Власть и наука - Валерий Сойфер

... А сложилось впечатление, что это хозяйство никуда не годное. Почему? Потому что данная комиссией оценка необъективна" (143).

Каллистратов предложил гипотезу, объяснявшую такое неправильное поведение членов комиссии:

"На минуточку вдумаемся, товарищи, почему так сложилось? Я никого из присутствующих не обвиняю, я считаю, что комиссия просто преподнесла этот материал не совсем добросовестно...

Я очень уважаю и тов. Лесика и тов. Тулупникова, и не считаю, что они сделали это по доброй воле, но их ввели в заблуждение или они закрыли глаза" (144).

Далее он настаивая на том, что урожаи на базе самые что ни на есть замечательные, что все это результат правильных теорий Лысенко (145). Он высказывал надежду, что еще найдутся люди, которые повернут всё вспять:

"До бесконечности благодарю Президиум за то, что он собирается опубликовать материалы комиссии. Цифры... приведенные в докладе комиссии, прямо подтверждают эффективность органо-минеральных удобрений.

Утверждают, что нет производственных опытов, нет данных, которые бы говорили, что можно при меньших затратах удобрений в компостах получить такие же хорошие урожаи. Прекрасный материал! Если он будет опубликован, специалисты разберутся в нем. Мне страшно жаль, что наше совещание проходит в этом хорошем зале. Я был бы счастлив, если бы все здесь присутствующие были на наших полях и посмотрели на урожай этого года в хозяйстве" (146).

О каких он мечтает специалистах, способных разобраться иначе в цифрах, представленных комиссией, Каллистратов не говорил, и лишь предпоследняя фраза его выступления давала прозрачный намек на это:

"Я убежден, что наш коллектив при том большом внимании, которое уделяется ему со стороны районного комитета партии, высоко оценивающего хозяйство... сумеет в очень короткий срок добиться еще лучших результатов и устранить все недочеты, имеющиеся в хозяйстве" (147).

Пора было заканчивать заседание. Келдыш зачитал проект решения. Президиум Академии наук СССР, Коллегия Министерства сельского хозяйства СССР и Президиум ВАСХНИЛ сочли, что "комиссия дала вполне объективную оценку работы базы и вскрыла ряд грубых нарушений методики научных исследований и ведения экспериментального хозяйства" (148),

и постановили:

"1. Утвердить доклад и выводы комиссии по проверке деятельности научно-экспериментальной базы и подсобного хозяйства "Горки Ленинские"...

2. Материалы комиссии опубликовать в журналах "Вестник Академии наук СССР", "Вестник сельскохозяйственной науки", "Агробиология".

3. Считать целесообразным отменить приказы по Министерству сельского хозяйства СССР от 5 января 1961 г. ╧3 "Об опыте работы экспериментального хозяйства "Горки Ленинские" по повышению жирномолочности коров" и от 26 июня 1963 г. ╧131 "Об улучшении работы по созданию жирномолочного стада крупного рогатого скота в колхозах и совхозах путем использования племенных животных, происходящих с фермы "Горки Ленинские", и их потомков".

Считать недопустимым использование помесных быков из "Горок Ленинских" в племенных хозяйствах..." (149).

Так бесславно закончилась последняя попытка Лысенко и его приближенных сорвать обсуждение данных комиссии. Последний пункт постановления гласил:

"7. Считать целесообразным рассмотреть вопрос об укреплении руководства научно-экспериментальной базы и подсобного научно-производственного хозяйства "Горки Ленинские"" (150).

В переводе с бюрократического на общепринятый язык этот пункт означал, что на подотчетном Академии наук СССР хозяйстве "Горок Ленинских", наконец-то, будет наведен порядок, что сменят руководителей и что начнется на базе настоящая научная работа, созвучная достижениям науки XX века. Теперь надлежало быстро привести в исполнение совместное решение могучих ведомств.

Только ни в этом, ни в последующих годах ничего такого не произошло. И Лысенко, и Каллистратов, и Иоаннисян, и другие лысенкоисты отделались легким испугом. Все их замечательные исследования, по их -- замечательным -- методикам ("разным в разных случаях") так и продолжались на экспериментальной базе. Возможные кары, которыми постращали лысенкоистов, потихоньку ушли в небытие. Приказов, правда, по министерствам, кои бы обязывали перенимать опыт "Горок" в непременном виде, больше не издавали. Но всё, что касалось самих лысенкоистов, осталось по-прежнему. Конечно, не надо быть наивными людьми и думать, что это стало возможно по недосмотру кого-то из подчиненных Келдыша или из-за его мягкосердия. Несомненно, в окончательное принятие мер вмешались высшие силы, которым и Келдыш перечить не мог18.

Но и то, о чем на заседании было сказано и по поводу чего было принято совместное решение, претворять в жизнь никто не спешил. Спустя два с половиной месяца был опубликован стенографический отчет о заседании (106). Многие ученые в стране ждали, что Лысенко, пойманный, наконец-то, с поличным, уличенный и в сокрытии данных о его научной работе и в обмане высших органов партии, будет исключен из Академии наук СССР, из Академии наук Украины и из Академии сельхознаук. Разве совместимо звание академика и вранье в научных делах? Но об этом никто даже не заикнулся. В тридцатые годы из рядов АН СССР исключили несколько великих российских ученых, оказавшихся на Западе, а вот своего врага науки Академия наук Советского Союза подвергать справедливой мере наказания и исключать из своих рядов не стала. Могут возразить, что этого им возможно не дали сделать вожди коммунистической партии. Но прошли годы, история убрала коммунистов из власти, Российская Академия наук могла более не обращать внимания на приказы Политбюро ЦК ВКП(б) и вернула звания академиков тем, кто уже давно мертв, но чьи имена украшали эту академию -- академикам Чичибабину и Ипатьеву. Был лишен посмертно звания академика Д.Т.Шепилов. А как с Лысенко? Это грязное пятно на Академии так и остается не смытым, так же как остаются по сей день членами АН Вышинский, Молотов и преступник Сталин, подручные Лысенко Нуждин и Авакян (151а). Когда-то придет пора исключения их из ареопага самых мудрых!?

Только в середине 1966 года, после того как тайным голосованием члены Отделения общей биологии АН забаллотировали Лысенко при переизбрании его на новый срок в качестве директора, этот институт, наконец, был реорганизован, и на его базе создан Институт общей генетики АН СССР (сегодня он носит имя Н.И.Вавилова). В него влилась огромная лаборатория Н.П.Дубинина, который в том же 1966 году, одновременно с генетиком Б.Л.Астауровым, стал академиком АН СССР. Но практически все ведущие сотрудники Лысенко остались на местах.

В одесском институте жизнь текла размеренно и без волнений. Там вообще все остались на местах, тематику не поменяли и работали, как прежде. Лишь к началу 70-х годов ценой длинных пешечных ходов в кресло директора был продвинут молодой кандидат наук из своих А.А.Созинов, который вооружился отверткой, клещами и кувалдой, пошел к воротам и сбил доску с указанием, что здесь размещается институт имени Лысенко. Официально никто институт этого имени не лишал.

Сам Лысенко сохранил за собой научное руководство "Горками Ленинскими", где под его началом трудилось более ста научных сотрудников. Академик трех академий спокойно продолжал участвовать в сессиях и общих собраниях академиков, неизменно проходил в первые ряды на каждом из таких заседаний и не стеснялся вступать в дискуссии и споры.

В конце каждого года он, как и требуется от академика, отправлял в академии пухлый том своих отчетов. Они, как две капли воды, напоминали его прежние писания. В них по-прежнему утверждалось, что генов нет, что ДНК -- это молекула, не обладающая никакой наследственной специфичностью. Лысенко продолжал считать, что открытые им "законы" -- наивысший продукт человеческой мысли.

Летом 2000 года нынешний директор Всероссийского института растениеводства имени Н.И.Вавилова Виктор Александрович Драгавцев вспоминал в беседе со мной, что в бытность его ученым секретарем Научного Совета по генетике и селекции АН СССР в 1970-м году ему позвонил Келдыш и попросил познакомиться с отчетом, направленным Лысенко в Академию Наук. К отчету, напечатанному на почти двухстах страницах, была приложена записка Лысенко, в которой он упрямо повторял, что "обогатил мировую науку открытиями метода яровизации, теории стадийного развития, превращения видов, летних посадок картофеля, создания жирномолочных коров". Однако, по его словам, его работе "мешают такие вейсманисты-морганисты как Дубинин, Астауров, Рапопорт, Эфроимсон и другие". Он называл их врагами народа и предлагал с ними расправиться. Драгавцев отправил отчет на отзывы трем специалистам, получил отрицательные заключения и вернул все материалы Келдышу. Неожиданно через несколько дней Драгавцева попросили срочно прилететь в Москву из Новосибирска, чтобы встретиться с Келдышем. Встреча состоялась поздним вечером. Просьба, высказанная Келдышем, была простой: каждый год, получая очередной том с отчетами Лысенко и его сотрудников, не направлять его на отзывы, а запирать в сейф. "Не надо подымать волну", -- просил ученого секретаря Президент АН СССР, которому приходилось видимо не сладко из-за жалоб Лысенко властям на то, что его продолжают зажимать. Так Драгавцев и стал делать. Один из отчетов Лысенко (за 1972 год) сохранился у него до настоящего времени. Разбирать его мало интересно. За государственные деньги сын Лысенко Олег и еще с десяток подписавших отдельные разделы сотрудников наглядно "Мичуринская биологическая концепция в корне противоречит, отвергает вейсманистскую биологическую концепцию во всех ее вариациях /менделизм, морганизм и теперешняя генетика/. Вейсманистская концепция... считает, что в теле /соме/ организмов, в их клетках находится особое вещество наследственности... и размножается это наследственное вещество только путем точного копирования. Поэтому, качество наследственного вещества не зависит от условий жизни, от качества пищи, из которой строится живое тело организмов.