Институт экстремальных проблем - Саша Камских

— Я в порядке, — коротко ответил Вадим. — Все получилось.

Известие о том, что Ира благополучно родила дочку, обрадовало его, но очень слабо. Оно скользнуло по поверхности сознания, не отложившись в нем, потому что все мысли были заняты Светланой. А Максим, похоже, не обратил внимания на глухой голос Медведева, в котором совсем не ощущалось радости.

— Ну вот, а ты боялся! — довольно рассмеялся он. — Дай телефон Свете, а то я и до нее дозвониться не могу. Куда все пропали? Сейчас-то вы где? Хватай всех, кто рядом, в охапку и вези в Белый Лог! Устроим большой праздник!

— Света в клинике, я тоже, — выдавил из себя Медведев.

— Сколько можно киснуть там! Я сейчас за вами приеду!

— Не торопись. Света в коме…

Максим сказал только одно слово, но вложил в него столько эмоций, сколько не вместила бы в себя и получасовая тирада.

— Я сейчас приеду, — пообещал он после продолжительной паузы, во время которой Вадим неподвижно смотрел в одну точку, с еще большей болью переживая случившееся. — Жди!

Голос Устюгова стал абсолютно трезв, но Медведев не удержался:

— Макс, не садись сейчас за руль. Не хватало еще, чтобы и с тобой…

— Заткнись! — рявкнул Максим и отключился.

Как ни старался Вадим не шуметь, возвращаясь в палату и укладываясь на койку, Антон проснулся.

— Ирина девочку родила, у них все в порядке, — сказал Медведев, заметив открытые глаза Усова, устремленные на него.

— Это хорошо, — улыбнулся Антон. — Я обещал Ире встретить ее. Когда их выписывают?

— Я не спросил, — пробормотал Вадим.

Он не мог думать ни о чем, кроме того, что случилось со Светланой. Даже физическая боль, терзавшая его, воспринималась как заслуженное наказание и, став почти привычной, не могла заглушить боль душевную. Медведев то садился, то ложился, крутился с боку на бок, но не хотел звать Олега. Промаявшись так час или около того, он встал и пошел в блок интенсивной терапии.

— Светочка все так же, — Оксана встретила Вадима на входе в общий зал. — Олег Михалыч почти постоянно с ней, Игорек тоже, но вот толку от того, что мы делаем, нет.

— Как нет? Что же тогда делать?

— Что делать, что делать, — проворчала медсестра. — Не знаю, скажу только, что, по-моему, Света не хочет, чтобы с ней что-нибудь делали. Виданное ли дело, чтоб я не могла в вену попасть?! Светочкины венки под самой кожей лежат и видно, как они сами от иглы в сторону уходят. И на левой руке ничего не вышло, а на правой даже проколоть кожу не получилось. Несколько раз попробовала, потом смотрю – игла затупилась, будто я во что-то твердое пыталась ее воткнуть, — Оксана покачала головой, усадила Медведева на кушетку и устроилась рядом с ним. — Ты расскажи мне, о каком лабиринте шушукаются Худяков с Федотовым? Что произошло со Светой и с тобой? При чем тут Андрюшка?

Вадим, опуская подробности, рассказал о том, что произошло. Оксана слушала, не перебивая, понимающе качала головой и одновременно не сводила глаз с мониторов, картинки на которых не менялись.

— Зря вы Светочку увезли оттуда, — сделала она неожиданный для Медведева вывод. — Она к тому месту привязана и, скорее всего, только там в себя и придет. И с тобой она связана, — усмехнулась Оксана. — Не капельницы ей нужны, а ты.

— Я пробовал разбудить ее, но… — Вадим низко опустил голову.

— Значит, плохо пробовал, не так, — медсестра схватила Медведева за руку и кивнула в сторону бокса: — Пока никого нет, иди к ней, докажи, что ты ее любишь, что она дорога тебе.

— Если Света не проснется, то и я не смогу жить. В этот раз меня никто не спасет, я все предусмотрю.

Он решил, что замурует себя со Светланой в какой-нибудь из труднодоступных пещер, сделает это для того, чтобы никто не смог разлучить их.

— Не смей! — Вадим пришел в себя от пощечины. — Не смей даже думать так! Это что же – Светочка сколько сил отдала для того, чтобы ты не просто остался в живых… — Оксана задохнулась. — Она смогла тебя выходить, на ноги поставить, а ты хочешь отплатить ей такой черной неблагодарностью?! — медсестра была в ярости. — Ты должен жить!!! Просто обязан!!!

— Я не смогу… — почти беззвучно сказал Вадиим.

— Неужели ты только и можешь, что ныть и жаловаться на судьбу?! Что ты за мужик?! Тряпка!!! — она рванула Медведева за руку, заставляя встать.

В этот момент дверь в блок интенсивной терапии распахнулась, и на пороге в сопровождении Андрея появился Максим.

— Что со Светой?!

Лицо Устюгова было страшного багрового цвета; только больничная обстановка не позволяла Максиму выплеснуть душившие его эмоции.

— Это еще кто такой?! — Оксана не могла допустить беспорядка в своих владениях.

— Мой брат, — объяснил Вадим.

— Похож! — ядовито сказала медсестра.

— Где Света? — подскочил к ней Устюгов.

Схватив Максима за плечи, Оксана мощным толчком вынудила его сесть.

Столкнувшись с разъяренной медведицей, в которую при виде постороннего превратилась медсестра, Устюгов решил не сопротивляться. Он покорно выпил из мензурки какую-то противно пахнувшую жидкость, подсунутую ему под нос Андреем, и растерянно огляделся по сторонам.

— Где Света? — повторил он свой вопрос.

— Там, — Медведев с тоской посмотрел на бокс, в котором находилась девушка.

— Что ты стоишь?! — взорвалась Оксана, резким движением открыла дверь бокса и втолкнула туда Вадима с такой силой, что он едва устоял на ногах.

Максим, заметив бледное до синевы лицо Светланы, закрытые глаза и безжизненно лежащие вдоль тела руки, рванулся следом за Вадимом, но Оксана удержала его:

— Ты-то там зачем?

Андрей прикрыл дверь, и Максим не увидел, как Вадим опустился на колени перед любимой и прижался к ее руке. Он еле сдерживал крик, рвавшуюся из души мольбу, обращенную к неведомым высшим силам: «Господи, верни мне все, что было! Парализуй руки, отними речь, добавь Антошкину слепоту, оставь один только слух, чтобы слышать Светлашин голос, и чувствительность на маленьком клочке кожи, чтобы ощущать прикосновение ее рук. Я не буду роптать и жаловаться на судьбу, я буду счастлив от одной лишь мысли о том, что Света придет в клинику навестить меня, буду жить ожиданием ее прихода. Накажи по-другому, сделай со мной все, что посчитаешь нужным, только отдай Свету или забери меня вместе с ней, потому что я не смогу жить без нее! Солнце мое, любовь моя, смысл жизни моей, услышь меня, очнись, открой свои глазки, увидь чудо, которое ты сотворила, осчастливь нас всех и порадуйся сама!»

Тот, кому была адресована эта страстная молитва, остался глух ко всем просьбам и заклинаниям – Светлана не пришла в себя.

Последний раз Медведев плакал почти десять лет назад на похоронах бабушки, он стеснялся тогда, отворачивался, прятал лицо, а сейчас, покрывая любимую поцелуями, Вадим не замечал слез, от горя и отчаяния выступивших из глаз. Он не обратил внимания и на громкие голоса, раздавшиеся у него за спиной, и вернулся к реальности лишь тогда, когда почувствовал на плече чью-то руку.

— Вадим Дмитриевич, — за спиной Медведева стоял Игорь Федотов. — Я очень прошу вас выйти из бокса и вернуться в свою палату. Если Олег Михайлович увидит здесь вас и вашего брата, я за последствия не отвечаю.

Вадим оглянулся. Перед входом в бокс стоял Максим, которого Оксана с Андреем едва удерживали от того, чтобы он не бросился на молодого врача.

— Макс, не надо, — Медведев с помощью Игоря поднялся на ноги. — Пойдем ко мне, поговорим. Андрей, и без тебя нам не обойтись.

Как во время поездки в Дегтярку, когда там пропал Сергей Томский, так и сейчас, по дороге в Рудянку, не слишком презентабельный «Опель» Устюгова на практически пустой в ночное время трассе сумел бы составить достойную конкуренцию болидам «Формулы-1». Над его внутренностями постоянно колдовали и Максим, и Павел, и, вполне возможно, что немецкие конструктора не признали бы свое творение, однако результатом смекалки и усилий братьев было то, что владельцы современных иномарок с удивлением глядели на далеко не новый автомобиль, с легкостью обгонявший их. Кое-кто, задетый за живое, попробовал посоревноваться в скорости, но потерпел поражение. Устюгов не обращал внимания на эти игры, он будто слился с машиной в одно целое, желая добавить ей скорости. Лишь один раз ему пришлось не только затормозить, но и остановиться, когда инспектору ГАИ показался подозрительным летевший по шоссе старый «Опель». Служебное удостоверение избавило Максима от долгих объяснений, и он, рванув с места на максимальной скорости, оставил после себя черные отметины на асфальте и запах горелой резины.

Вадим осторожно прижимал к себе Свету и не замечал ни бешеной скорости, ни слепивших глаза фар встречных машин, ни изводившей его боли. Все, что происходило в клинике поздним вечером, казалось обрывками сна. Медведев смутно помнил, как они с Максимом, Андреем и Антоном обсуждали, как незаметно от врачей забрать Свету из блока интенсивной терапии, но совершенно не помнил, что же они придумали. Потом позвали Оксану, та потребовала одежду девушки, а Вадим никак не мог найти свою сумку, пока Андрей не вспомнил, что она осталась в его машине. Дальше опять был провал в памяти и следующая отчетливая картинка: Максим несет Светлану по безлюдному больничному коридору, а впереди Андрей открывает какую-то дверь и торопит их. Напутствием звучат слова молитвы: «Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события в течение дня. Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить».[10] Снова провал – и Андрей протягивает ключи от дома, крестит Свету и после этого целует. Лунный свет падает на широкую серебряную ленту, охватывающую лоб девушки, и мерцание металла придает ее лицу пугающую потустороннюю красоту.