Три шага до магии. Трилогия - Михаил Александрович Швынденков

— А ты уверена, что ты его любишь? А он тебя?

— Нам Святая Анюта и тётя Мария сказали, что у нас идеальная пара!

— Стоп, с этого места поподробнее! Какая тётя Мария?

— Ну, та, которая нас домой от поленцев приводила.

— А где вы с ней виделись?

— Я не виделась, но Анюта с ней теперь часто разговаривает.

— А я виделась! Она в гости приходила, рассказывала, что у них там оба дерева прижились и хорошо растут! — это Роза с радостью делится информацией.

— А у тебя ещё орешки есть?

— Нет, надо в Семигорье ехать.

— А к кому Мария приходила?

— Ага, папочка попался, она тебе нравится, — это Роза.

— Роза, а ты читаешь только эмоции, или мысли тоже?

— Нет, мысли не получается, эмоции, иногда чуть на опережение что-то чувствую, вот как с тобой и тётей Марией.

Смотрю у Анюты ушки на макушке, вся внимание.

— Роза, ты хочешь, чтобы у меня были неприятности?

— Что ты папочка, нет, конечно!

— Ну, так думай, что говоришь, где, когда? Вот что должна Анюта подумать после твоих слов? Что-то ты там почувствовала про меня и Марию Ивановну. Да, она мне нравится, она очень красивая. Ну, так красивых женщин много, и многие из них нравятся. Мне вот очень нравится тётя Розалия. Но я её воспринимаю как друга. А тётя Мария мне нравится как женщина. Только не нужно это мамам говорить. У нас ведь ничего нет, а мамы будут ревновать, огорчаться, а из-за чего. Я вот люблю на закат смотреть. Так они, наверное, и к закату готовы меня ревновать.

— Просто они очень боятся тебя потерять.

— Ага, и они готовы, из-за этого, сделать невыносимой и мою, и свою жизнь, да?

— Папочка не злись, мы все тебя любим, просто ты с нами редко бываешь. А я всё поняла, буду думать, что и где говорить.

— Анюта, когда выйдешь замуж, не заводи ребёнка пока я тебе кое-что не объясню. Ты же хочешь, чтобы у тебя были одарённые дети?

— Вот, а я вам говорила, — это Роза.

— И что ты им говорила?

— Что мой папочка умеет делать одарённых детей!

— Доченьки мои хорошие. Это очень большая тайна, не надо это ни с кем обсуждать! Хорошо?

Потом мы поехали в деревню. Сначала заехали в Холмоград. Посетил все производства. Никто не заводил разговора о разрыве договорённостей. Видимо, пример тех, кто занимался керамикой, был очень показательным. Поехали дальше. В Дроновке всё тот же патриархальный уклад жизни. Зималы нет, ушла к Сияющему три года назад.

— Вас долго не было, — с упрёком сказал отец. Он сильно постарел за эти двенадцать лет.

— Я отец, готовился и воевал, снова готовился и опять воевал, выиграл три войны. Очень напряженная жизнь была. Не вырваться. Тем более, что были мы далеко. То в Загорье, то у гномов, то в Росграде.

— В Росграде? Так его вроде по-другому называют?

— Отец, ты только не начинай там поклоны бить, ещё какой фигнёй маяться. Просто я сильно вырос в чинах. Но я всё также твой сын. Да, не родной, приёмный. Но вот скажи, ты стал бы родному сыну кланяться, если бы он стал графом, или герцогом?

— Так ты теперь герцог, что ли?

— Нет, я теперь князь Горный.

— Ваше Высочество! — старик попытался встать на колени. Вздёрнул его как куклу и буквально бросил на стул.

— Отец, я сейчас обижусь и уеду. Прекрати эти пляски вокруг титулов. Я могу тебя и всю твою семью забрать в столицу, только вы там не приживётесь. Давай, Аня вас всех подлечит, как сможет, а потом думайте. Если нужна какая помощь, говорите, меня это не затруднит. Если захотите молодёжь в столицу отправить давайте будем обсуждать. Ты на ужин собери всех, только давайте без этого чинопочитания. Вот как раньше нас с Аней встречали, вот так и встречай сейчас.

Но как я хотел, не получилось. Никто из присутствующих за столом не смог говорить с нами по-простому. Все начинали заикаться и величать нас титулами. Даже дядька Резон не смог преодолеть этот синдром преклонения.

Маришина дочь Анюта была замужем за сыном барона, чьё баронство находилось с другой стороны Холмограда. Баронством отца фактически управляла Мариша, и постепенно набирал авторитет молодой барон Митя, ему перевалило за двадцать, это был уже не юноша, а молодой мужчина. Дела в баронстве шли неплохо.

Мы попросили их не рассказывать никому, что их родственник достиг больших высот. Им же от этого будет хуже. Анейра их всех подлечила, дядька и отец, как бы, скинули лет по пять.

— Отец, дядька, вы не смогли принять меня, как родственника. Мой высокий титул, стал для вас непреодолимой преградой. Мне очень жаль! Наверное, я не буду к вам сам приезжать. Если что-то нужно говорите, или пишите письмом. Я буду присылать к вам раз в год или в полгода посыльного. Вот с ним обязательно пишите письмом как у вас дела. Если у вас нужда в деньгах или ещё в чём, обязательно говорите. Могу прислать снаряжение и оружие для дружины. Надо?

— Нет, нет, Ваше высочество, ничего не нужно!

— Ну, тогда мы утром уедем.

Есть такое выражение бремя власти. Вот, наверное, его мы и ощутили в этой поездке. До этого всегда приходилось общаться с разумными близкого социального положения, а здесь колоссальный разрыв по социальной лестнице. И те, с кем хотелось быть в близких отношениях, не смогли перешагнуть этот барьер. Было грустно.

Когда уже ехали в коляске обратно спросил у жены.

— Аня, вот никогда не спрашивал, а вы сами ничего не говорите, а как у ваших родственников дела?

— Никак. У меня родители погибли, отец ещё до войны, а мать сгинула где-то в ту первую войну. У Ирены родители сказали, что у них нет дочери, когда она уехала в Академию. Её поддерживала тётя, но она тоже пропала в первую войну. Про наставницу ничего не знаю, она отказывалась обсуждать тему родственников. Это проблема всех магесс. Мало кто из отцов готов отпустить дочь в свободное плавание. А магессы после окончания Академии начинают ощущать себя независимыми и свободными. Многие говорят про нас гадости и пошлости, мол, после Академии они все развратницы. Но магессы просто не хотят, чтобы ими распоряжались как вещью. Другие женщины тоже не хотят, поэтому аристократки и заводят любовников, чтобы ощутить хотя бы мнимую свободу. А у магесс такая возможность есть, жить, как они сами хотят.

Глава 14. Университет