Дело о влюбленной тетушке - Эрл Гарднер

Мейсон повесил трубку.

— Что он может сделать? — спросила Делла Стрит.

— Краудер?

— Маршалл.

— Он может много говорить с кем только пожелает. Он может угрожать, он может арестовать нашу клиентку или обязать ее повесткой появиться перед Большим Жюри. Он был прав, говоря, что закон на его стороне. И он имеет право прибегнуть к любым мерам в рамках закона. Более того, он может пустить в ход и кое-какие методы, которые законом не разрешены. Но ведь я-то тоже не сижу сложа руки, испугавшись его угроз… Что-то и мы придумаем, найдем на него управу. А пока мне хотелось бы знать, что же ему все-таки доложил Летти, из-за чего поднялся переполох?.. Как ты думаешь, что именно на совести Летти, а?

— Один Бог знает, — ответила Делла. — И прокурор Маршалл.

— Ладно, — сказал Мейсон. — Пол уже приставил к Летти оперативника. Не исключено, что-то прояснится… Знаешь, Делла, свари-ка нам кофе, тогда проще будет ждать сообщений от Дункана Краудера.

— Полагаю, они не заставят себя долго ждать.

Мейсон кивнул и улыбнулся.

Делла сварила кофе и достала коробку с печеньем.

Мейсон уселся в кресло и взял чашку с ароматным напитком.

— Это был замечательный, заполненный событиями день! — заметил адвокат.

— И не менее замечательной, с точки зрения заполнения событиями, была прошлая ночь, — ответила Делла Стрит. — Мы почти не спали.

— Так оно часто бывает в адвокатской практике.

Мейсон допил кофе, отодвинул чашку на край стола, откинулся на спинку кресла и почти мгновенно заснул.

Делла разбудила его, когда Дункан Краудер позвонил из Калексико.

— Тебя просит Дункан Краудер, шеф!

Мейсон взял трубку и показал Делле, чтобы она слушала по второму аппарату.

— Алло, Дункан? — спросил Мейсон. — Что вы узнали?

— Множество интересных вещей. Эти номера, оказывается, вообще были забракованы, официально их не должны были заселять. Их будут сносить. А на их месте построят что-нибудь более современное. Часть номеров получше, но в некоторых стены из картона, и слышимость там превосходная. Между девятым и одиннадцатым номерами имеется тонкая дверь. Если к ней прижаться ухом, то без труда слышен самый обычный разговор в соседнем помещении, если, конечно, вокруг стоит тишина. Можно практически расслышать каждое слово.

— Я так и думал. А между двенадцатым и четырнадцатым?

— То же самое. Правда, я их не проверял, но судя по планировке это еще одна пара номеров, которые сдаются либо как два одиночных, либо как один спаренный, а раз так, то ничего иного там и быть не может.

— Спасибо, Дункан, — поблагодарил Мейсон. — Нам, как вы понимаете, предстоит тяжелый бой. Как только вы доберетесь до доктора Кеттла, передайте миссис Элмор, что она не должна отвечать ни на один вопрос и ни при каких обстоятельствах не делать заявлений.

— Когда ей все это передать? — спросил Краудер.

— До того, как окружной прокурор вернется назад, — сказал Мейсон. — И до того, как он позвонит шерифу.

— Будет сделано, — весело ответил Краудер и повесил трубку.

12

В девять утра на следующий день Мейсон открыл дверь в свой кабинет и поздоровался с Деллой Стрит:

— С наступающим новым днем!

— Доброе утро, — улыбнулась она.

— Что новенького, Делла?

— Дункан Краудер звонил пять минут назад. Просил перезвонить.

— Хорошо, соедини меня с ним, — попросил Мейсон. А что слышно от Пола Дрейка?

— Он желает все доложить тебе лично. У него работают чуть ли не все люди, и они раздобыли информацию, которая, как он выразился, его озадачивает.

— Что еще?

— Звонила Линда Кэлхаун, она хочет узнать, где Джордж Летти.

— А где она сама?

— В Калексико.

— Обстановка накаляется, — усмехнулся Мейсон. — Давай сначала послушаем, что нам скажет Краудер.

Через несколько минут в трубке раздался голос молодого адвоката:

— Алло, Краудер слушает.

— Это Перри Мейсон, Дункан… Что у вас нового?

— Кое-что есть. Мой достойный противник, мистер Маршалл, подготавливает почву для своего триумфа.

— Каким образом?

— Создает героическую эпопею о местном скромном поборнике правды, восставшем против городского ловкача. Что-то вроде борьбы Давида и Голиафа.

— Как он это делает?

— Дает интервью газетчикам.

— Цитаты из показаний употребляет?

— Нет, прямых цитат нет, отчеты о деятельности нашего бесстрашного обвинителя и нашей администрации. Газету «Сентинентал» до сих пор никто не читал, а сейчас она идет нарасхват.

— Это местная газета?

— Выпускается в Эль-Сентро.

— Какова линия атаки?

— Давид из Империала-Вилли, выступает против лос-анджелеского Голиафа, и это перемывается на все лады. К тому времени, когда нам надо будет создать у присяжных определенное мнение, мы убедимся, что дружная местная команда ополчилась против городского ловкача… Ну, и говорить о непредвзятости присяжных нам не придется, хотя формально все требования будут соблюдены.

— Как вы считаете, этот Маршалл, опасен? — поинтересовался Мейсон.

— Да, и кроме того, у него безумно развито самолюбие.

— Что еще?

— Кажется, основным подозреваемым он выставляет сейчас миссис Элмор. Хотя прямо и не говорит, что Лоррейн Элмор наркоманка, но уже намекнул репортерам, что она привыкла к сильнодействующему снотворному и что когда уезжала из Бостона, то убедила своего лечащего врача дать ей рецепт, который обеспечил бы ее препаратом на три месяца. Власти пытаются выяснить историю этого лекарства. Вроде бы миссис Элмор употребила три ампулы, а потом и еще четыре в промежутке между отъездом из Бостона и приездом в Калексико. Одну она приняла в ночь убийства, еще одна была найдена на сиденье в автомобиле. В упаковке осталось меньше девяноста ампул. Спиртное, найденное в бутылке из-под виски в чемодане Девитта, было перенасыщено этим наркотиком. Полицейские предполагают, что миссис Элмор, которая в данный момент находится в местной больнице под присмотром врача, причем никакие посетители к ней не допускаются, была помещена туда по просьбе некоего мистера Перри Мейсона. Болдуин Маршалл, согласно слухам, располагает данными, указывающими, что как только его не слишком щепетильный противник из Лос-Анджелеса понял, что заявление его клиентки находится в противоречии с фактами, он тут же предпринял шаги, чтобы помешать допросить ее.

— Интересно! — воскликнул Мейсон. — Похоже, надо будет разобраться с ним в газетах.

— Это называется подготовкой общественного мнения, если хотите знать. Послушать Маршалла, так он ярый противник газетной шумихи. Однако, он же говорит, что, по его мнению, общественность имеет право быть в курсе шагов, которые предпринимаются в связи с расследованием таинственной смерти, которая все более начинает походить на преднамеренное убийство.

— А газеты ничего не сообщают о большой сумме денег, которая, предположительно, была у миссис Элмор? — спросил Мейсон.

— Ни слова, — ответил Краудер. — Газета указывает, что в кругу своих близких друзей Маршалл сообщил, что ваша тактика может сработать в большом городе, но ровным счетом не даст ничего в небольшом городке, где жители привыкли уважать законы… И что, дескать, в десять часов утра он отправится к миссис Элмор за заявлением. Если же лечащий врач скажет, что она не в состоянии сделать такое заявление, он потребует провести медицинскую экспертизу, для чего Суд сам назначит врача, а ей вручат повестку, обязывающую ее предстать перед Большим Жюри.

— Вы передали миссис Элмор, что она ни при каких условиях не должна говорить?

— Я разрешил ей только назначить дату и время.

— Можем ли мы на нее рассчитывать?

— Я не знаю, но я внушил Линде Кэлхаун, что ее тетка в своих собственных интересах должна молчать. Знаете, мистер Мейсон, Линда — удивительно разумная девушка! Она твердо стоит обеими ногами на земле.

— Хорошо, Дункан. Смотрите, чтобы доктор Кеттл не подставил себя под удар. Нам надо сейчас слегка изменить тактику. Миссис Элмор не намерена делать никаких заявлений по совету ее адвоката.

— Но тогда Маршалл засадит ее в тюрьму, предъявив ей обвинение в убийстве.

— Он это сделает в любом случае, — ответил Мейсон. — Теперь я хочу, чтобы вы сделали одну вещь, Дункан. Уж коли нам предстоит разбирать данное дело в газетах, то и мы можем кое-что предпринять.

— Что вы хотите? — спросил Краудер.

— Позвоните этому врачу в Бостон, договоритесь об интервью с ним, затем вы сможете опубликовать его в прессе как местный адвокат. Этим заявлением я хочу добиться нескольких целей. Прежде всего, надо дать знать общественности, что имеется местный адвокат и все, затеянное Маршаллом, вовсе не борьба сельского Давида против городского Голиафа, и вы намерены сыграть важную роль в деле.

— Я так и думал, что вы этого захотите. Что еще? Главное, о чем я должен беседовать с бостонским врачом?