Фантастические тетради - Ирина Ванка

Но дед не расстроился, а как ни в чем не бывало перевернул испачканную страницу.

— Боюсь, сынок, это все, что способна оставить в наследство цивилизация фариан.

— Послушай меня, дед. Если ты думаешь, что эта напасть пришла за твоими «тетрадями», — думай. Я не знаю лекарств от безумия. Не мне тебя разубеждать. Меня же учили доверять очевидному: тают льды Каменного материка, планета меняет полюс. Ты привык жить пророчествами — живи, но если я взгляну на библиотеку — полюса не перевернутся и твоим пророчествам ничего не грозит. Я должен вернуться и рассказать всем, что видел библиотеку своими глазами. Если у нашей цивилизации нет будущего — пусть хоть прошлое будет… Действительное прошлое, не монастырские сказки.

— Эх, Саим, Саим, — покачал головой старик, — тебя бы учить да учить. Нехитрое дело глядеть в подзорную трубу. А ты хоть раз спроси себя по совести, для чего меняет полюса твоя планета?

— Уверен, этому есть объяснение.

— Как минимум, два. В том все и дело. Одно вы называете логическим и смотрите в подзорную трубу, другое — фатальным и спрашиваете разъяснений у богомолов. Ты видел две борозды на каменной дороге, но не понял, что колесница идет вперед лишь на двух опорах. Убери одну — и угодишь в пропасть.

— Мы уже летим в пропасть, дедушка, — взмолился Саим, — не я откручивал колеса и не тебе меня за это наказывать.

Дедушка Ло скептически осмотрел своего чумазого собеседника, и приговор его был решительно безнадежен:

— Ты очень славный, но очень глупый мальчуган.

В следующий раз он захватил с собой в паучью каморку немного еды. Положил ее перед пленником и устроился на матрасе.

— Расскажи мне о Баролетте. Все, что знаешь, с тех пор, как она покинула Папалонию.

Саим взглянул на угощение и счел это особо дерзким папалонским издевательством. Перед ним лежал микроскопический брикет из прессованной мешанины — то ли травы, то ли высушенного верблюжьего плевка размером с земляной орех и вдобавок две желтые пилюли, похожие на те, которыми псевдоанголейские лекари пичкали безнадежных доходяг в староприканской богадельне. Это меню выглядело менее аппетитно, чем волосатая гусеница, выловленная из склянки с водой, которую Саим с трудом отыскал на полу и чуть не вывихнул плечо, чтобы до нее дотянуться.

Брикет с пилюлями он проглотил не жуя, с тем же двояким чувством, что и гусеницу, и не то чтобы насытился, но голод вместе с усталостью вдруг перестал терзать его истощенный организм. И не то чтобы прежняя сила вернулась к его некогда нормально развитой мускулатуре, а только коварная мысль зашевелилась в бессовестной голове: что если дождаться, пока дед уйдет прочь рыдать по своей Баролетте, и попробовать еще раз разорвать веревки?

— Ничего я тебе не расскажу, — ответил он влюбленному старцу, — ты не захотел мне помочь и дал повод поступить с тобой точно так же.

Дед не удивился, а лишь погрустнел.

— Напрасно…

— Если б на моем месте была Баролетта — ты разрешил бы ей все.

— Однажды она была на твоем месте. Фариане украли мою девочку, а боги позволили им это сделать. И те и другие будут наказаны.

— Если ты озлобился на фариан — отдай библиотеку им назло.

— Опять за свое, — вздохнул старик, — ты слишком юн, чтоб отличить добро от зла. Я сам скажу тебе все, что следует передать по наследству тем поколениям, ради которых вы пускаетесь в авантюры. Всего одна фраза. Тебе не трудно будет ее запомнить. Она стоит многих библиотек.

— Скажи мне одно, Баролетта видела эти тетради?

— Это была моя ошибка. Теперь я отдал бы все, чтобы не совершить ее. Но время имеет два сечения, мой мальчик. Одно — рождение, другое — смерть. А между ними — вечный ураган, сквозь который надо пройти без остановки, не оглядываясь назад. Ты счастлив уже тем, что не утратил способность предчувствовать смерть. Это я, а не ты оказался в безвыходном положении.

— А боги?..

— Что боги? Они так же нуждаются в сострадании и так же мстят, когда не получают его. Было время, когда они нуждались во мне, — тогда я мог позволить себе многое. Пришло время, когда я в них нуждаюсь, поэтому сижу здесь, прячусь, чтоб не видеть ваших жалких попыток выбраться из могилы.

— Ты видел богов своими глазами?

— Что ты себе вообразил! Зачем нужен бог, которого можно увидеть? — Дед забеспокоился и спешно собрался уходить.

— Дедушка Ло! — прокричал ему вслед Саим, но дедушка уже задвинул засов. Саим схватился за подлокотники, напрягся, и тугие веревки, опутывающие его ноги, хрустнули одна за другой. Кресло заскрипело и одним махом сложилось, как деревянный конструктор, с грохотом, способным разбудить охрану на краю света. На минуту он затаил дыхание, а затем осторожнее паука прокрался к ступеням люка и сполз к двери с железной решеткой окна. — Дедушка Ло! — не дождавшись ответа, Саим прислонился спиной к двери и уперся ногами в каменные ступени. Петельные штыри вылетели от напора. Он не успел удивиться, как оказался в коридоре, и, не удержав равновесие, ткнулся головой в мускулистый живот босоногого субъекта, стоящего в позе стражника. Субъект издал пронзительный визг, похожий на крик чайки, фарианин чуть не оглох и, отпрянув, увидел громадную птичью голову на плечах человеческого существа. Саим кинулся назад к дверной дыре своей каморки, но стукнулся о гладкий камень стены. Дверь словно растворилась за его спиной, и удар клюва пришелся чуть-чуть левее плеча. Каменная крошка посыпалась на пол. Чудовище подпрыгнуло, повернуло к нему черный глаз величиной со спелую сливу и, сжав клюв, замахнулось головой для нового удара.

— Папа Ло!!! — завопил Саим. Следующий удар едва не пришелся по голове. Он увернулся и, отпихнув ногой птицу, кинулся наутек. Ципотам бежал за ним следом. Пустой коридор имел форму кольца и не имел ни единой дыры, в которую можно было ускользнуть. Ни единой двери, в которую можно было бы постучать, попросить о помощи. — Папа Ло!!! — кричал Саим. И всякий раз, проносясь мимо пробоины в камне, оставленной птичьим клювом, кидался на стену в надежде, что загадочно исчезнувшая дверь так же загадочно появится снова. Скоро он понял, что ципотам выносливее его, и соревнование в беге означало, что с каждым кругом шансов уцелеть в поединке у Саима все меньше. Упав на пол, он бросился под ноги твари, и едва ципотам, споткнувшись, загремел по полу, Саим навалился на него сверху, схватив обеими руками за клюв. Грозное существо оказалось неуклюжим, оно было так обеспокоено невозможностью разинуть пасть, что Саим без труда связал веревкою пояса ципотамовы ноги и руки. Он бы пожертвовал кожаный ремень на то, чтобы связать клюв, но это уже казалось лишним. Глупый ципотам катался по полу, стараясь подняться, и только беспомощно стучал клювом в следы Саима.