Призрак Проститутки - Норман Мейлер

Часто я задерживался в Южной Флориде, чтобы понаблюдать за осуществлением задуманного им проекта. С каждой неделей я все больше отдалялся от Лэнсдейла, а генерал, казалось, этого и не замечал. Когда я являлся с отчетом, он выслушивал меня обычно в приемной перед своим кабинетом по пути на совещание с сотрудниками Госдепартамента, министерства обороны или Особой усиленной группы. Генерал увеличивал задание и спрашивал как бы между прочим:

— Харви доволен тобой?

— Я стараюсь его не огорчать.

— Так и держи. Это дело полезное. — И уходил.

Харви спокойно смотрел на мои отношения с Лэнсдейлом. Главное, что его раздражало, — это тень Монтегю. Харви решил, что я прикреплен к нему, чтобы докладывать обо всем Проститутке. По существу, это была правда. Спроси меня Проститутка, я, наверное, дал бы ему информацию, а в общем — не знаю. Мне хотелось быть самостоятельным и никому не принадлежать. Признаюсь, меня даже задевало — хоть и в малой степени — то, что Харви до конца не доверял мне. Я ведь по двенадцать часов в сутки работал на него, а работа рождает лояльность. Ирония состояла в том, что в письмах к Киттредж я, объективно говоря, докладывал ей все про Харви, но думал, что она едва ли станет передавать это Проститутке. Собственно, как она сможет объяснить мужу, откуда у нее такая информация?

Я не переставал размышлять, насколько сильна власть Монтегю над Харви, и часто вспоминал мои последние два дня в Берлине и четырехстраничное донесение, полученное по этому поводу Проституткой, — мне-то он показал из четырех страниц только две. Харви не был уверен, как много я знаю, но он то и дело затрагивал эту тему и высказывался довольно недвусмысленно: «Мне плевать, что ты считаешь, будто этот самодовольный тип имеет надо мной какую-то власть, пошел он к такой-то матери». Раз в неделю Харви позволял себе такие выходки, словно черная флоридская туча, которая разряжается ливнем, а потом мы снова принимались за работу.

А работы было достаточно. Лэнсдейл разогнал машину на полную скорость. До конца месяца он раздал управлению, Пентагону, Госдепартаменту и всем организациям, привлеченным к участию в операции «Мангуста», тридцать два плановых задания. В том числе — по сбору разведданных, переманиванию кубинских чиновников, операции по пропаганде и саботажу, а также сценарий высадки американских солдат, когда новое кубинское движение будет готово сбросить кубинское правительство. Лэнсдейл разослал памятную записку, призывавшую к «революции, которая положит конец полицейскому контролю в государстве. При этом следует опираться на: а) профессионалов из антикастровской эмиграции, б) лидеров рабочего движения, в) группы церковников, г) гангстеров, если потребуется для выполнения специальных задач».

Памятная записка оканчивалась эффектно: «Наша обязанность заставить американский гений сработать быстро и эффективно. Окончательно сбросить Фиделя Кастро возможно. И для достижения этой цели мы не должны жалеть ни времени, ни денег, ни усилий, ни людей».

— Кого он хочет провести? — сказал Харви. — Все же знают, что Лэнсдейл работает под диктовку Бобби Кеннеди. Ничего не жалеть! Да. Они мелют языком, а всю грязную работу должны делать мы. Тридцать два задания! — воскликнул Харви, накручивая себя для очередной речи. — Кто-то должен сказать Лэнсдейлу, что лидеры рабочего движения на Кубе — гангстеры, гангстеры подкупают церковников, а священники тратят деньги на предсказателей. Надо не устанавливать, кто к какой принадлежит категории — «а», «б» «в» или «г». Надо выискивать тех, кто способен делать дело. Мне плевать, если ты приведешь мне одноглазого марсианина с крюком вместо члена и скажешь, что этот парень пьет по ночам кошачью мочу, — я все равно возьму его, если он любит взрывать мосты и станет слушаться моих приказов. Это Лэнсдейл вместе с Бобби Кеннеди, который стоит у него за спиной, говорит о революции? Пусть хорошенько запомнит: ни один кубинец, которого я не контролирую, не будет участвовать в моей операции. Предоставьте дело Лэнсдейлу, и мы получим революцию, в результате которой к власти придут новые коммунисты, только они будут носить знаки отличия на правой сиське, а не на левой. К чертовой все это матери! Я говорю: Кубу надо как следует растрахать. Завалить самым поганым дерьмом, какое только мы способны найти, экономический механизм. Закрутить гайки. Деморализовать мерзавцев. Единственное, в чем я согласен с Лэнсдейлом, — это что мы должны дестабилизировать положение на Кубе. Но говорю тебе: этот сахарный генерал — чертов лицемер. Вчера он дал тридцать два задания. Сегодня он дает новое. Тридцать третье: сделать так, чтобы рабочие не смогли убрать урожай сахара. Этот сукин сын знает ровно столько, сколько необходимо, чтобы прикрыть свой зад. «Надо, — говорит он, — определить политику, прежде чем давать ее на одобрение». Ну, даже я, не являющийся, слава Богу, специалистом по международным отношениям, понимаю, что в международном плане не так. Послушай, что предлагает Лэнсдейл: «Химические вещества, подлежащие применению, должны быть заранее опробованы, чтобы у нас имелась гарантия, что они вызовут лишь временное (курсив мой. — Хаббард) недомогание у кубинских рабочих, которое не позволит им выйти в поле, но не искалечит навечно. Никаких смертоносных химических веществ». Это, братец, вершина всего — ты можешь себе представить, как мы будем выглядеть в глазах остального мира? Можешь быть уверен: Особая усиленная группа и займется заданием тридцать три.

Так оно и было: Особая группа им занялась. Неделю спустя Харви прочел злющими глазами отредактированный текст тридцати двух заданий. Там, в частности, говорилось: «Гангстеры могут оказаться наилучшим потенциальным материалом для нападения на сотрудников кубинской разведки». Харви просто вскипел.

— Такие вещи на бумагу не кладут, — сказал он. — Гангстеры! Хаббард, я знаю, что в бою люди умирают, но это же будет организованное убийство. И кто, предположительно, будет этим заниматься? Да наш друг Билл Харви с его Тактической группой займется мокрыми делами. Билл Харви выстоит, если что-то пойдет не так. Вот что я скажу про Лэнсдейла: сложный он человек. Он не хочет, чтобы хоть один бедненький кубинец был убит, если это не оправдано высокой целью. А затем делает глоток воды и просит, чтобы я прикончил сотни две технических специалистов из советского блока. Добавим и их к списку тех, кто идет под пулю. Меня что-то не приводят в восторг планы этого сукина сына Лэнсдейла.

Харви продиктовал мне памятную записку для Особой группы. По его мнению, в операции «Мангуста» следует делать упор на сбор разведданных. К тому времени я уже знал, что подобные записки никак не соотносились с действительными намерениями Харви — они могли бы служить образчиками писем для нашей ненаписанной книги «Правила протокола в ЦРУ». Теперь я сам мог бы составить такую книгу. Если ты намерен выполнить задание, выходящее за рамки нашего устава, крайне важно оставить письменный след, чтобы запутать всякого, кто попытается проследить твои действия. Необходимо написать противоположное тому, что ты намереваешься сделать, — таково непреложное правило. Если Харви намеревался послать людей на фабрики для саботажа, на бумаге он призывал увеличить наши усилия по сбору разведданных.

Лэнсдейл слишком долго действовал в одиночку, решил Харви, поэтому он и излагает теперь все свои намерения на бумаге.

— Я знавал одну проститутку на Аляске, — сказал Харви. — Большую толстую старую эскимоску с таким широким и уютным задом, как сиденье в «кадиллаке». Рот у Лэнсдейла — такой же большой.

Я же вскоре пришел к выводу, что подлинная проблема состояла не в том, что Лэнсдейл раскрыл и таким образом поставил под угрозу кое-какие из своих идей, а в том, что он их держался. Лэнсдейл хотел, чтобы существовали настоящие подпольные организации, он пытался отыскать кубинцев, которые старались бы добыть подлинные разведданные. И потом делились бы с нами. Казалось, он не понимал, что Харви предпочитал не иметь подпольного движения, чем иметь такое, которое можно контролировать лишь эпизодически. Соответственно Харви создавал кадры из достойных доверия эмигрантов, которых он мог бы использовать в полувоенных операциях. Как иначе ДжиМ/ВОЛНА могла поддерживать секретность в открытой атмосфере Майами?

— Упор, — говорил Харви, — надо делать на куратора, а не на агента. Куратор будет здесь чем-то вроде священника. Наши эмигранты должны все ему рассказывать. Уразумел? Хаббард, ты занимаешься этим уже года два. Ты мог бы установить с ними такие отношения?

— Процентов на пятьдесят мог бы.

— Отлично. — Он хрюкнул. — Мне нравится твой ответ. Ты, наверное, был мягким куратором.

— Не настолько мягким, как вы думаете, — парировал я, и он рассмеялся.