Fifty And One Step Bac - Lina Mur

или же прикрытие.

«Сука, где ты шляешься? Тварь! Из-за тебя у папы

случился сердечный приступ! Ты убила его! Он в

больнице! Ты шляешься где-то! Мало он тебе всыпал, надо было придушить».

Мои глаза распахиваются сильнее, пока я в десятый

раз перечитываю сообщение и толкаю Сару, передавая ей телефон.

Страх за жизнь отца перебивает всю обиду, накопившуюся во мне. И я торопливо собираю вещи, пока подруга отходит от шока.

- Объясни всем, я поехала, — бросаю я, срываясь с

места и уже не слыша возмущений профессора.

Я на ходу натягиваю куртку, пока в груди все

сжимается от предчувствий. Да, все плохо, но то, что

это привело папу в больницу, я не ожидала. И сейчас

не знаю, кому звонить и даже куда ехать.

Я набираю сестру, которая отвечает только после

минутных гудков.

- Что ты ещё хочешь? Меня довести до такого же

состояния? — зло шипит она в трубку.

- В какой...какой больнице? — запыхавшись, спрашиваю я.

- Тебе тут не рады.

- Быстро говори, где он? — кричу я в трубку.

- В госпитале святого Михаила. И лучше не приезжай, ты теперь лишняя в нашей семье, — фыркает она и

сбрасывает звонок.

Меня даже не волнуют эти жестокие слова, привыкла к

ним. Постоянно от неё слышала, что лучше бы я не

появлялась на свет, лучше бы укололась до смерти, да и хуже. А ведь я всегда хотела быть ей подругой, а

мы стали врагами.

Мои трясущиеся пальцы, скользя по мокрому экрану

от дождя, нажимают на другой номер. Мне нужен его

голос, нужна его поддержка сейчас и помощь в том, что мне делать дальше.

- Ник, — услышав заветное «Мишель», я нервно

улыбаюсь и останавливаюсь, проводя рукой по

влажным волосам.

- У отца приступ, я поеду в больницу, — быстро

произношу я и жмурюсь от своих же слов, не слыша

ничего в ответ.

Так проходят мучительные секунды, пока я не делаю

глубокий вдох.

- Скажи, что-нибудь. Я...я не знаю...он вряд ли захочет

меня видеть там, но я не могу остаться в стороне, — продолжаю я.

- Иди обратно в университет, Мишель, — спокойно

отвечает он, а я не могу поверить, что он это

предложил.

- Что?

- Да, возвращайся обратно. Я знаю, что твой отец в

больнице, но ты ничем не поможешь, только

усугубишь ситуацию.

- Ник, я должна! — возмущённо говорю я в трубку.

- Нет! Я запрещаю тебе, Мишель! Сейчас я не

потреплю твоих самовольностей! — уже повышает он

голос.

- Ты не имеешь права запрещать мне это! Не имеешь!

Неужели, ты не понимаешь всю серьёзность?

- Понимаю, полностью понимаю. И поэтому тебе

лучше быть там, где ты сейчас, Мишель.

- Не заставляй меня выбирать, Ник. Не надо, не

разрушай все, что мы построили за эту ночь, — с

болью в голосе произношу я, двигаясь к своей

машине.

- Мне приходится это делать, потому что ты уже

сделала свой выбор. А ведь я просил довериться мне

не только в сексе, но и в жизни. Хорошего дня, Мишель.

В трубке раздаются монотонные гудки, а внутри меня

сердце замирает, рука опускается, роняя телефон на

землю. Я поднимаю голову к серому небу, ища хоть

какой-то подсказки, хоть чего-то. Но только крупные

капли сливаются с прокатившими слезами на лице.

Он даже не захотел понять меня, даже не дослушал и

принял все неправильно. А я не могу разорваться, я

ведь его дочь. А мой папа в больнице с сердечным

приступом, потому что вчера я сделала другой выбор

и теперь не знаю, правильно ли это все. Стоило ли это

моих мучений, такого результата.

Но я все же стараюсь взять себя в руки, вытирая лицо

рукавом, поднимая телефон, и быстро иду к машине.

Мы редко задумываемся о том, что все мы смертные.

Все можем умереть или же выжить, и это зависит от

случая, иногда от действий наших близких. Но моё

собственное сердце болезненно стучит, представляя, что произошло на самом деле. Мой шаг и вчерашний

вечер стал не только поворотным для меня, но и для

всех, кто для меня был дорог. И я в очередной раз

сбиваюсь с намеченного пути, в очередной раз я жду

от единственного и близкого мне человека слова

поддержки и его силу, а он...он просто оставляет меня

решать все самой.

И Ник знал. Поэтому он не спал, поэтому он был таким

странным утром и его слова о телефоне. Он не хотел, чтобы я была в курсе. Не хотел, чтобы я вспомнила, что у меня есть семья. И это тоже опускается тяжёлым

осадком на моей душе, придавливая её к земле.

Я бросаю машину на дороге, не имея возможности

даже припарковаться нормально. Моё тело сотрясает

крупная дрожь, и я обхватываю себя руками, пока иду

ко входу к больнице.

- Добрый день, вам сегодня привезли пациента.

Тревор Пейн, у него сердечный приступ. В какой он

палате? — спрашиваю я женщину в регистратуре, и

она вбивает мои слова в компьютер.

- Добрый день. Четвёртый этаж, палата семь, но туда

пускают только родственников, мисс.

- Я его дочь. Мишель Пейн, — незамедлительно

отвечаю я, роясь в рюкзаке, доставая оттуда права, и

показываю ей.

- Хорошо, проходите. Покажите свои данные при входе

на этаж охране, они вам выдадут халат и бахилы.

- А вы...что с ним? — облизав пересохшие губы, произношу я.

- Вам расскажут. У нас указано только то, что его

привезли с острым инфарктом миокарда, — монотонно

отвечает она, отвлекаясь на другого человека, интересующегося своим родственником.

Только сейчас, идя по больничному коридору, смотря, как тут и там помогают людям, я полностью осознаю, куда приехала. Последний раз я была тут в таком

состоянии с Теренсом, пока не констатировали смерть.

И теперь отец.

Выполнив все условия, чтобы меня пропустили за

стеклянные двери, я уже медленно, словно опасаясь

новых последствий, подхожу к седьмой палате. Закрыв

на секунду глаза, я делаю глубокий вдох и вхожу туда.

Я сразу же нахожу взглядом отца с бледным лицом, с

кучей капельниц, и мои глаза наполняются слезами.

Ведь я так любила его, а сейчас чувствую себя

лицемеркой.

- Мишель, — тихий мамин голос раздаётся слева, и я

поворачиваюсь к ней. Рядом на диване в наушниках и

со злым взглядом сидит сестра, но мне плевать на

неё. Я смотрю на маму, все такую же элегантную, статную и даже не сказать, что мы в больнице. Она как