Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник) - Бернард Корнуэлл

– Это вам, ваше преосвященство! – с чувством воскликнул юноша. – Сам для вас изготовил.

Кардинал принял подношение. Это оказалось золотое распятие размером не больше ладони, удивительно тонкой работы. Под терновым венцом Распятого виднелись пряди волос. На венце, если пощупать, обнаруживались колючие шипы, на месте была и рваная рана в боку, из нее стекала на бедро длинная струйка золотистой крови. Видны были даже шляпки гвоздей, и кардинал сосчитал их. Четыре. Ему в своей жизни посчастливилось видеть три из четырех подлинных гвоздей. Тех самых.

– Прекрасная работа, Гаспар, – сказал прелат.

– Я мог бы сделать и лучше, – сказал Гаспар, – если бы побольше света.

– Мы все работали бы лучше, если бы было больше света, – сказал кардинал, – света истины, Божьего света, света Духа Святого. – Он прошелся вдоль столов, касаясь инструментов ремесла Гаспара. – Однако дьявол посылает тьму, чтобы ввести нас в заблуждение, а нам остается крепиться и терпеть.

– А если бы работать наверху? – спросил Гаспар. – Наверху ведь, наверное, есть помещения, где больше света?

– Они есть, – сказал кардинал, – есть, как не быть, но почем мне знать, Гаспар, что ты не сбежишь? Ты человек изобретательный. Дай тебе большое окно, а потом ищи-свищи и тебя по белу свету. Нет, мой мальчик, коли ты сумел выполнить такую работу, – он поднял распятие, – тебе не нужно больше света. – Он улыбнулся. – Ты ведь у нас такой умелец!

Гаспар действительно был редкостный умелец. Он служил в подмастерьях у золотых дел мастера в одной из лавочек на набережной Орфевр, что на острове Сите в Париже, где стоял особняк кардинала. Прелат всегда очень уважал искусство золотых дел мастеров, покровительствовал им, часто наведывался в их лавки, скупая лучшие работы. Многие из них были сделаны этим самым худощавым, нервным юношей. Однажды Гаспар заколол ножом в дешевой таверне такого же подмастерья. Молодого человека ждала виселица, но кардинал спас его от смерти, спрятал в башне и обещал сохранить ему жизнь.

Но прежде чем выйти на свободу, Гаспар должен был сотворить чудо. Кардинал был твердо уверен, что молодой человек никогда не покинет подвала: никто не пустит его дальше большой печи для обжига. Ничего не подозревающий Гаспар одной ногой уже переступил порог адских врат.

Кардинал сотворил крестное знамение, потом поставил распятие на стол.

– Ну так покажи мне ее! – потребовал кардинал.

Гаспар подошел к большому рабочему столу, на котором стоял какой-то предмет, завернутый в полотняную тряпку.

– Сейчас она еще сделана только в воске, ваше высокопреосвященство, – пояснил ювелир, – и я даже не знаю, удастся ли воплотить этот образ в золоте.

– Ее можно потрогать? – спросил кардинал.

– Только осторожно, – предупредил Гаспар. – Она из очищенного пчелиного воска и очень хрупкая.

Кардинал поднял изделие из серовато-белого, маслянистого на ощупь воска, поднес к одному из трех маленьких, пропускавших скудный дневной свет окошек и замер, обомлев от восхищения.

Изделие представляло собой чашу. На изготовление этой восковой модели у Гаспара ушло несколько недель. Чаша была как раз на одно яблоко, а ножка высотой всего шесть дюймов. Ножка эта была изготовлена в форме древесного ствола, с подножием, расходящимся в виде трех корней, а саму чашу образовывало тончайшее кружево лиственной кроны, в ее филиграни можно было различить каждый листочек, каждое яблочко и на ободке – три миниатюрных гвоздика.

– Какая красота! – восхитился кардинал.

– Три корня, ваше высокопреосвященство, изображают Троицу, – объяснил Гаспар.

– Об этом я догадался.

– А дерево – это Древо Жизни.

– И поэтому на нем растут яблоки, – сказал кардинал.

– А гвозди показывают, что из этого дерева впоследствии был изготовлен крест нашего Господа, – закончил объяснение Гаспар.

– Об этом я догадался, – заметил прелат.

Он отнес красивую восковую чашу обратно и бережно поставил ее на стол.

– А где стеклянная?

– Здесь, ваше высокопреосвященство.

Гаспар открыл шкатулку и вынул чашу, которую протянул кардиналу. Чаша была изготовлена из толстого зеленоватого стекла, по виду очень старинного, ибо местами было мутноватым, а кое-где в толще бледного полупрозрачного материала попадались маленькие пузырьки. Кардинал предполагал, что эта вещь относится к римской эпохе. Полной уверенности в этом у него не было, но она походила на старинную вещь немного грубоватой работы, а это было как раз то, что требовалось. Чаша, из которой Христос пил вино на Тайной вечере, и должна была больше походить на предмет утвари из крестьянского дома, чем на пиршественный кубок вельможи.

Прелат купил эту чашу в лавке парижского старьевщика всего за несколько медных монет и велел Гаспару заменить неудачное по форме подножие. Тот выполнил задание с непревзойденным мастерством: никто бы не догадался, что раньше у нее была ножка. И вот теперь кардинал со всей возможной осторожностью поместил стеклянную чашу в восковую.

Гаспар затаил дыхание, опасаясь, как бы кардинал не повредил тончайшие листочки, но чаша идеально подошла по размеру и мягко заняла свое место.

Грааль! Кардинал устремил взгляд на стеклянную чашу, мысленно воображая ее вставленной в тончайшую, ажурную золотую оправу и установленной на алтаре среди высоких белых свечей. Ему уже чудились благозвучные голоса хора мальчиков, благоухание мирры и ладана. Императоры и короли, принцы и герцоги, графы и рыцари – все явятся преклонить колени перед этой святыней.

Луи Бессьер, кардинал-архиепископ Ливорно, стремился заполучить Грааль. Несколько месяцев назад из Южной Франции, из земли сожженных еретиков, до него дошел слух о том, что Грааль существует и что чашу Грааля одновременно с ним ищут два отпрыска рода Вексиев: один – француз, а другой – английский лучник. Впрочем, прелат был уверен, что ни один из них не жаждет святыни так страстно, как он. И не заслуживает обладания ею, как он. Ведь, обретя реликвию, он обретет вместе с ней столь великое могущество, что короли и сам папа придут к нему за благословением, и когда умрет нынешний папа Климент, Луи Бессьер получит его престол, тиару и ключи. Был бы только Грааль!

Луи Бессьер жаждал обрести его всем сердцем, но однажды в час размышлений, когда он стоял, уставясь невидящим взором в витражное окно своей личной часовни, на него вдруг снизошло откровение. Грааль ему нужен, но из этого не следует, что он непременно должен отыскать подлинную святыню. Возможно, Грааль существует на свете, хотя вероятнее всего – нет. Важно одно: чтобы в него поверил христианский мир. Верующим нужен Грааль, а точнее, то, что они готовы будут признать единственным, подлинным, неповторимым, тем самым святым Граалем. И он даст верующим то, что им нужно.