Демон Жадности. Тетралогия - Юрий Розин

свою волю, силу Предания, в кинжал. Это не было просьбой или даже взломом. Это было подчинением. Я предъявил артефакту свою легитимность, свою силу. И приказал ему прекратить.

Кинжал задрожал в руках девушки. Бледный свет окутал его, послышался тонкий, похожий на хрустальный, звон. Сопротивление было, но смехотворное для моей текущей мощи. Через мгновение дрожь прекратилась. Сюжетная петля разомкнулась. Энергия, удерживавшая девушку в плену, рассеялась.

Сирмак издал сдавленный звук, сделав шаг вперед. Я позволил ему подойти к девушке, а сам отошел в сторону, с жадностью глядя на кинжал. Артефакт Предания. Настоящий, полноценный, не личный, теряющий в не принадлежащих хозяину руках значительную часть силы.

— Мое!

Золотые узоры на моей груди вспыхнули, и невидимые щупальца энергии обволокли кинжал. Он начал растворяться в моей ладони, я чувствовал, как его структура разбирается на составляющие, как его мощь вливается в меня.

Но произошло нечто неожиданное. Основная масса энергии кинжала, его «тело», без проблем влилась в татуировку «Энго» на моей правой руке. Узор стал чуть сложнее, линии — четче.

Однако некое ядро, сгусток чего-то более тонкого и вместе с тем более важного, то самое «чудо», скрытое в сердцевине каждого артефакта Предания, было перехвачено. Маска забрала его себе.

А через несколько секунд я ощутил прилив чистой, нефильтрованной мощи, эквивалентный поглощению горы золота стоимостью в триста миллионов. Это было приятно, как глоток ледяной воды после долгой жажды.

Но вместе с энергией пришло и «сообщение». Не слово, не звук, а чистая концепция, впечатанная прямо в сознание.

Отвращение. Скука. Презрение к примитивности.

Это был эмоциональный отклик Маски на только что поглощенный сюжет кинжала. Жалоба на низкопробный материал, на дешевую драматургию, заезженность и клише.

И за этим следовало требование — настойчивое, не терпящее возражений. Требование более богатых нарративов, более сложных и мощных сюжетов. Теперь Маска желала не просто энергии. Она желала шедевров.

Я открыл глаза, взглянул на Сирмака и его дочку. Рука девушки безвольно лежала на одеяле. Но на ее лице появилось выражение спокойного, естественного сна.

Я вышел из комнаты, оставив Сирмака наедине с его счастьем. Спустя пару минут дверь в спальню открылась и он вышел. Его глаза были красными, но взгляд — твердым, очищенным от былой нервозности. Он выглядел так, будто с его плеч свалилась гора.

— Она спит. Настоящим сном. Дыхание ровное, — его голос был низким и насыщенным эмоциями. — Я твой должник, Марион. Навеки.

— Долги — дело привычное, — ответил я. — Но я предпочитаю превращать их в активы. Вопрос в том, готов ли ты стать одним из них.

Он посмотрел на меня, понимая, что это не риторический вопрос.

— Готов ли ты следовать за мной?

Сирмак не колеблясь ни секунды. Он опустился на одно колено, склонив голову. Жест был старомодным и оттого еще более весомым.

— Моя жизнь принадлежат тебе, — его слова прозвучали без пафоса, с простой, железной искренностью. — Приказывай.

Вот это поворот. Я ожидал согласия, но не мгновенной клятвы. Но одной искренности было мало. Мне нужны были гарантии.

— Встань.

Он поднялся, и я положил ладонь ему на грудь. Тонкая нить золотой маны вышла из моей ладони и исчезла в его теле. Следующим шагом я наложил на него запрет разглашения.

— Теперь твоя сила, — продолжил я.

Верный вассал должен быть могущественным. Он был на Завязке Хроники. Солидно для криминального авторитета, но смехотворно для тех планов, что зрели у меня в голове.

Энергия хлынула из моей ладони в тело Сирмака. Это был не мягкий, постепенный рост, а стремительный, болезненный прорыв.

Его тело напряглось, мышцы вздулись, из горла вырвался сдавленный стон. Золотистый свет окутал его с головы до ног, и я чувствовал, как его ядро маны перестраивается, уплотняется, расширяет свои пределы.

Когда свет погас, Сирмак стоял, тяжело дыша, но его глаза горели новой силой. Эпилог Хроники. Всего один шаг до Предания. Это дорого мне обошлось, но это было вложение в будущее.

— Наращивай свое влияние, — отдал я команду. — Стань лидером «Непроглядной Ночи», захвати власть, начни расширяться. Не останавливайся ни на день, не удовлетворяйся никакими результатами. Я отправляюсь в Роделион. Когда я вернусь — а я вернусь — я проверю, каких высот ты достиг. Не разочаруй меня.

Сирмак выпрямился. Его осанка изменилась, в ней появилась новая уверенность, порожденная не только силой, но и ясной целью.

— Я не подведу, — он сказал это с полной убежденностью.

Я кивнул. Этого было достаточно.

###

Прошло две недели размеренной, почти рутинной работы по обустройству батальона, когда вызвавший меня комдив вручил мне толстый конверт из плотной, дорогой бумаги с печатью Коалиции.

Вскрыв его, я обнаружил внутри приглашение, адресованное лично мне, майору Маку Мариону, а также моим старшим офицерам. Нас вызывали на базу четвертого корпуса Коалиции, расположенную в империи Роделион.

В тексте, составленном в сухом официальном стиле, указывалось, что спустя трое суток после получения письма за нами прибудет корабль с «важными гостями». Особо подчеркивалось, что среди них будет приемный сын маркиза Шейларона, пожелавший лично увидеть тех, кто сумел силами одного батальона уничтожить пиратский альянс Перекрестка.

Комдив, когда я поднял глаза от письма, поняв, что я прочел, тут же скомандовал:

— Готовься к отбытию, майор. Роделион — не Амалис. Там любят помпезность и строгое следование протоколу. Один неверный жест может стоить карьеры.

Я кивнул, сверяя в уме списки. Никаких вестей о Лильрене так и не поступило, несмотря на щедрое вознаграждение. Мысль о том, что он где-то там, безнаказанный, глодала изнутри, но искать его самостоятельно было глупо, а откладывать визит в Роделион только из-за этого — еще глупее.

Так что пока что мне придется отложить месть.

Ровно через три дня, как и было предписано, в главный порт базы, сопровождаемая легким гулом любопытства, зашла небольшая, но очевидно дорогая скоростная небесная яхта.

Ее корпус был выкрашен в цвета, которых я не видел никогда — переливающиеся оттенки сумеречного неба и темного серебра. Линии корабля были столь же острыми и безупречными, как и его происхождение.

Мы с моими офицерами — Яраной, Силаром, Хамроном и Бардо — стояли на причале рядом с комдивом и замкомдивом, образуя импровизированный почетный караул.

Ярана выгладила свою парадную форму, Силар стоял неподвижно, словно высеченный из гранита, Хамрон переминался с ноги на ногу, стараясь не выдать своего волнения. Только Бардо выглядел расслабленно, видимо знакомство с Кабаном давало иммунитет к ауре аристократов Роделиона.

Сначала с трапа сошла шестерка телохранителей. Их доспехи были лишены вычурности, но от них веяло такой концентрацией мощи, что