Операция «Маскарад» - Гейл Линдз

Он решил не обращать внимания на жесткие интонации в ее голосе и очертя голову бросился вперед:

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Лесли. Ничто не сделает меня таким счастливым, как твое согласие. Я люблю тебя. Ну ответь мне, ты согласна?

Она села в кровати и стала внимательно смотреть на него.

— Ты достаточно меня любишь для того, чтобы сказать мне правду?

Последовала долгая пауза.

Итак, время пришло. Еще до начала разговора он отдавал себе отчет в том, что боялся не мести Бремнера, а возможного разрыва с Лесли. Он просто не мог себе представить своей жизни без нее. И поэтому надо было все ей рассказать — деваться было некуда.

И он выложил ей все — всю длинную историю о надеждах послужить своей стране в молодости, о болезненном разочаровании в зрелые годы, о терзавшем многих офицеров ощущении, что их предали, — ощущении, которое одних заставило опустить руки, а других — уйти в отставку. И наконец, о Стерлинге О’Кифе и операции «Маскарад». Голос его звучал тихо:

— Руководитель нашего подразделения Хьюз Бремнер решил идти до конца, заставить агентство заплатить за все те годы своей жизни, которые он принес в жертву. Он привлек к своим делам четырех заместителей в «Мустанге» — меня, Адама Рисли, Тада Гормана и Эрни Пинкертона. Все мы прошли через «холодную войну», доподлинно, из первых рук знали о разложении, поразившем Вашингтон, и чувствовали, что нас обманули.

Операции наши и без санкции высшего руководства Лэнгли проходили легко и просто. Мы присвоили миллионы долларов из денег, вырученных от продажи оружия Ирану и от ввоза наркотиков в США. Мы потребовали расплаты за оказанные в свое время услуги от «Бэнк оф кредит энд коммерс интернэшнл», от мафии, торговцев оружием, членов конгресса, нескольких руководителей «Сэйвингз энд лоун», а заодно и от тех бизнесменов, которые занимались прибыльными, но не совсем законными делами и которых мы держали на крючке.

Мы с самого начала вышли на нужных людей. Когда наладилось наше сотрудничество с банком, мы основали свою корпорацию — «Стерлинг О’Киф энтерпрайсиз». Стерлинг — для придания названию солидности и респектабельности, О’Киф — в честь нашего старого наставника из Лэнгли, которого звали Рэд Джек О’Киф. Он ушел в отставку уже лет десять назад. Рэд любил говорить: «Темп команде задает лидер».

Мэйнард позволил себе мрачно улыбнуться и посмотрел на Лесли. Она молчала, лицо стало бесстрастным и застыло как маска.

— Все держалось в строжайшем секрете, — продолжал Лукас. — Мы прибирали к рукам и совершенно легальный бизнес. В конце концов наша корпорация завладела «ОМНИ-Америкэн сэйвингз энд лоун», казино и отелями «Президентс палас» в Лас-Вегасе и Атлантик-сити. Мы заполучили контрольный пакет самой крупной в стране кредитно-чековой компании «Голд стар кредит рисорсиз» и одной из крупнейших фирм по прокату автомобилей — «Голд стар рент-э-кар». «Нонпарей интернэшнл иншурэнс» тоже принадлежит нам. Многие наши корпорации владеют другими компаниями. Я даже не знаю полного перечня всего, что нам принадлежит, да мне это, наверное, было и не к чему. «Стерлинг О’Киф» — одна из наиболее динамично развивающихся компаний во всем мире.

Мэйнард снова сделал паузу. Он чувствовал себя не в своей тарелке, но Лесли, сидя на кровати в тусклом свете ночника, продолжала молчать, и он решил продолжать:

— Формально компанию возглавляет один из двоюродных братьев Бремнера, Леланд Бремнер Бивер, он аристократ или вроде этого. На самом же деле ею владеет и руководит наш тайный совет директоров. Председатель совета — Хьюз, его доля в прибылях — пятьдесят один процент. Оставшиеся сорок девять процентов делим мы — Тад, Адам, Эрни и я.

— Как здорово, — вставила Лесли. — Лакомая сделка для всех.

— Была. Сейчас возникли проблемы, из-за которых «Стерлинг О’Киф» и операция «Маскарад» могут всплыть на поверхность.

Он рассказал Лесли о работавшем по всему миру наемном убийце по кличке «Хищник», который мог разрушить всю построенную ими систему. Мэйнард не стал посвящать ее в детали, так как даже сейчас не мог заставить себя пойти так далеко. В качестве индульгенции был заготовлен разумный аргумент: для Лесли будет слишком опасно знать так много.

— Но я уже решил, что выхожу из игры, и причина этому — ты, Лесли. Любовь к тебе совершенно изменила мою жизнь.

Она взяла сигарету и продолжала сидеть неподвижно, прислонясь к спинке кровати.

— Так, значит, я открыла тебе глаза на твои заблуждения, — заговорила она наконец. — Занятно. Но я что-то не замечаю так называемых изменений, которыми ты так гордишься. Я вижу только преступное… и трусливое… бегство ради спасения собственной шкуры.

Он вздрогнул как от пощечины, но она продолжала все громче и яростнее:

— Если ты сейчас сбежишь, корпорация «Стерлинг О’Киф» будет продолжать проворачивать грязные дела, а ты исчезнешь со своим состоянием и своей подружкой — если, конечно, тебе удастся ее уговорить. И ты говоришь мне, что изменился? Просто слушать противно.

Она потянула к себе простыню, прикрывая грудь.

— Я пытался…

— Из-за тебя убили Кларенса Эдварда!

— Может быть, это было просто ограбление.

— А тебе ужасно хочется, чтобы так и было, не правда ли? — Ее губы сморщились в гримасе отвращения. — А что ты держишь в этом сейфе у меня под кроватью?

— Документы и свои записи о «Стерлинге О’Кифе» и операции «Маскарад».

— Значит, там у тебя бумаги, с которых ты снял копии для заместителя госсекретаря?

Мэйнард кивнул.

— И именно там ты прятал доказательства, которые могли бы покончить со «Стерлингом О’Кифом» и «Маскарадом»?

Он снова кивнул. Она неожиданно дала ему пощечину.

В тишине комнаты звук получился оглушительным, как выстрел. Мэйнард не поднес руку к лицу, хотя ему очень хотелось это сделать. Боль от удара была не такой уж сильной, но боль от ее справедливого негодования вошла в него, как раскаленный клинок.

— Да меня могли убить! Если Бремнер отправил на тот свет заместителя госсекретаря из-за номеров нескольких банковских счетов, представь себе, что бы сделали со мной, если у меня под кроватью такое… — Теперь уже Мэйнард рассердился. — Я принял меры, чтобы тебя защитить! Никто не знает о наших отношениях. Я ни разу не привел сюда «хвост». Если ты никому ничего не рассказала, мы в безопасности. Я тебе это гарантирую!

Он был рад, что в состоянии говорить твердым тоном. В конце концов он не мальчишка и еще кое-что умеет.

— Да ты же просто ничего не понимаешь, Лукас. Собирай свои вещи и выметайся отсюда ко всем чертям. Я с тобой даром теряла время.

Она включила свой ночник, в комнате стало светлее. Лесли встала и, обнаженная, пошла к стенному шкафу. Ночь была такой жаркой, что даже включенный на полную мощность кондиционер не мог дать желанной прохлады. Но она, вынув из шкафа белый махровый халат, закуталась в него так, словно сильно замерзла.

— Чего я не понимаю? — спросил Лукас едва слышно.

Ее светлые волосы казались облачком в свете лампы. В белом халате, с румяным личиком в форме сердечка, она походила на ангела с елки, которую мать Лукаса ставила под Рождество в их доме в Индиане.

Она закурила новую сигарету и остановилась в дверном проеме:

— Понимаешь, тебя для меня просто нет, ты не существуешь. Ты создал некий образ. Он был таким, каким я хотела тебя видеть. Ты притворялся, что похож на того, каким я тебя придумала, но это был фантом, пустота… Ну да, как же, ведь умение очаровывать и создавать видимость — это все часть твоей профессии, верно? Как самонадеянно было с моей стороны думать, что я могу отличить тебя настоящего от образа, который ты создавал! — Лесли горько засмеялась. — И ты говоришь, что ты переменился? Брось шутить! Ты даже не смог пустить в ход свои документы, не заключив сначала сделку, не обеспечив себя золотым парашютом в виде освобождения от ответственности. А беднягу заместителя госсекретаря — твоего друга! — убили из-за всего этого. Ладно, не смеши, Лукас. Собирай все свое дерьмо и проваливай.

Она пошла через холл на кухню. Лукас последовал за ней. Без нее ему просто незачем было жить.

— А что мне оставалось? — сделал Мэйнард слабую попытку оправдаться. — Что я один мог сделать против Бремнера и целой армии, которой он располагает? А ведь я знаю достаточно для их уничтожения. Вчера его головорезы караулили меня в моем доме. Он уже приказал меня убрать!

Лесли насыпала зерен сальвадорского кофе в кофемолку и нажала на кнопку. Раздался громкий, дребезжащий звук. Молотый кофе она засыпала в кофеварку, и вскоре кухня наполнилась уютным ароматом свежесваренного напитка.

Потушив сигарету, Лесли повернулась к Мэйнарду лицом. Скрестив руки на груди, она молча смотрела на голого, беззащитного Лукаса. Он видел, что в этих светло-голубых глазах нет места для любви — одна только боль.