Капитан Немо - Жюль Верн

Столь тщательно и обдуманно построенный плот должен был выдержать удары волн. Но если ветер изменится, возможно ли будет управлять плотом, достигнет ли он берега? Вот в чем был вопрос.

В девять часов погрузили на плот съестные припасы в таком количестве, которого хватило бы до самого Окленда, ибо в этом бесплодном краю нельзя было рассчитывать достать что-либо съестное.

Из припасов, купленных Олбинетом для перехода на бриге, осталось лишь некоторое количество мясных консервов. Этого, конечно, было недостаточно. Пришлось запастись незамысловатым продовольствием брига: морскими сухарями среднего достоинства и двумя бочонками соленой рыбы. Стюард был очень этим сконфужен.

Продукты поместили в герметически закупоренные, непроницаемые для морской воды ящики, которые спустили на плот и прикрепили к основанию мачты толстыми найтовами. Ружья и боевые припасы уложили в безопасное место. К счастью, наши путешественники были хорошо вооружены карабинами и револьверами.

Погрузили и небольшой якорь на тот случай, если бы не удалось добраться до берега за один прилив и пришлось бы в ожидании следующего прилива стоять на якоре в море.

В десять часов начался прилив. Дул слабый северо-западный ветер. По морю шла легкая зыбь.

– Все готово? – спросил Джон Манглс.

– Все готово, капитан, – ответил Вильсон.

– На посадку! – крикнул Джон Манглс.

Элен и Мэри Грант спустились на плот по грубой веревочной лестнице и уселись у мачты на ящики со съестными припасами. Их спутники разместились вокруг них. Вильсон взялся за руль. Джон Манглс стал у снастей. Мюльреди перерубил канат, которым плот был прикреплен к бригу. Поставили парус, и плот под двойным действием – прилива и ветра – двинулся к берегу.

Побережье находилось на расстоянии девяти миль. Расстояние это было незначительно; на шлюпке с хорошими гребцами его можно было пройти в каких-нибудь три часа. На плоту это, конечно, должно было потребовать больше времени. Правда, если бы ветер продержался, это, пожалуй, дало бы возможность достигнуть берега за один прилив, но если бы он спал, то отлив повлек бы плот обратно в море, и тогда пришлось бы бросить якорь и дожидаться следующего прилива. Положение было не из легких, и это очень беспокоило Джона Манглса.

Но все же он верил в успех своего дела. Ветер свежел. Так как прилив начался в десять часов, то необходимо было добраться до берега не позже трех часов дня, в противном же случае пришлось бы бросить якорь или быть отнесенным наступившим отливом.

Вначале все шло хорошо. Черные верхушки рифов и желтизна песчаных мелей мало-помалу исчезали под волнами надвигавшегося прилива. Необходимо было чрезвычайное напряжение внимания и большое искусство, чтобы избежать этих прячущихся под водой скал и править плотом, который не особенно-то хорошо слушался руля и легко уклонялся в сторону.

В двенадцать часов плот был еще в пяти милях от земли. На северо-восточной стороне неба вырисовывалась гора странного вида: казалось, что это силуэт запрокинутой назад головы кривляющейся обезьяны. То была гора Пиронгия вышиной в две тысячи пятьсот футов, расположенная, судя по карте, у тридцать восьмой параллели.

В половине первого Паганель обратил внимание своих спутников на то, что все подводные скалы исчезли под волнами прилива.

– Исключая одной, – отозвалась Элен.

– Какой? – спросил Паганель.

– Вон той, – ответила Элен, показывая на черную точку в миле от плота.

– Верно, – согласился географ. – Постараемся же точно определить положение этой скалы, чтобы не наткнуться на нее: ведь прилив не замедлит скрыть ее от наших глаз.

– Она находится как раз по направлению к северу от горы, – сказал Джон Манглс. – Смотри, Вильсон, обходи ее.

– Есть, капитан! – ответил матрос, наваливаясь всей своей тяжестью на большое рулевое весло.

За полчаса прошли еще полмили. Но странно: черная точка все продолжала виднеться среди волн. Джон Манглс внимательно вглядывался в нее и, чтобы лучше рассмотреть, попросил у Паганеля его подзорную трубу. Поглядев в нее с минуту, молодой капитан сказал:

– Это вовсе не скала, а нечто поднимающееся и опускающееся вместе с волной.

– Уж не обломок ли мачты с «Макари»? – спросила Элен.

– Нет, – ответил Гленарван, – ни один обломок не мог быть отнесен на такое расстояние от судна.

– Постойте! – крикнул Джон Манглс. – Я узнаю его – это ялик!

– Ялик с брига? – спросил Гленарван.

– Да, сэр, он самый, причем опрокинутый вверх дном.

– Несчастные! – крикнула Элен. – Они погибли!

– Да, погибли, – подтвердил Джон Манглс. – И они неминуемо должны были погибнуть, ибо при таком бурном море, в такую беспросветную ночь, среди этих рифов они шли на верную смерть.

В течение нескольких минут пассажиры молчали. Они глядели на приближавшийся утлый челн. Он, очевидно, перевернулся в четырех милях от берега, и из бывших на нем пассажиров ни один, без сомнения, не спасся.

– Но ялик, пожалуй, может нам пригодиться, – проговорил Гленарван.

– Конечно, – ответил Джон Манглс. – Правь на него, Вильсон.

Матрос выполнил приказание капитана, но ветер спадал, и плот добрался до опрокинутого ялика лишь к двум часам.

Мюльреди, стоявший на передней части плота, ловко подтянул ялик к борту плота.

– Пустой? – спросил Джон Манглс.

– Да, капитан, – ответил матрос. – Ялик пуст и пробит, а потому служить нам не сможет.

– Значит, не годен? – спросил Мак-Наббс.

– Не годен, – сказал Джон Манглс. – Это обломок, годный только на дрова.

– Жаль, – промолвил Паганель. – На таком ялике мы могли бы добраться до Окленда.

– Что делать, господин Паганель, приходится мириться с этим, – отозвался Джон Манглс. – К тому же на таком бурном море я все же предпочитаю этой утлой лодке наш плот. Видите, достаточно было легкого удара, чтобы привести ее в негодность… Итак, сэр, нам здесь больше нечего делать.

– Едем дальше, Джон, – сказал Гленарван.

– Правь прямо на берег, Вильсон! – приказал молодой капитан.

Прилив должен был держаться еще с час. За это время удалось пройти мили две. Но тут ветер почти совсем спал; казалось даже, что он начинает дуть от берега. Плот остановился. Но вскоре отлив стал относить его в открытое море. Нельзя было терять ни секунды.

– Отдай якорь! – крикнул Джон Манглс.

Мюльреди, бывший наготове, бросил якорь. Плот отнесло еще назад сажени на две, а затем его удержал туго натянувшийся перлинь, и путешественники приготовились к довольно продолжительной стоянке. Следующий прилив должен был наступить в десять часов вечера, а так как Джон Манглс был против того, чтобы идти на плоту ночью, путешественникам предстояло простоять на якоре до шести часов утра. Они находились меньше чем в трех милях от берега.