Дама, которой не было - Мария Жукова-Гладкова

– Тебе должны были показать тело для опознания, – твердо сказала я. – Ты спал с этой женщиной…

– Знаешь, со сколькими женщинами я спал? Я вначале учет вел. Многие мужики так делают, то есть молодые парни. А некоторые и до старости имеют специальную тетрадочку или, следуя веяниям времени, отдельный файлик. Ставят оценочки или просто плюсики, а кому и минусики. Что-то комментируют – для себя, чтобы вспоминать в старости о подвигах молодости. Мне это надоело где-то на четвертом десятке. Ну какая разница, какую я оценку поставлю той или иной бабе? Если мне понравилось, я и так с ней снова встречусь, а если не понравилось, то больше не буду. Или буду за бабки. Для дальнейших ссылок мне не надо.

– Ты сколько времени жил с Анжеликой Львовной?!

– Год за пять надо считать. Или за десять. Хотя моя нынешняя еще хуже. Поэтому мне до зарезу нужно получить наследство. Что Демпси углядел?

– Руки.

– Чего?!

– Лицо покойницы было прикрыто платком – или я не знаю, как правильно называется этот кусок ткани. А руки оставались открытыми.

Глеб в непонимании смотрел на меня. Я сказала про пальцы, про ногти, про сильно отросшую кутикулу.

– А я и не заметил, – честно признался Глеб. – Мне в голову не пришло на руки смотреть.

– А на что еще можно было смотреть, если все остальное закрыто?!

– Ну, я вообще старался не смотреть. Мне неприятно. Знаешь, как я напился после морга? Меня этот запах до сих пор преследует! Мне сегодня казалось, что от нее так же пахнет, как там пахло!

– Глеб, что тебе показалось не так при опознании? – устало спросила я.

– Сиськи. У Анжелки силикон был. Причем все очень классно было сделано. По ощущениям, как натуральные.

Я удивленно посмотрела на Глеба.

– Ага, – кивнул он. – Я тоже раньше думал, что раз силикон, так будут как каменные. Но, наверное, есть разные виды? Анжелка-то точно у очень дорогого хирурга делала и имплантаты самые лучшие выбирала. У нее картинка была, а не сиськи. Форма, размер – не большие и не маленькие. И мягкие! А тут…

Глеб скривился.

– Я больше ни на что и не смотрел. Но Анжелка бы такого, что у той бабы, точно не допустила. Хотя волосы – ее. То есть то, что я от головы видел, – ее. Ну и в целом размеры… Девки же решили, что она! И баба-то в Анжелкиной квартире находилась, в ее одежде, перед ее зеркалом!

Я пожала плечами.

– Значит, точно не Анжелка, – вздохнул Глеб и опять приложился к коньячку.

– Откуда ты узнал про сына?

– Нотариус позвонила. Не мне, адвокату. Со мной же адвокат в нотариальную контору поехал – ту, которая по прописке. То есть если нет завещания, нужно обращаться к нотариусу в районе, где покойник был прописан, и в зависимости от первой буквы фамилии. Вообще-то это по записи, но адвокат всех знает. Нас так приняли. Я заявление подал как законный наследник первой очереди. А потом – здрасте! Сынок объявился. И все документы представил. Анжелка, правда, у него в свидетельстве о рождении не Анжелка, но у него есть копии всех документов о смене ею имени, отчества и фамилии. Представляешь – заранее готовился!

Глеб вдруг замолчал и с открытым ртом уставился на меня.

– А это мысль… – медленно произнес Глеб, улыбнулся и хлебнул коньячку. – Слушай, у тебя же мент тот знакомый? Или он из прокурорских? Ну тот, с которым ты в Анжелкину квартиру приезжала? Ты ему идейку можешь подкинуть?

– Во-первых, Николай Павлович находился на кладбище. Ты его просто не заметил. И от органов был не только он. Они не могли не обратить внимание на этого молодого человека. Во-вторых, если ты считаешь, что сын мог убить Анжелику Львовну, то есть неизвестную женщину вместо нее, то он должен был понять, что это не его мать!

– Правда?! А ты Анжелкины фотографии в молодости видела? Да мне бы в голову не пришло, что та молодуха на фотографиях и моя жена – это один и тот же человек. И мы не знаем, сколько лет сынок не видел мамочку. Может, она его в детский дом сдала? Или рос у бабушки с дедушкой в родной деревне, что наиболее вероятно. В годы нашего совместного проживания с Анжелкой она ни с каким сыном не общалась и его наличия не признавала! Я обалдел, когда мне адвокат позвонил! Но он же с частными детективами работает. Первая проверка показала, что все чин чинарем. Сейчас они его более детально прокачивают, но мне сказали, чтобы готовился раскошелиться. Теперь еще доказывать придется, что у нас с Анжелкой – совместно нажитое имущество. С него-то я значительно больше получаю, чем с несовместно нажитого. Но это пусть адвокат занимается. Не зря же я ему деньги плачу?

– А если американец выступит? Он уже и про эксгумацию заикался.

– Да кто согласится-то? Мне не надо, сынку тоже явно не надо мамашу откапывать. Мало ли, что американец решил. На тебя может надавить, но что ты скажешь? Тебе показалось, что руки не те? Это точно не повод для откапывания. Четыре человека опознали, двое – близкие родственники. Для раскрытия дела откапывать не нужно. Жаль, не сожгли… Ладно, на сынка жаловаться никому не буду. И ты ничего ментам не говори.

– А если Анжелика Львовна появится?

– У нее будут большие проблемы, – хмыкнул Глеб. – Ты понимаешь, что она официально похоронена? Представь, сколько в нашей стране ей нужно будет собрать бумаг, доказывая, что она жива? И с ментами какие проблемы будут? А они точно будут!

– Глеб, давай примем как факт, что похоронили не Анжелику Львовну.

– Ну, – буркнул Глеб и допил остатки коньяка.

– Как ты считаешь, она спланировала заранее свое исчезновение?

– Она же куда-то собиралась уезжать.

– Так уезжать?

Глеб почесал щеку и печально посмотрел на пустую бутылку коньяка, которую крутил в другой руке.

– У нее не было заранее подготовленного двойника?

Глеб вскинул на меня глаза и на самом деле задумался.

– Ты хочешь сказать, что она спасала свою шкуру?

Я кивнула.

– Ну, положим, шкуру она спасла, хотя бы временно. Но все свое добро? Мы с Анжелкой в этом плане очень похожи. Я свое добро просто так никому не отдам. И она не могла бросить квартиру и все, что в ней, так сказать, на произвол судьбы. Не могла, и все. Это я тебе точно говорю.

– Если стоит вопрос о выборе между жизнью и квартирой…

– Анжелке жизнь без квартиры не нужна, – хмыкнул Глеб. – И без всего ее любимого барахла. Она мне как-то сказала, что лучше таблеток наглотается, чем будет снова таскаться по съемным углам.

«Но у нее есть другая квартира!»

– Нет, она объявится, – твердо заявил Глеб. – Вопрос: когда?

Глава 13

Мы покинули мой кабинет, я заперла его на ключ.

– Пожалуй, я поеду, – сказал Глеб, бросив взгляд вверх, откуда неслись пьяные песнопения. – Не хочу туда подниматься. И настроение у меня окончательно испорчено. Напьюсь сегодня до полной нирваны… Заслужил.

Глеб взмахнул рукой и пошел по ступенькам вниз, а я отправилась к Демпси. Я решила не сдавать Глеба. Зачем? Я вообще не люблю никого сдавать. И мне не хотелось лезть в это дело. Хотя я и была в него замешана не по собственной воле.

Но ведь компромат мне в конверте могла прислать Анжелика Львовна? И компромат на Люську в «Желтый город»? Кстати, ни Люська, ни Артем из «Жести и грязи» не появились не только на кладбище, но и на поминках.

– Где Глеб? – взвизгнул женский голос у меня над ухом.

Я подняла голову. На площадке стояла девушка, которая явно имела на него виды.

– Беги вниз, может, еще догонишь, – устало сказала я. – Он собрался домой. Один.

Она хотела мне что-то сказать, но передумала и на самом деле бросилась вниз по лестнице. Я отправилась к Демпси, как на казнь.

Он с кем-то разговаривал по телефону, мне жестом показал, чтобы подождала в приемной. Я пожала плечами и села в секретарское вертящееся кресло. Мне хотелось домой. Мне хотелось спокойствия. Почему-то я вспомнила Игоря Леонидовича Бояринова. Вот кто источал спокойствие и уверенность в себе – и это несмотря на исчезновение единственной и любимой дочери. Наверное, Бояринов никогда не устраивает истерик, не орет… Или орет? Хотя он ведь очень спокойно разговаривал и со мной, и с подчиненными…

Потом подумала о Николае Павловиче. Почему-то воспоминание о нем вызвало улыбку. Мальчик на мужской работе. У него ведь мальчишеское лицо. Но это мальчик, о котором, пожалуй, не заботится мама. И жена не заботится. Он какой-то неприкаянный… Но милый.

Наконец Демпси раскрыл дверь и пригласил меня войти. Лицо у него было озабоченным.

– Наташа, я хочу попросить тебя завтра встретить самолет из Копенгагена.

– Хорошо, встречу, – ответила я. – Нужно табличку написать? Кого встречать-то?

– Трех девушек.

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица.

– С ними нужно будет проехать по магазинам и купить им зимнюю одежду. Белье у них должно быть с собой. Но они непривычны и явно не подготовлены к нашему климату. Я дам тебе корпоративную карточку.