Герой по принуждению. Трилогия (СИ) - Александр Абердин

Представив Руфь Доницетти своих подруг, Создатель Алекс сам шагнул к ней и, по‑отечески, поцеловав поэтессу в лоб, вдруг обнял их обоих, её и Гельмута, подвел к парапету и негромко сказал:

‑ Взгляни на небо, Руфь.

Вслед за этими словами молодая женщина, вдруг, увидела, что над ночным Нью‑Йорком танцуют радужные сполохи. Это зрелище было одновременно божественно красивым и величественным, от чего этот город буквально преобразился. Все остальные мужчины и женщины, которые поздравляли друг друга с Новым годом, явно, ничего этого не видели, иначе все они, несомненно, стояли бы рядом с ними, пораженные этим фантастическим зрелищем. От этого неспешного танца ярких огней её отвлек восторженный возглас Гельмута:

‑ Создатель Алекс, я предлагаю выпить за то, что в эту чудесную новогоднюю ночь ты обрел таких очаровательных подруг и за то, что само небо поздравило тебя!

Руфь, с каким‑то испугом взглянула мужчину, которого её пылкий, юный поклонник назвал Создателем, но том, взяв с подноса бокал с шампанским, кивнул Гельмуту и сказал:

‑ Спасибо, дружище, за это я выпью с особым удовольствием и буду надеяться на то, что и тебе, старому вдовцу, сегодня улыбнулась удача и ты убедишься в том, что встретил ту женщину, которая с восторгом откликнется на твое чувство, испепеляющее тебя. Только я, все‑таки, заранее предупреждаю тебя, Парадиз Ланд, которому вы оба отныне принадлежите, полностью изменит все ваши прежние представления о любви. ‑ Повернувшись к молодой поэтессе и приподняв свой бокал, он добавил ‑ Руфь, если ты действительно желаешь стать одной из нас и войти в Парадиз Ланд, то ты должна сейчас пойти в наши апартаменты, где моя подруга Сидония, а она такая же черокки, как и ты, сотворит для тебя магическую купель, которая полностью преобразит тебя.

Черноволосая Сидония, отпив шампанского, прижалась к Алексу и, поцеловав его, негромко возразила:

‑ Любовь моя, я не черокки. Моя мать была сиу.

‑ Господи, да какая разница! ‑ Весело смеясь ответил ей Алекс ‑ Ведь вы все один народ.

Не успела Руфь улыбнуться, как другая дочь Великого Маниту, Айрис, строго сказала:

‑ Нет, Алекс, если ты хочешь преобразить подругу Гельмута, как ты преобразил его самого, то тебе нужно самому сотворить магическую купель. Мы, пока что, не так хорошо преуспели в магии высшего уровня, хотя и занимаемся этим делом вот уже две с половиной тысячи лет, а теперь еще, благодаря Создателю Яхве, стали альфами, как и ты. На нас ведь не лежит Божья благодать...

Сердце Руфь наполнилось восторгом, хотя, по сути дела, между Создателем и его подругами, похоже, вспыхнул спор, так как он, выпив двумя глотками шампанское и выдернув прямо из воздуха горящую сигарету, которая сменила в его руке пустой бокал, веселым голосом воскликнул:

‑ Ну, да, конечно, а в честь кого же тогда Господь Бог раскрасил ночные небеса радугами? Ну, отвечай мне, Айрис? Хотя, в одном я с тобой точно согласен, у меня магия с золотой водой мастера Ольгерда действительно получается намного лучше, чем у него самого. Может быть не так хорошо, как с его золотыми оберегами, хотя, черт его знает, ни Серегу, ни Гельмута я вилкой еще не ковырял...

И если у Руфь, в самом укромном уголке её сознания еще копошился крошечный червячок сомнения, то в следующее мгновение рыжеволосый, атлетически сложенный, высокий юноша полностью развеял их. Гельмут достал из бокового кармана своего смокинга нож с выбрасывающимся лезвием и с веселой улыбкой резко и сильно ударил его лезвием по своей ладони. Она даже не успела испугаться и вскрикнуть, как поняла, что этот парень был неуязвим для острой стали. Когда же Айрис сделала рукой какое‑то движение, словно она хотела взять что‑то в руки, Создатель Алекс остановил её словами:

‑ Девочка моя, только не нужно устраивать показательной стрельбы из своего громадного пистолета. Это лишнее. Давайте лучше полюбуемся на эту радугу в ночи и как только она погаснет, спустимся вниз.

Они постояли на террасе еще минут десять и все это время Гельмут пытался проткнуть свою руку ножом, но безуспешно. Вскоре яркие сполохи на небе погасли и они ушли из ресторана, в который Руфь пришла только потому, что не хотела встречать Новый год в одиночестве, как она отметила Рождество. Правда, она совсем не ожидала того, что встретит его таким удивительным образом. Сердце её бешено колотилось от волнения в ожидании чуда, тем более, что те люди, которые шли рядом с ней, говорили о таких странных вещах. Айрис, которая, похоже, одна из всех сестер Маниту интересовалась этим, внезапно спросила Создателя Алекса:

‑ Мой повелитель, я все‑таки никак не могу понять, как ты смог создать такое магическое заклинание? Ведь ты, в отличие от нашего брата Ольгерда, не перечислял всех имен Смерти.

Ответ Создателя поверг Руфь в изумление как своей несерьезной формой, так и содержанием. Он, небрежно махнув рукой, сказал со смехом:

‑ Вот еще глупости. Стал бы я болтать без умолку, когда мне всего‑то и требовалось, что перевести все то, что намудрил в Микенах этот влюбленный обормот, в простую и надежную магическую формулу. Ведь вся информация уже и так была записана на каждой клеточке моего тела, благодаря его оберегам.

Руфь после этого уже не удивилась тому, что они вошли не в какой‑то там номер люкс, этого дорогого отеля, а в президентский номер, в котором обычно останавливались одни только миллиардеры и арабские шейхи. Но то, что она увидела внутри, поразило её до глубины души, так как вместо роскошных апартаментов они попали в какой‑то сказочный дворец. И все‑таки куда больше поразили слова Сидонии:

‑ Мессир, твои комнаты показались нам слишком убогими и мы перенесли сюда, на время, из золотых чертогов Создателя Яхве твои покои. ‑ Повернувшись к Руфь, она добавила ‑ Для тебя и Гельмута здесь тоже найдется уютное местечко, милая Руфь, ведь Создатель Ольгерд отдал парадные покои Золотого дворца своему другу Создателю Алексу, а в них целых двадцать четыре спальные комнаты, так что вам будет из чего выбирать.

После этого они прошли в огромный зимний сад, в котором росли совершенно невероятные цветы и деревья, между которыми ходили живые скульптуры из золота и серебра, оникса и опала, других драгоценных камней, которым на земле даже не имелось названия. В середине этого сада располагался бассейн, целиком изготовленный из сапфира, инкрустированный рубинами и изумрудами. Руфь даже не представляла себе, что на свете может существовать такая роскошь. Она смотрела на все широко раскрытыми от удивления глазами и не могла вымолвить ни слова. Из состояния ступора её вывели слова Айрис, которая, взяв её за руку, настойчиво говорила ей: