Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3 - Андрей Болотов

 Не успел я выттить в намерении велеть подавать опять лошадей, чтоб ехать куда–нибудь к мужику ночевать, как, видно усовестясь, что он поступил со мною так грубо или, может быть, по совету господина Стрекалова, выслал князь тотчас человека и велел меня опять позвать к себе. «Да куда же ты? сказал он мне при входе и снисходительнее уже против прежнего. Неужели теперь хочешь ехать? видишь уже вечер! Ночуй, сударь, здесь и погости у нас! Еще успеешь приказать. Я не прежде к вам буду, как разве чрез месяц». — Хорошо! сказал я, и остался, и не только тут ночевал, но и весь последующий день по приказанию его пробыл. И в сие время обходился он со мною гораздо уже благосклоннее, а особливо потому, что господин Стрекалов меня очень уважал и обходился со мною, как доброй приятель; расспрашивал меня кое о чем о волостях, рекомендовал своей молодой княгине и наконец отпустил, подтвердив опять приказание свое о зайцах, и сказав, чтоб я опять перед тем временем, как ему к нам ехать, побывал у него.

 Едучи с господином Верещагиным назад, не могли мы довольно всему происходившему и поступкам князя надивиться, и говорили, уже нет ли от кого каких на нас намуток и клеветы? и г. Верещагин, будучи в таких случаях прозорливее меня, подозревал более всех в том Темешова; но мне не хотелось тому никак верить, ибо я считал сего, издавна мне знакомого человека, по его всегдашнему и ласковому обращению со мною, хорошим себе приятелем. Впрочем, всего досаднее мне было то, что князь опять попрекал меня писанием стишков. «Что это за стишки ему попались? думал я, и не происходит ли и сия нелепица отчего–нибудь нам неизвестного?»

 Но, как бы то ни было, но я, возвратясь в Богородицк, принужден был разослать действительно всех своих солдат и капралов во все места по деревням с наикрепчайшим подтверждением о бережении зайцев и невпускании никого в волостных дачах ездить с собаками. И все удивлялись и не понимали, почему была такая строгость, ибо всем известно было, что я без того никто действительно не ездил, и крестьяне, которым давно было приказано, никого не впускали.

 Учинив сии распоряжения, радовался я по крайней мере, что мы будем иметь целый месяц еще спокойствие прежнее, и принялся было с спокойным духом за прежние свои упражнения. Но не успело трех дней пройтить, как получил я от поехавшего к Стрекалову г. Верещагина письмо, повергнувшее меня в новое изумление. Он уведомлял меня, что князю угодно, чтоб во время будущего его у нас пребывания были бы у нас наши театральные представления, и чтоб я предварительно сделал к тому нужные приуготовления. Таковое неожидаемое совсем известие и изумило, и удивило меня. Не понимал я, по какому случаю вздумалось князю сего от меля требовать, и почему он узнал о нашем театре, которым утешать его всего менее у меня на уме было; ибо последним своим поступком так он меня и смутил, и огорчил, что я помышлял уже театр свой и расковеркать совсем, дабы князь и не узнал об нем и я не мог бы и за него нажить от него себе каких попреков. И потому долго не соглашался я сам с собою в мыслях, исполнить ли сие княжее требование или дело сие под каким–нибудь благовидным предлогом отклонить от себя. Наконец, советы друзей и знакомцев моих, утверждающих, что князь верно хочет сим позабавить молодую свою жену, и мысли, чтоб неудовлетворением его в сем случае желания не навлечь на себя еще более его гнева и неудовольствия, убедили меня приступить к исполнению сего.

 Итак, созвав детей, просил я их, чтоб протвердили они вновь все наши прежние пьесы, равно как доучивали скорее вновь твердимую ими комедию «Рогоносец в воображении». А и сам положил прибавить к театру своему некоторые новые украшения для умножения разнообразности наших декораций, дабы они монотониею своею не могли скоро будущим гостям нашим прискучить, а в каждый бы раз была в декорациях какая–нибудь перемена. Совсем тем, чтоб самому мне брать в представлениях соучастие, о том никак не хотел я мыслить.

 Впрочем, достопамятно, что я в самой тот же день имел приятное удовольствие видеть прежде упоминаемую мною проповедь господина Иерузалема напечатанною. Г. Новиков поместил ее в издаваемом тогда в Москве ежемесячном издании, и хотя по самому сему случаю я за перевод свой и не получил никакой особенной награды, но доволен я был я тем, что она напечатана и что г. Новиков прислал ко мне ту часть сего журнала.

 Вскоре за сим принуждены мы были угощать у себя проезжавшую чрез наш город нашу губернаторшу, г–жу Муромцову, которая у нас ночевала и на другой день у меня обедала. А не успели мы ее с рук своих сжить и наступить сентябрь месяц, как принялись уже мы пристальнее за наш театр и пошли у нас всем пьесам репетиции за репетициями и представления за представлениями. Сии последние предпринимали мы, сколько для лучшего подтверждения и поправления наших актеров при помощи случившегося у нас около сего времени быть опять господина Кошелева, столько и для приезжавших к нам в течении первой половины сего месяца кое–каких гостей.

 Итак, первого числа сего месяца представили дети комедию «Приданое обманом»; второго — «Необитаемый остров» и «Рогоносца»; и третий, по случаю приезжавшей к нам в гости госпожи Бакуниной, опять «Рогоносца» и «Приданое обманом»; в четвертой для ней же опять «Необитаемой остров» и «Приданое обманом»; в пятой опять «Рогоносца» и «Отгадай, не скажу»; в шестой опять «Приданое обманом». И мы с господином Кошелевым замучили почти в прах детей наших сими частыми и ежедневными представлениями; но за то и выправил он их так, что они все сии пьесы представляли пред прежним несравненно уже лучше, и мне очень жаль было, что он от вас вскоре после того уехал, и что не мог быть с нами во время пребывания у нас княжева.

 По отъезде его, дал я детям с неделю времени отдохнуть, а сам занимался сии дни рисованьем; когда же начало приближаться то время, в которое надлежало мне опять ехать к князю, то заставил я детей еще подтвердить и представить на театре некоторые пьесы, а потом пред самым моим уже отъездом представили они 17–го числа еще «Необитаемый остров» и комедию «Отгадай, не скажу», а 18–го числа «Рогоносца в воображении» и «Батвинью», и настроив сим образом детей и учинив по волости и во дворце все нужные к приезду князя приуготовления и получив известие, что он из Сергиевска уже отправляется, поехали мы с г. Верещагиным сперва к г. Стрекалову, и узнав от него, что князь уже из Сергиевска выехал и находился в тот день у Тёмешова в гостях, поехали уже к сему, где нашли князя, угощаемого наираболепнейшим образом хозяином. Сей изгибался перед ним ужем и жабою и не звал, как его угостить, и по–видимому, неведомо как кичился тем, что удостоен был посещением от такого гостя, и что умел его угощать и подчивать.