Лабиринт чародея. Вымыслы, грезы и химеры - Кларк Эштон Смит

Ученые предположили, что внутри угасающего светила осталась раскаленная магма, прикрытая сравнительно тонкой коркой, – эта магма и вызывала извержение вулканов. С Земли невооруженным глазом было видно только один из них, но в телескоп астрономы наблюдали и множество других. «Люцифер» подлетал все ближе к огромному черному диску, что закрывал уже четверть эклиптики и полностью заслонял собой созвездия Весов, Скорпиона и Стрельца; на его темной поверхности красными факелами пылали вулканы.

Долгое время диск висел над путешественниками, а потом вдруг, словно по волшебству, оказался внизу – чудовищный, разрастающийся черный-пречерный круг с красными точками кратеров, испещренный пятнами, исчерченный прожилками неизвестных слаборадиоактивных материалов. Как будто ночной космический гигант укрылся в пропасти между мирами, выставив над собой огромный щит.

«Люцифер» летел к нему, словно стальная игла, устремившаяся к исполинскому магниту.

Еще перед запуском каждый член экипажа твердо вызубрил свою роль, а время рассчитали безукоризненно. И вот теперь Сайбл и Самак, механики, отвечающие за антигравитационные магниты, начали колдовать над переключателями, запуская генерацию силы для противодействия солнечному притяжению. Огромные агрегаты высотой в три человеческих роста, из-за индукционных катушек напоминавшие исполинские статуи Лаокоона, вытягивали из космоса отрицательную энергию, способную во много раз превзойти силу тяготения Земли. Когда-то давно «Люцифер» с легкостью превозмог притяжение Юпитера и даже подлетел настолько близко к Солнцу, насколько позволяли его охлаждающие и изоляционные системы. Потому и логично было рассчитывать, что удастся приблизиться к черной сфере, обогнуть ее и, сбросив бомбы в нужных местах, улететь прочь.

Магниты начали издавать даже не звук, но монотонные низкочастотные колебания, которые улавливались скорее телом, чем ухом. Корабль задрожал, и члены экипажа ощутили зудящую боль. На их бесстрастных лицах не отразилось ни тени волнения; все напряженно вглядывались в шкалы приборов, где медленно ползли вверх огромные стрелки, показывающие постепенно генерируемую энергию: минус одна земная сила тяготения, минус две, пока наконец число не достигло пятнадцати. Солнце притягивало «Люцифер» с невероятной силой, он падал с огромной скоростью, но сила, что вжимала людей в кресла, придавливала наливающейся тяжестью, постепенно уменьшалась. Стрелки ползли вверх… Все медленнее… Шестнадцать… Семнадцать… Замерли. Падение «Люцифера» замедлилось, но не прекратилось. А меж тем переключатели были вывернуты до предела.

В повисшей тишине Сайбл ответил на всеобщий невысказанный вопрос:

– Что-то пошло не так. Возможно, мы имеем дело с неким непредвиденным повреждением индукционных катушек, ведь при их производстве использовались необычные и сложные сплавы. А может, какие-то элементы оказались нестабильными или стали нестабильными со временем. Или на них повлияла энергия, выделяемая гаснущим Солнцем. В любом случае мы не можем увеличить мощность, а над самой поверхностью нам потребуется превзойти земную силу притяжения в двадцать семь раз. – Он умолк, но после небольшой паузы добавил: – Тормозные двигатели увеличат сопротивление до девятнадцати. Но этого все равно не хватит, даже на теперешнем расстоянии от Солнца.

– Сколько у нас времени? – спросил Хилар, обернувшись к навигаторам.

Калаф и Карамод принялись совещаться и считать.

– Если задействуем тормозные двигатели, до соприкосновения с поверхностью у нас будет два часа, – ответил наконец Калаф.

Услышав эти слова, механик Эйбано тут же, не дожидаясь приказа, дернул рычаг и на полную мощность запустил тормозные двигатели, расположенные на носу и по бортам «Люцифера». Падение еще немного замедлилось, еще немного уменьшилась давящая на людей тяжесть. Но корабль все равно продолжал мчаться к солнцу.

Хилар и Хан Йоаш переглянулись; в их взглядах читалось понимание и согласие. С трудом они поднялись со своих кресел и, тяжело ступая, направились к оружейной, которая занимала почти половину космолета. Там ждали своего часа сотни бомб. Хилар и Хан Йоаш молчали – да и к чему были слова, – как и остальные члены экипажа, которые не выказали ни одобрения, ни сомнений.

Хилар открыл дверь оружейной, и они с Ханом Йоашем на миг замерли на пороге и оглянулись, чтобы в последний раз взглянуть на лица товарищей, – лица, на которых четко нарисована была лишь готовность принять свою судьбу перед неминуемо надвигающейся гибелью. Затем люк оружейной закрылся.

Хилар и Хан Йоаш приступили к работе: стоя спиной к спине и действуя слаженно и методично, они продвигались между рядами огромных яйцевидных бомб, которые располагались в строгом порядке в соответствии со своими активными элементами. На подготовку одной бомбы уходило несколько минут, потому что каждая была снабжена удобными переключателями и рычагами. Оставшегося до столкновения времени хватало лишь на то, чтобы задействовать таймер и взрывной механизм на одной бомбе каждого типа. На дальней стене оружейной висел большой хронометр, так что Хилар и Хан Йоаш могли точно все рассчитать. Активированные бомбы должны были взорваться одновременно, чтобы в тот самый миг, когда «Люцифер» коснется поверхности, началась цепная реакция и сдетонировали остальные заряды.

Корабль продолжал свой роковой полет, сила тяжести все росла, и Хану Йоашу с Хиларом все труднее было работать. Они боялись, что вскоре совсем не смогут двигаться и не успеют подготовить вторую партию бомб. Преодолевая втрое возросшую перегрузку, они кое-как добрались до кресел, стоявших перед экраном, на который передавалось изображение снаружи.

На экране разворачивалась грандиозная и удивительная картина. Внизу обзор уже целиком заслонила поверхность Солнца. Под кораблем проступал черный, лишенный горизонта ландшафт, на котором сложно было что-либо различить: то тут, то там его на мгновение освещали красные вспышки извергающихся вулканов, мерцали голубоватые области с неведомыми радиоактивными веществами, все ближе надвигалась черная бездна – в ней уже проступали горы, в сравнении с которыми Гималаи показались бы жалкими холмами, и пропасти, куда поместились бы целые астероиды и планеты.

Среди этого поистине циклопического ландшафта горел огнем огромный вулкан, который астрономы окрестили Гефестом. Именно на него смотрели из окна башни-обсерватории Хилар и Родис. Из жерла в темные небеса вырывались языки пламени высотой в сотни миль, отчего кратер походил на врата в потустороннюю преисподнюю.

Хилар и Хан Йоаш больше не слышали зловещего тиканья хронометра, не видели страшные стрелки. Больше не было нужды смотреть – они сделали все, что смогли, впереди была только вечность. Время, оставшееся до столкновения, можно было определить по увеличивающейся черной равнине: Солнце уже не казалось сферичным, в поле видимости возникали все новые горные хребты, разверзались пропасти.

Теперь стало совершенно очевидно, что «Люцифер» рухнет прямо в раззявленный огненный кратер Гефеста. Корабль мчался все быстрее и быстрее, все сильнее давила гравитация, и такой страшный вес был бы не по плечу даже мифическим гигантам…

В самый последний момент экран, на который смотрели Хилар и Хан