Конспект - Павел Огурцов

– Я бы мог соврать, сказав, что и думать об этом забыл, но сказал правду. Чего же вы сердитесь?

– Я не сержусь. Мыслям, действительно, не прикажешь. После нашего разговора я, сам того не желая, мысленно к нему возвращался, прикидывал так и этак. Соблазнял шанс, о котором говорила Евгения Тимофеевна. И пришел к убеждению: шанс – иллюзорный. Не буду повторять доводы – вы их знаете. Но давайте посмотрим на этот вопрос еще и с другой стороны, шире.

Беловол стал говорить о том, что Запорожье – не единственный город, который загазовывался. Таких городов много, это все или почти все города с металлургической, химической и какой-нибудь еще такой промышленностью, например, – цементной. В Москве об этом, конечно, не могут не знать. Эти заводы разрушены не только в Запорожье, а и на остальной территории, которая была оккупирована.

– Теперь представьте: если все такие разрушенные заводы не восстанавливать, а строить на новых площадках, насколько это замедлит развитие народного хозяйства. Во всех его отраслях. А оно и так разрушено. Пойдут на это или не пойдут – судить не берусь. Если пойдут, значит, и в Запорожье будем строить заводы на новой площадке. А если не пойдут, то что же вы думаете: для нас сделают исключение? За наши красивые глаза?

– Да не за красивые глаза! Не знаю как в других городах, вряд ли там есть готовые площадки, а в Запорожье есть. На блюдечке с голубой каемочкой. С подъездными путями, вблизи Днепра. Вы скажете – на старой площадке сохранились подземные коммуникации и кое-какие фундаменты? А вы учтите расчистку ее от завалов. Наверное, так на так. И ездить к новой площадке не намного дальше, чем к старой, даже лучше – нетрудно уложить вторые пути.

– А вы и это знаете! Дотошный вы народ. Нет, это хорошо, так и нужно работать, но о достоинствах этой площадки вы мне не говорите, я их знаю не хуже вас. Будь такая площадка в другом городе – можно смело выходить с вашим предложением. Приняли бы его или нет – другой вопрос. Ну, не приняли бы, и делу конец. А отсюда с таким предложением попробуй сунуться! Запорожье имеет шанс на перенос заводов только вместе с другими заводами.

– Но это же нелепость!

– Такова жизнь, и с этим приходится считаться. Ну, убедил я вас? Или вы думаете: трус, перестраховщик?

– Нет, я чувствую вашу убежденность. Георгий Никитич! Вы меня поколебали. Дайте мне время.

– Торопить не буду. Сами, обдумав и взвесив все за и против, увидите, какая чаша весов перетягивает. Но ни с кем об этом не говорите. Это опасно. – Беловол засмеялся, но как-то горько. – Дожился. Того и гляди, попадешь с вами в заговорщики. Но Сабурову передайте эти соображения – о других городах.

– Передам. Он сейчас в Киеве.

– В Киеве? А с какими вопросами? Если с нашими городскими – не мешало бы и нам знать о них.

– Его вызвали. Телеграммой.

– Не сообщив для чего?

– Не сообщив.

– Инструктаж, наверно. А не знаете – не собирается ли он в вашем управлении говорить о переносе заводов?

Я сделал большие глаза.

– А вдруг там как раз совещание по этому вопросу?! Перенос предприятий, загазовывающих города.

Обхохотавшись, Беловол сказал:

– Голодной куме хлеб на уме. Удивительный вы человек! Ведь разумный, ничего не скажешь, и в то же время… сначала я думал – как капризный ребенок: хочу, – и все! Но это, конечно, не так.

– А как?

– Наивный вы.

Ну и пусть считает, что я наивный, – думал я, идя от Беловола. – Прав он или нет? Не знаю. Уж очень хочется, чтобы город был освобожден от загазованности. Хочется-то хочется, а какие возможности? С чем приедет Сабуров?

Сабуров приехал в воскресенье, когда я собрался на Днепр. Я задержался, и мы пошли вместе. Рассказывать Сабуров начал еще дома.

– Представьте, Головко догадывался по какому вопросу я попросил меня вызвать. Назвал меня первой ласточкой. Задымлялись все или почти все промышленные центры Донбасса и Приднепровья.

Головко сказал Сабурову, что если исходить из сути письма Калинина, то для таких городов это вопрос первостепенной важности, и он собирается поднять его в правительстве Украины. Решать его, конечно, будут в Москве, между прочим, еще и потому, что в аналогичном положении находятся города не только на Украине. Головко не знает, сколько времени на это уйдет и как этот вопрос будет решен. Но ставить его он намерен.

Потом Головко знакомился с нашими материалами. На схеме города он не задерживался – историю строительства заводов на левом берегу он знает. Знает все. Он больше интересовался насколько разрушены заводы и уцелело ли там хоть что-нибудь стоящее. Обрадовался письму санитарной инспекции, сказал: то, что нужно. Сказал, что Запорожье – первый город, по которому есть ясность в этом вопросе и похвалил нас за оперативность. Еще сказал, что мы находимся в лучшем положении по сравнению с другими: есть готовая площадка, отвечающая всем требованиям, и просматривается целесообразность строительства заводов именно на этой площадке.

Ставить вопрос Головко собирается так: в принципе – о необходимости защиты городов от задымления, и одновременно, как пример, – предложения по какому-либо городу. Он считает, что более удачного примера, чем Запорожье, не найти. Правда, именно по Запорожью этот вопрос, как он сказал, весьма деликатен, но тут уж ничего не поделаешь. Да и обстоятельства изменились, и это, он надеется, будет принято во внимание.

Для решения вопроса о переносе заводов в Запорожье наших материалов недостаточно – нужно всесторонние обоснования с позиций санитарной, градостроительной и экономической. Головко сказал так: с голым предложением в правительство не войдешь. Он хочет поручить Гипрограду срочно разработать схему генерального плана в двух вариантах с их сопоставлением и рекомендациями. Гипрограду для выполнения этой работы потребуется помощь институтов, но ему к этому не привыкать, контакты у них налажены.

– Не спешите радоваться, Павел Андреевич. Головко сказал, что, ввиду деликатности вопроса, эту работу он может поручить Гипрограду только с согласия правительства. У него есть основания надеяться, что согласие он получит, но ручаться за это не может.

Сабуров дал Головко наше письмо. Головко его внимательно прочел, взял чистый лист бумаги, кое-что переписал, этот лист, письмо санинспекции и схематический план скрепил, сказал, что материалов для него достаточно, что по этому вопросу пока не нужно переписываться, порвал письмо и посоветовал Сабурову уничтожить копию.

Головко спросил – говорил ли Сабуров с кем-либо из местного руководства. Сабуров умолчал о разговоре с Беловолом, ответил, что без поддержки управления мы поднимать этот вопрос не рискуем, и рассказал о том, как местное руководство отнеслось к предложению осипенковцев о переносе ветки в порт. Головко сказал, что местное руководство можно понять: лозунг – все для фронта, все для победы – вошел в плоть и в кровь, и ему тоже часто приходится слышать: подождите до конца войны. К сожалению, за такими ответами иногда угадывается непонимание важности или срочности вопроса, а то и нежелание вникнуть. А ведь нашу организацию именно для того и создали, чтобы мы своевременно решали градостроительные вопросы. Головко пожаловался, что из-за этого трудно работать, и высказал надежду, что после войны будет легче.