгляде безразличие сменилось недоумением, недовольством, а потом и гневом. Но остановить Трогвара он уже не успел.

Не успел и капитан Умбато, с некоторой тревогой косившийся на молодого воина, замершего с таким странно-зловещим выражением на лице. И кого-то очень напоминало Капитану это лицо… Того, кого Капитан старательно пытался забыть все долгие годы.