Том 6. Наука и просветительство - Михаил Леонович Гаспаров

то же, однотактное и двухтактное композиционное движение;

Пушкин, « К Чаадаеву» – стихотворение, построенное не на образах, а на понятиях;

Пушкин, « В рощах карийских, любезных ловцам…» – поэтика вариантов текста;

Баратынский, «Истина», «Уныние», «Череп», «Финляндия», «Буря», «Ропот», «Разуверение» и Пушкин, «Погасло дневное светило…», «Умолкну снова я…», «Мой друг, забытый мною…», «Простишь ли мне ревнивые мечты…», «Желание славы» – общие черты разных стихотворений (поэтика инвариантов текста);

А. К. Толстой, «Рондо» – поэтика комизма;

Фет, «Уснуло озеро…» – и пародия Минаева на это стихотворение – от поэтики текста к индивидуальности автора;

Пушкин, « Из Ксенофана Колофонского» в сопоставлении с оригиналом – от поэтики текста к разнокультурной картине мира;

Фет, «Непогода, осень, куришь…» – стихотворение нарочито бесхитростное;

Брюсов, « На рынке белых бредов» – стихотворение нарочито усложненное;

Мандельштам, «За то, что я руки твои не сумел удержать…» – разница между анализом и интерпретацией;

Вс. Некрасов, « Сотри случайные черты…» – разница между имманентным анализом и интертекстуальным анализом.

Обязательная литература

Гаспаров М. Л. Избранные статьи. М., 1995.

Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л., 1972.

Дополнительная литература

Анализ одного стихотворения / Под ред. В. Е. Холшевникова. Л., 1985.

Поэтический строй русской лирики. Л., 1973.

Ярхо Б. И. Простейшие основания формального анализа // Ars poetica / Под ред. М. А. Петровского. М., 1927. Вып. I. С. 7–28.

Russische Lyrik: Eine Einführung in die literaturwissenschaftliche Textanalyse / Hrsg. K. D. Seemann. München, 1982.

СЕМАНТИЧЕСКИЙ ОРЕОЛ МЕТРА В РУССКОЙ ПОЭЗИИ 211

АНТОЛОГИЯ

ПЛАН

       +А3 Оседлаю коня…

Б. Размеры, восходящие к народным источникам

Б1. 1–4. 6-стопный хорей, элегический и плясовой. «Уж ты сукин сын, камаринский мужик…»

Б2. 1–2. 5-стопный хорей эпический.

Б3. 1–4. «Кольцовский пятисложник»: «Не шуми ты, рожь, Спелым колосом…»

Б3а. 1–3. «Кольцовский пятисложник»: три «окна».

Б4. 1–3. 4-стопный хорей Д, лирический и эпический. «На заре туманной юности…»

Б4а. 1–7. 4-стопный хорей ДМДМ лирический. «Бьется сердце беспокойное…»

Б4б. 1–2. 4-стопный ямб ДМДМ и ДЖДЖ. «По вечерам над ресторанами…»

Б5 и 5а. 1–2. 3-стопный хорей Д и Ж, лирический. «Нива моя, нива…»

Б5б. 1–2. Сдвоенный 3-стопный хорей. «У бурмистра Власа бабушка Ненила…»

Б6б 1–3. 2-стопный анапест М (простой и сдвоенный). «Старый муж, грозный муж…»

В. Размеры, восходящие к западноевропейским источникам

В1. 1–4. 3-стопный хорей ЖМЖМ. «Горные вершины Спят во тьме ночной…»

В2. 1–4. 4–3-стопный хорей Ж, «украинский». «Чернобровый, черноглазый…»

В3. 1–4. 4–3-стопный ямб М и МЖМЖ, «романтический». «Старинный вальс „Осенний сон“…»

В3а. 4–3-стопный хорей МЖМЖ. «Светлана».

В3б. 1–4. 4–3-стопный хорей ЖМЖМ, балладный и послебалладный.

В3в. 1–3. Он же, «колыбельный». «Спи, младенец мой прекрасный…»

В3г. 1–6. Он же, «серенадный». «День веселый, час блаженный…»

В4а. 1–3. 4-стопный амфибрахий М, балладный. «Кто скачет, кто мчится под хладною мглой…»

В4б. 1–3. 4–3-стопный амфибрахий МЖ, тоже балладный. «Песнь о вещем Олеге».

В4в. 1–3. 4–3-стопный анапест МЖ, тоже балладный. «Смальгольмский барон».

В4г. 1–14. 3-стопный амфибрахий: застолье, баллада, отчаяние. «По синим волнам океана…»

А. Размеры, восходящие к античным источникам

А1. а–в. К эпосу: гексаметр и дериваты гексаметра.

А2. 1–10. К драме: 5-стопный ямб без рифм, лирический монолог. «Вновь я посетил…»

А3. 1–4. К «ямбам»: 6–4-стопный ямб МЖМЖ. «Мильоны вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы…»

А4. 1–5. К анакреонтике: 3-стопный ямб. «Отечески пенаты…»

А4а. 1–4. 3-стопный ямб Д: «Зеленый шум, весенний шум…», «народный».

А4б. 1–9. 3-стопный ямб ДМДМ: песенный. «Среди долины ровныя…»

А5. 1–2. К «адонию»: 2-стопный дактиль, духовная песня. «Суетен будешь Ты, человек…»

А5а. 1–5. 4-стопный дактиль, ЖЖ и ММ, эпическая грусть. «Умер вчера сероглазый король…»

А5б. 1–3. 4-стопный дактиль Д, лирическая грусть. «Тучки небесные, вечные странники…»

А5в. 1–3. 4–3-стопный дактиль ДМДМ, «народная» грусть. «Что затуманилась зоренька ясная…»

ЛЕКЦИЯ «СЕМАНТИКА РУССКОГО СТИХА»212

Есть детский вопрос, который стесняются задавать литературоведы: почему поэт, начиная стихотворение, берет для него именно такой-то размер, а не иной? Как на все детские вопросы, на него очень трудно ответить.

Сперва нам, конечно, кажется: значит, в звучании каждого размера есть что-то от природы имеющее ту или иную содержательную окраску, хотя бы самую неопределенную, чисто эмоциональную. Иными словами, связь между метром и смыслом есть связь органическая. Так Ломоносов считал, что так как в ямбе голос движется от безударного слога к ударному, таТА таТА, то это размер восходящий, т. е. приспособленный для высоких од; а так как в хорее голос двигается от ударного слога к безударному, то это размер нисходящий, т. е. приспособленный для низких песенок. А Гумилев, наоборот, считал, что дактиль размер нисходящий, ТАтата ТАтата, и поэтому он важен и торжествен, а анапест – восходящий, татаТА татаТА, и поэтому он стремителен и порывист. Все такие утверждения импрессионистичны, несерьезны, потому что на каждый пример высокого ямба или веселого хорея можно привести много контрпримеров веселого ямба или печального хорея.

На самом деле причина в другом: в звучании каждого размера есть что-то по привычке (а не от природы) имеющее ту или иную содержательную окраску. Иными словами, связь между метром и смыслом есть связь историческая. В самом деле, давайте ответим себе честно: почему люди пишут стихи? Не потому, что у каждого в сердце кипят какие-то чувства и ищут свойственного им безоглядного выражения. Чувства – у каждого свои, неповторимые, а стихотворные размеры – очень даже повторимые: одних сонетов в Европе написаны многие тысячи, неужели это значит, что многие тысячи поэтов чувствовали одно и то же? Нет: люди пишут стихи с оглядкой на предшественников, они знают, что стихи пишутся давно и считаются культурной ценностью; сочиняя стихи, человек видит в этом способ вписаться в свою культуру, в свое общество, а это каждому человеку жизненно важно. И понятно, что при этом он не старается выдумывать новые стихотворные формы, а предпочитает уже существующие, апробированные культурой. Стихотворные формы – это все равно что слова в языке: люди очень редко изобретают совершенно новые слова, они пользуются словами, уже существующими в языке (иначе их никто бы не понял), – и вполне удовлетворительно выражают им свои мысли и чувства. А что такое «слова, уже существующие в языке»? Это знаки, т. е. звукосочетания, за которыми привычка закрепила такие-то и такие-то смысловые значения. Точно так же и за стихотворными формами в каждой культуре привычка закрепляет такие-то и такие-то содержательные ассоциации. И поэт ими пользуется: пишет свои