Киты по штирборту. Трилогия - Антон Витальевич Демченко

храм находится в Лондоне, то есть во французских владениях. Учитывая натянутые отношения между Альбой и империей — не самый лучший вариант для нас. Зато в Меллинге храм есть. Древний, красивый. И родители твои опять же уже здесь… а значит, им не придется через всю Европу до нас добираться. Что скажешь?

— Скажу… скажу, что свадьба у нас будет через две недели, перед вылетом в Шотландию, — неожиданно четко проговорила Аленка и добавила чуть тише: — Раньше платье все равно не пошить. Да и тебе костюм нужен… потом с батюшкой в церкви договориться надо, гостей пригласить, место для пира подобрать… Раньше, чем через две недели, не успеем, точно.

— Значит, через две недели, — кивнул я. — Пойдем обрадуем твоих родителей?

— Наших, — вновь катастрофически покраснев, поправила она и договорила: — Завтра скажем, они уже спать легли, наверное…

— Ну завтра так завтра. Опять же братья твои с утра обещались из города вернуться…

— Да ну?! Неужто меллингский бордель сгорел? — делано изумилась Аленка.

— Если бы! — хохотнул я. — Нет, я их просил приехать, чтоб с торпедами мне помогли. Я первые четыре штуки уже собрал, надо их на яхту поднять да в боеукладке разместить, а то в мастерской уже не повернуться из-за этих чертовых труб. Мешают.

— И они так легко согласились прервать свой законный отдых? — недоверчиво спросила моя невеста.

— А куда им деваться было, когда рядом отец с матерью стоят и одобрительно кивают? — ухмыльнулся я.

— Хитре-ец, — покачала головой Алена. — Ладно, значит, завтра их всех вместе и обрадуем. За обедом, например?

— Договорились, — кивнул я. — А сейчас пойдем-ка спать.

— Пойдем, как только ты скажешь, под каким именем венчаться собрался, — неожиданно озадачила меня Алена, вывернувшись из моих рук. И вроде бы улыбается, но что-то такое в ее глазах…

— А что тут думать? — пожал плечами я. — Крестильное имя у меня — Кирилл. Так что, как ни крути, им во время венчания и звать будут.

— А фамилия?

— Пусть Бельский думает что хочет и пишет, как ему бог на душу положит, но я рожден в законном браке, в семье мастера меллингской верфи Гордея Чернова, — нахмурился я. — Так в церковной книге и записано будет.

— Кирилл Гордеевич Чернов и Екатерина Григорьевна Чернова, значит? — протянула невеста и, улыбнувшись, тряхнула головой. — Мне нравится.

— Мне тоже. Но в обычной жизни тебе все же придется некоторое время побыть Аленой Бюловой. Перед Альбой заглянем на Шетланды и нужные отметки на твоем тамошнем паспорте проставим.

— То есть в церковной книге мы будем значиться как Кирилл и Екатерина Черновы, а паспорта у нас будут на Рихарда и Алену Бюловых… — рассмеялась моя невеста. — Прямо шпионский роман какой-то!

— И на Рика и Алену Черновых. Батюшка же должен будет не только в свою книгу нас записать, но и в представленных ему паспортах записи сделать, как положено. Но тут проще. Для этой цели твой новгородский паспорт сойдет, — с усмешкой добавил я. — А то не дело это, по одному паспорту быть приличными женатыми людьми, а по другому — легкомысленными свободными ветрогонами. Ты же меня и сгрызешь за такое свое полузамужество.

— Сгрызу, — с комичной серьезностью кивнула невеста, но тут же действительно построжела. — Подожди! А как ты собираешься в церковной книге под своей фамилией записываться?

— Ну так паспорта у меня же никто не отбирал. Ни на Бюлова, ни на Чернова, так что не вижу проблемы, — пожал плечами я, на что Алена только руками замахала.

— Я не о том! А ну как новгородцы узнают, что в Меллинге объявился некий Чернов… или те же германцы вдруг припомнят историю с накопителями?! — воскликнула она.

— Аленушка, чтоб ты знала, у нас все документы настоящие, не подделки какие, — вздохнул я. — Тот же паспорт на имя Рика Чернова в меллингской управе уже полтора года как зарегистрирован по всем правилам, и никто ничего… Почему? А ты знаешь, сколько всяких Черновых в Венде живет? Да в том же Меллинге только на моей памяти целых шесть семей такую фамилию носили. На верфи этих однофамильцев по флотской традиции нумеровать пришлось: Чернов-первый, Чернов-второй, Чернов-третий… А их дети? Братья-сестры-племянники-внуки… а ведь среди них и Рики Черновы попадаются. Черт ногу сломит! И это всего на несколько тысяч жителей. — Я махнул рукой. — К тому же для того, чтобы искать что-то в церковной книге, нужно точно знать, что это «что-то» там есть. А батюшка нашей фамилии объявлять во всеуслышание не будет. Не принято оно. Гости на свадьбе? Так единственный человек из местных, которого я собираюсь на пир позвать, про казус с именами в курсе, поскольку сам же наши паспорта и делал. А иные…

— Иные и спрашивать не станут, — улыбнулась успокоившаяся Алена. — Тем более сколько их будет, этих самых иных?

— Да, свадьба будет небольшой, — задумчиво согласился я. — С моей стороны один Клаус… с подругой, может быть. А с твоей?

— Братья наверняка девиц каких-нибудь притащат да пара моих здешних знакомых девчонок. Вот и все, — развела руками Алена и, глянув на мерно тикающие часы в углу, подвела итог: — Поздно уже. Идем спать…

Выйдя из комнаты после разговора с будущим зятем, Марфа Васильевна тяжело вздохнула, но тут же спохватилась и, вновь расправив плечи, двинулась на шум, доносящийся с кухни. Как она и ожидала, на Гришу опять нашел жор. Вечерней его разновидности.

Застыв в дверях, Марфа с улыбкой глянула на роющегося в кухонном охлаждающем ларе мужа и тихонько кашлянула. Как и следовало ожидать, Григорий Алексеевич подпрыгнул на месте от неожиданности и, обернувшись, замер с разведенными в стороны руками, одной из которых он сжимал огромную краюху хлеба, а другой двухпинтовую бутылку пива. А зажатый в зубах круг ароматнейшей копченой колбасы только придавал картинке законченность. Ну точно пойманный на воровстве со стола домашний кот. Наглый такой, здоровый котяра!

Не сдержавшись, женщина зашлась веселым смехом. Вид нашкодившего супруга оказался забавен настолько, что напрочь выбил всю меланхолию женщины, только что закончившей трудный разговор, разбередивший старые, казалось, давно зажившие раны.

— Приятного аппетита, дорогой, — промурлыкала она, делая шаг вперед.

Зубы Григория Алексеевича разжались, и колбаса покатилась по широкой скобленой столешнице. Мужчина печально вздохнул и, не дожидаясь, пока супруга до него доберется, аккуратно поставил пиво на стол, а краюху хлеба отправил в зев открытой хлебницы.

— Спасибо, но он пропал, — буркнул Трефилов, но не успел он вернуть пиво и колбасу на место, как супруга выхватила последнюю у него из-под носа и, взмахнув невесть откуда взявшимся ножом, кивнула в сторону буфета.

— Достань три тарелки и хлеб сюда же клади. Сейчас бутербродов наделаю, — проговорила