Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - Цицерон Марк Туллий

3. Поэтому я предпочел лучше попытаться, не могу ли я своим присутствием и защитить Лепида и поднять дух его войска, — чем показаться слишком осторожным. Во всяком случае, я считаю, что не было человека, находившегося в большей тревоге не по своей вине. Ведь то, что не представляло никакого сомнения в случае, если бы войско Лепида было далеко, теперь вызывает сильную тревогу и таит большую опасность4732. Ведь если бы мне удалось первым выступить против Антония, то он, клянусь, не продержался бы часа: настолько я уверен в себе и презираю его пораженные войска и лагерь погонщика мулов Вентидия4733. Но не могу не ужаснуться, если под кожей кроется какая-нибудь язва, которая может повредить раньше, чем ее можно будет распознать и лечить. Но во всяком случае, если бы я не держался в одном месте с ним4734, то большая опасность угрожала бы самому Лепиду, большая — той части войска, которая верна государству. Ведь и падшие враги много выиграли бы, если бы они переманили от Лепида какие-либо силы. Если мой приход пресечет это, то я буду благодарен судьбе и своему постоянству, которое побудило меня предпринять эту попытку.

4. Поэтому за одиннадцать дней до июньских календ я двинулся прочь от Исары; но мост, который я построил на Исаре, я оставил, соорудив два укрепления у его концов, и расположил там сильные сторожевые отряды, чтобы для Брута и его войска, при их подходе, переправа была готова без задержки. Сам я, как надеюсь, через восемь дней со дня отправки этого письма соединюсь с силами Лепида.

DCCCLXVIII. От Марка Юния Брута Цицерону, в Рим

[Brut., I, 6]

Нижняя Кандавия, 19 мая 43 г.

Брут Цицерону привет4735.

1. Не жди, чтобы я поблагодарил тебя: ведь это уже давно должно быть отменено ввиду наших дружеских отношений, которые перешли в чрезвычайное расположение. Сын твой не со мной; мы встретимся с ним в Македонии; ведь ему приказано вести всадников из Амбракии через Фессалию, и я написал ему, чтобы он выехал в Гераклею навстречу мне; когда я увижу его, мы, раз ты нам позволяешь, сообща решим насчет его возвращения для соискания должности или препоручения4736.

2. Заботливейше препоручаю тебе Гликона, врача Пансы; он женат на сестре моего Ахилла. Я слыхал, что на него пало подозрение Торквата в том, что он повинен в смерти Пансы, и он под стражей, как убийца. Ничто не заслуживает меньшей веры: в самом деле, кто испытал большее несчастье вследствие смерти Пансы? Кроме того, это скромный и порядочный человек, которого, мне кажется, даже выгода не натолкнула бы на преступление. Прошу тебя и притом очень прошу — ведь наш Ахилл обеспокоен не меньше, чем следует, — вырви его из-под стражи и спаси. Полагаю, что это относится к моим обязанностям в частной жизни так же, как и к какому-либо другому делу.

3. Когда я писал тебе это письмо, легат Гая Требония Сатрии вручил мне письмо: Долабелла разбит и обращен в бегство Тиллием и Дейотаром4737. Посылаю тебе письмо некого Цицерея на греческом языке, присланное Сатрию.

4. Наш Флавий4738 избрал тебя судьей в том спорном деле о наследстве, которое у него с жителями Диррахия; прошу тебя, Цицерон, и Флавий просит — доведи дело до конца. В том, что город был должен деньги тому, кто сделал Флавия своим наследником, сомнения нет; да и жители Диррахия не отрицают, но говорят, что долг был им прощен Цезарем. Не допускай, чтобы твои близкие4739 совершили несправедливость по отношению к моему близкому. За тринадцать дней до июньских календ из лагеря в нижней Кандавии4740.

DCCCLXIX. От Марка Юния Брута Цицерону, в Рим

[Brut., I, 7]

Македония (?), после 20 мая 43 г.

Брут Цицерону привет.

1. Как дорог должен быть мне Луций Бибул4741, никто не может судить лучше, чем ты, чья борьба и тревога за дело государства были столь сильными; поэтому и его доблесть и наши дружеские отношения должны сблизить тебя с ним. Тем меньше мне, полагаю я, следует писать; ведь на тебя должно повлиять мое расположение, если только оно справедливо или возникает во исполнение лежащего на мне долга. Он решил домогаться назначения вместо Пансы4742; этого предложения мы и просим от тебя: ты не можешь ни оказать услугу более близкому, чем я тебе, ни предложить более достойного, чем Бибул.

2. Что касается Домиция и Аппулея4743, то к чему мне писать, раз они сами по себе препоручены тебе самым заботливым образом. Однако Аппулея ты должен поддержать своим авторитетом; но похвалы Аппулею будут содержаться в письме, которое при нем; Бибула не лишай своего расположения; он уже такой муж, из какого, верь мне, может получиться человек, который оправдает похвалы вашей небольшой кучки.

DCCCLXX. Дециму Юнию Бруту Альбину, в провинцию Цисальпийскую Галлию

[Fam., XI, 18]

Рим, 19 мая 43 г.

Марк Туллий Цицерон шлет привет избранному консулом императору4744 Бруту.

1. Хотя на основании донесений сенату, которые ты дал Гальбе4745 и Волумнию4746, мы предполагали то, чего ты считал нужным бояться и что ты считал нужным предполагать, все же донесения показались нам более робкими, нежели это было достойно победы твоей и римского народа. Но сенат, мой Брут, храбр и у него храбрые полководцы. Поэтому он огорчался, что ты, которого он признает храбрейшим из всех, кто только ни существовал, признаешь его робким и бездеятельным.

2. И действительно, если, в то время как ты был заперт, все видели величайшую надежду в твоей доблести, хотя Антоний и был в полной силе, то кто стал бы бояться чего-либо, когда он опрокинут, а ты освобожден? Да и Лепида мы не боялись. Мог ли кто-нибудь считать его столь безумным, чтобы он, который во время величайшей войны заявил себя сторонником мира, во время желаннейшего мира объявил войну государству? Не сомневаюсь, что ты предвидишь больше.

3. Все-таки, когда благодарственное моление, которое мы устроили от твоего имени во всех храмах богов, столь свежо в памяти, возобновление страха доставляло большое огорчение. Поэтому я действительно хотел бы — на что я и надеюсь, — чтобы Антоний был окончательно отброшен и разбит; но если он случайно собрал какие-то силы, то пусть он почувствует, что ни у сената нет недостатка в проницательности, ни у римского народа — в доблести, ни у государства, пока ты жив, — в императоре4747. За тринадцать дней до июньских календ.