Ореховый посох - Роберт Скотт

Версен споткнулся, почувствовав, как странно содрогнулась земля у него под ногами.

— Это О'Рейли, — сказал он с крепнущей уверенностью. — Он достал этого алмора!

— Как же?.. — Брексан не договорила: утро содрогнулось от жуткого вопля, и она босыми ногами отчетливо почувствовала, как по земле прошла дрожь.

Что ж, если им удастся пережить переход по росистому лугу, то этим они в очередной раз будут обязаны призраку О'Рейли.

Подняв глаза, Брексан увидела, что и серон тоже покачнулся. На лице его появилось выражение крайнего изумления, и Брексан, воспользовавшись моментом, бросилась вперед с криком:

— Давай, бычок! Он такого не ожидал!

— Я нападу снизу, — шепнул Версен, надеясь, что она его услышала.

А серон скинул с себя верхнюю рубаху и отшвырнул ее в сторону.

— Умно, — пробормотала Брексан.

Теперь им с Версеном будет куда труднее — торс Хадена представлял собой гору гладких великолепных мускулов, исчерченных тонкими розоватыми шрамами.

Брексан чувствовала, как помимо возбуждения в ее душе пробуждается страх, и усилием воли заставила себя продолжать бег. Она же все-таки воин. Неправильно было бы позволить Версену первым идти в атаку. Ей все еще порой было неловко при воспоминании о том, как она надеялась, что он утонет первым, чтобы встретить ее после смерти и утешить. Теперь им предстояло вместе сразиться с этим хладнокровным убийцей. И Брексан почувствовала, как душу и мысли ее заполняет некая холодная ясность. Теперь она, казалось, видела перед собой только этого серона, не замечая даже Версена, бегущего с нею рядом.

Хаден чуть присел, проявляя стоическое хладнокровие и тихо рыча. Лицо было искажено яростью. У Версена имелся некий план действий, но обсуждать его с Брексан не было времени, и оставалось надеяться, что она сама обо всем догадается по ходу дела. Он понимал, что есть только одна возможность сразу лишить этого великана способности сопротивляться, и, разогнавшись на мокрой траве, как на ледяной дорожке, он ногами вперед пролетел под Хаденом, миновав его вытянутые вперед и широко расставленные ручищи, и на лету нанес своей дубинкой мощный удар, вдрызг разнеся серону коленную чашечку.

Хаден взревел, чувствуя, что нога под ним бессильно подгибается, и, уже падая, успел сильно ударить Брексан в бок, ломая ей ребра.

Когда Хаден стал падать, Брексан бросилась на него, но не учла скорости его падения и, вместо того чтобы вонзить нож серону в горло, попала ему в плечо. Рана, которую она ему нанесла, была глубокой, болезненной, но Брексан слишком сильно выбросила вперед руку, и Хаден все же успел нанести ей сокрушительный удар, сбив ее с ног.

Она откатилась в сторону и попыталась перевести дыхание, но вздохнуть не смогла. Тогда она заставила себя встать на четвереньки и тут же снова рухнула ничком на траву. Судя по тому, какая убийственная боль пронзила ей бок, у нее были сломаны ребра.

«Вставай! — велела себе Брексан, но с трудом слышала даже собственный внутренний голос; он, казалось, доносился откуда-то издалека, из каких-то неведомых глубин. — Сейчас не время страдать от боли».

Пошатываясь, Брексан поднялась на ноги и повернулась к противнику, крепко сжимая в руке окровавленный нож.

Версену пришлось туго, пока она валялась на земле и была не в состоянии подняться. Хаден обрушил на него град чудовищных ударов, но и он тоже не оставался в долгу, стараясь ударить серона по сломанному колену. Хаден каждый раз страшно кричал, и трудно было сказать, чего в этих криках больше — страдания или свирепой ярости. Впрочем, сознания этот покрытый шрамами серон не терял ни разу и упорно продолжал молотить Версена своими кулачищами.

А Версен, одной рукой удерживая здоровую ногу серона, свободной рукой наносил ему удар за ударом. Он, видимо, причинял своему противнику почти непереносимые страдания, однако же и ему тоже доставалось как следует. Особенно страдали лицо и шея, и Версен держался из последних сил, отчаянно надеясь лишь на то, что Брексан все же сумеет подняться и прикончит проклятого врага одним ударом ножа. Но, увидев, как неловко девушка поднимается с земли, Версен понял, что и она тоже ранена, и, на мгновение позабыв о собственной боли, встревожился.

И тут же страшный удар в подбородок вернул его к реальной действительности.

Примитивный инстинкт, одно лишь желание выжить — вот и все, что еще заставляло Версена сопротивляться, однако сил у него почти не оставалось. Собрав последние силенки, он безжалостно крутанул сломанную ногу серона, и тот дико взвыл от безумной боли, закинув голову назад.

Видимо, Хаден лишь сейчас осознал, что его колену нанесен непоправимый ущерб. Он был парализован болью, которую причинял ему осточертевший ронец, а тут еще эта женщина, эта злобная фурия, прыгнула прямо ему на грудь и пронзила ножом левое легкое. Луг вокруг Хадена закружился и стал как бы опрокидываться, словно намереваясь сбросить их всех прямо в Равенское море. Хаден понимал, что вот-вот потеряет сознание, и в последнем всплеске злобной ярости, вскинув руку над головой, нанес страшный удар локтем женщине прямо в сломанную скулу. Этот удар практически лишил его сил, но своего он добился: женщина сразу обмякла и сползла с его груди на землю.

Версен чуть не выпустил ногу серона, так ему хотелось захлопать в ладоши, когда Брексан так удачно воткнула нож в грудь этому убийце. Он даже слегка усмехнулся, несмотря на треснувшую челюсть, сломанный и совершенно опухший нос и, похоже, выбитый глаз; он не сомневался, что теперь-то уж победа будет за ними. Да, они, конечно, страшно избиты и изранены, они, возможно, и не доживут до конца этого безумного путешествия во дворец Велстар, но, по крайней мере, на свете будет одним мерзким сероном меньше!

«Да, мы уменьшим стаю этих вонючих ублюдков хотя бы на одного!»

Но эта мысль мелькнула и тут же исчезла; теряя сознание, Версен попытался крикнуть: «Прикончи его!», но из горла его донесся лишь влажный хрип.

И лишь когда серон ударил Брексан локтем в изуродованную скулу, Версен почувствовал, как гнев с новой силой вспыхнул в его душе, и, превозмогая боль, он хрипло вскричал, пытаясь дотянуться до ножа:

— Ну, теперь я сам тебя прикончу, дерьмо собачье! Ах ты, гнусная тварь в человечьем обличье, кусок птичьего гуано! — Одной рукой Версен по-прежнему стискивал изувеченное колено серона, но вторую его ногу ему пришлось выпустить, когда он потянулся за ножом, и это оказалось страшной ошибкой, которую он, увы, понял слишком поздно.

«Ты же подставился!» — сверкнуло у него в мозгу.

Этот покрытый боевыми шрамами серон был все еще слишком силен и злобен; даже смертельные раны не могли преградить ему путь к победе. Глаза Версена расширились от ужаса, когда он увидел стремительно приближавшийся к его лицу тяжелый сапог. Удар — и сознание его померкло. Теперь они оба оказались во власти Хадена.