Цена империи. Чистилище - Влад Тарханов

он совершил серьезную ошибку: приютил беглого солдата Якова Григорьева, который назвался Иваном Ивановичем Соловьевым, чей паспорт ему удалось найти и подделать, а вот трактирщик дважды подтверждал личность Соловьева, что стало для него большими неприятностями. Вот только выручил его из неприятностей некий жандарм, который в ответ попросил оказать ему услугу. Они договорились на том, что Васильев будет продолжать аккуратно скупать краденые вещи, а у жандармского офицера появилась конспиративная каморка, имеющая ряд удобств для той же, будь она неладна, конспирации.

Сергей Николаевич Мезенцов начал неторопливо внимать парик, отклеивать надоевшие до чертиков бакенбарды. Чуть успокоился. Он не был сыном Николая Владимировича, шефа жандармов. Но и не был однофамильцем. Род Мезенцовых был большой и влиятельный. Из Минских Мезенцовых был Сергей Николаевич. Он получил отличное образование: Полоцкий кадетский корпус, Павловское военное училище. В 1871 году окончил Николаевскую академию генерального штаба по первому разряду (дополнительный набор). В это время на молодого подающего надежды военного заметили. Двадцатичетырехлетний штабс-капитан привлек внимание только что произведенного в генерал-адъютанты дальнего родственника не только своим живым умом и способностями к аналитической работе, но и своей фамилией. Ему показалось забавным сделать своим конфидентом своего же родича. Выполняя тайные поручения Никола Владимировича Сергей все больше вовлекался в сферу тайной войны, опасную и требующую особенной осторожности. Однажды флигель-адъютант государя, генерал-майор Мезенцев пригласил к себе своего доверенного офицера.

— У меня к вас предложение, Сергей Николаевич (наедине они общались по имени-отчеству, без титулов). Скажу так, приняв его, вы не слишком подниметесь в чинах и не станете широко известным публике и в свете. Ваша карьера не будет столь блестящей, как могла бы. Но вы сделаете то, что крайне необходимо для Империи. Это поручение опасно. Смертельно опасно. Подумайте хорошо. Ни званий, ни наград оно вам не принесет. Вы будете иметь серьезные полномочия, но и знать о них будет очень небольшой круг лиц. О сути я смогу сказать вам, когда вы примете предложение. Нет — и эта встреча у нас будет последней.

Он раздумывал минуты три, не более того, хотя и были сии мгновения самыми длительными в его жизни. Именно тогда он узнал о том, что Мезенцев ведет расследование убийства цесаревича Николая Александровича. Расследование шло медленно, потому что велось частным порядком: к флигель-адъютанту обратился министр внутренних дел, оказывающий помощь, но средств на расследование было не так уж и много. Только в 1870 году удалось нащупать одну ниточку. И вот тогда Николай Владимирович получил в свои руки необходимые средства. Но к тому времени он был нагружен множеством поручений государя, был уже «в фокусе внимания» многих сил и ему понадобился человек, который сможет разгрести эти Авгиевы конюшни.

В 1878 году государь получил секретный доклад уже шефа жандармов Мезенцева о смерти своего сына и роли в этом Британской короны, причем в докладе делался акцент на том, что это всего лишь один эпизод тайной войны против Российского государства и ее государей. Но после убийства шефа жандармов в августе Сергей Николаевич вынужден был «залечь на дно», надеясь, что его имя не стало известным никому в связи с этим докладом. Уж очень оперативно «разобрались» с его тайным руководителем. Но 27 сентября этого же года майор Мезенцов был приглашен в столицу на встречу с выпускниками Николаевской академии семьдесят первого года. Но перед этой дружеской попойкой он очутился на конспиративной квартире самого государя Александра Николаевича, где состоялась их встреча. Государь потребовал от него продолжение расследования смерти сына и заговора против него и империи, кроме этого поинтересовался мнением о смерти шефа жандармов. Услышав уверенность, что эта смерть связана с предоставленным государю докладом, император повелел расследовать и ее, снабдив майора Мезенцева необходимыми средствами, способом связи и дав ему временный отпуск по состоянию здоровья на три года от военной службы. Но за эти три года необходим был результат. И вот вчера утром состоялась его вторая встреча с государем, но уже на другой конспиративной квартире.

Нервы его стали ни к черту. Да! Результат был. Государь поучил доклад, который сразу же стал изучать. Потом поднял взгляд и спросил:

— Кто еще знает?

— Доклад составлен в единственном экземпляре. Кроме нас — никто не знает.

Первая фраза была ложью. Вторая — правдой. Он до сих пор не смог понять, что заставило его надежно спрятать копию доклада и солгать государю. Это был какой-то знак свыше. Или интуиция, которая спасала его эти долгие годы тайного расследования. Слежку он почувствовал, как только вышел из конспиративной квартиры. Хорошо, что его «вели» только двое: кого-то очень интересовало, с кем и для чего встречался государь. Вот только фиг вам! Он напал первым, как только нырнул в подходящий переулок, ударом в висок выбил из жизни первого шедшего долговязого типа, похожего на неудавшегося студента, а вот со вторым человеком, имевшим криминальную наружность и стилет в руке, справится было непросто: это и был наемный убийца. Услугами таких типов иногда пользовались террористы. Но тут в сознании офицера как колоколом ударило: сие оружие напоминало о покушении на шефа жандармов! Да и хват клинка был весьма специфический. Хотелось бы взять этого типа живым, да только своя жизнь была дороже! Оказалось, что ножичек против кистенька, спрятанного в рукаве не играет, особенно, если кистенем орудует мастер. Второй удар в висок за сегодня поставил точку в жизненном пути еще одного мерзкого типа. Быстрый обыск ничего не дал — документов при них не было. Несколько часов Мезенцов петлял по Санкт-Петербургу, переночевал на конспиративной квартире, но там опять заметил слежку. На сей раз это была уже команда ликвидаторов. Четыре человека. Вот только не знали они о люке на чердак и возможности перейти в соседний подъезд, из которого через подвал был выход в дом напротив. Когда из подвала этого дома выскочил хромой мастеровой, на него мало кто обратил внимание.

Нервы немного успокоились. Кое-что вспомнилось:

В девятнадцатом веке Швейцария имела устойчивую репутация страны надёжных банков и часов. А кроме того, её столица Женева стала излюбленным местом пребывания эмигрантов, весьма пёстрый состав которых включал и достаточно много поданных российской короны, кои находили здесь спасение от «деспотического царского режима». И хотя, полиция Швейцарии внимательно наблюдала за въезжающими на её территорию, аккуратно фиксируя в специальной регистрационной книге «Etat annuel des réfugiés russes et affiliés» («Ежегодный доклад о русских беженцах и связанных с ними русских») их имена и адреса проживания, но местные власти не спешили их депортировать, не смотря