Цветы со шрамами. Судьбы женщин в русской истории. Измена, дружба, насилие и любовь - Василий Дмитриевич Гавриленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этим наивным и прекрасным мечтам Алексея Петровича не суждено было сбыться. И виновата в этом Ефросинья. Вернее, ее показания.
Алексей во время следствия выдал сообщников, а из себя изобразил жертву собственного окружения. Петр казнил десять человек из близкого круга царевича и, кажется, был готов на этом успокоиться. Тем более, что уже был опубликован всероссийский манифест об отречении Алексея, в котором, помимо прочего, сообщалось также о том, что царевич:
«<…>взял некакую бездельную и работную девку, и со оною жил явно беззаконно, оставя свою законную жену, которая потом вскоре и жизнь свою скончала, хотя и от болезни, однако ж не без мнения, что и сокрушение от непорядочного его жития с нею, много к тому вспомогло».
Всем, и Петру в первую очередь, было понятно, что царевич больше не несет опасности для государя: воля его сломлена, репутация в народе уничтожена.
Однако свидетельства Ефросиньи все изменили. Согласно утверждению фаворитки царевича, Алексей во время следствия не сказал ни слова правды. Наследник якобы готовился свергнуть отца, для чего намеревался привести на русскую землю австрийцев и инициировать мятеж среди русских войск. Кроме того, Ефросинья сообщила следующее:
«Писал царевич письма по-русски к архиереям и по-немецки в Вену, жалуясь на отца. Говорил царевич, что в русских войсках бунт и что это его весьма радует. Радовался всякий раз, когда слышал о смуте в России. Узнав, что младший царевич болен, благодарил Бога за милость сию к нему, Алексею. Говорил, что „старых“ всех переведет и изберет „новых“ по своей воле. Что когда будет государем, то жить станет в Москве, а Петербург оставит простым городом, кораблей держать не станет вовсе, а войско – только для обороны, ибо войны ни с кем не желает. Мечтал, что, может, отец его умрет, тогда будет смута великая».
По приказу Петра устроили очную ставку царевича и Ефросиньи, в ходе которой Алексей Петрович полностью подтвердил правдивость слов женщины. Царевича немедленно заключили в Петропавловскую крепость.
Историки достоверно установили, что пытки к Ефросинье не применялись, но с первого же дня она даже не попыталась как-то выгородить царевича. Напротив, сразу стала давать показания против него, не скрывая самых опасных подробностей.
Нельзя исключать, что Ефросинью подкупили, пообещали ей и брату богатую и знатную жизнь. Есть и предположения, что Ефросинья с самого начала была агентом Александра Меншикова, целью которой было выманить Алексея из-за границы. Как бы то ни было, но чухонка не врала: царевич писал письма и в Вену, и в Россию, готовил почву для захвата власти.
Показания любимой женщины стали для Алексея роковыми. Петр I утвердил смертный приговор сыну, и царевич внезапно скончался в камере Петропавловской крепости. Официально сообщили, что причиной смерти послужил апоплексический удар. Однако сразу же стали ходить слухи, что Алексея убили, возможно при непосредственном участии Петра.
Слова Ефросиньи навели тень и на дьяка Никифора Вяземского, которого по приказу Петра привлекли к дознанию по делу Алексея. В ходе допроса Вяземский опроверг дружбу с царевичем. Напротив, заявил, что наследник давно проявлял к нему немилость, а в 1711 году в доме герцога Вольфенбиттельского «драл его за волосы, бил палкою и сбил со двора».
Непосредственного участия Никифора в деле Алексея не обнаружили, поэтому он, можно сказать, отделался легким испугом: был «всего лишь» сослан в Архангельск, где умер в 1745 году.
А вот Ефросинью полностью оправдали, но на протяжении некоторого времени продолжали держать в заключении. Император, который явно испытывал симпатию к «Алексеевой чухонке», неоднократно интересовался у приближенных ее судьбой. В конце концов своим указом Петр повелел: «Девку Ефросинью отдать коменданту в дом, и чтоб она жила у него, и куды похочет ехать, отпускал бы ее со своими людьми».
Немного позднее вышел именной указ государя, в котором было приказано отпустить Ефросинью на волю и богато ее наградить:
«Девке Ефросинье на приданое выдать своего государева жалованья в приказ три тысячи рублев из взятых денег блаженные памяти царевича Алексея Петровича».
Приданое Ефросинье дали для свадьбы с офицером Петербургского гарнизона, который должен был караулить симпатичную чухонку, но влюбился в нее без памяти, как когда-то царевич Алексей.
Умерла Ефросинья в 1748 году в возрасте 48 лет. К сожалению, она не оставила дневниковых записей, из которых мы бы узнали, почему она предала нежно любившего и желавшего мирно жить с ней в деревне «блаженные памяти царевича Алексея Петровича».
«Ты не женишься на Пахомовне!»
Безродная захотела отнять у нее сына! Подумать только, дочь какого-то там Пахома! Да, дворянина храброго, кровь за Родину проливавшего, но незнатного, бедного и провинциального. А имя-то какое! Пахом! С таким имечком только плуг тягать или извозчиком быть.
Графиня недобро усмехнулась, представляя, как в свете за ее спиною шепчутся: «Вон, свекровь Пахомовны пошла».
Вот так подарочек сделал любимый сын, выстраданный, драгоценный ее Владимир. Нешто других девушек нет? Нет знатных красавиц с наследством в тысячи душ, в любой момент готовых пойти с ее сыночком под венец? Нет, Пахомовну ему подавай! Люблю, говорит, не могу жить без нее.
Ну да у матери всегда найдутся способы, как выцарапать любовь к другой женщине из сердца сына…
Екатерина Владимировна Орлова родилась 27 ноября 1770 года в семье графа Владимира Григорьевича Орлова и его супруги, светской дамы Елизаветы Петровны Штакельберг. Несмотря на то что ее отец был младшим из пяти знаменитых братьев Орловых, девочка была наследницей богатейшего состояния и с самых ранних лет считалась одной из самых завидных невест империи.
Граф Орлов полагал, что богатство дочери в какой-то момент объединится с состоянием знатного жениха, в итоге возникнет самая богатая семья в России. Однако все получилось не так, как предполагал Владимир Григорьевич.
В 1799 году девятнадцатилетняя графиня Орлова влюбилась в бригадира Дмитрия Александровича Новосильцева, которого ранее из-за бедности отвергла другая известная аристократка, графиня Панина. Бригадир подолгу гостил в доме Орловых. Когда Катя сообщила
