Спасательный корабль - Гордон Диксон

– Но кое-что значит то, что мы можем помогать друг другу. Там, где ошибаемся мы, права ваша философия – раса выживает. Как личности мы не можем постичь Вселенной, но как раса – можем. Вы же можете почерпнуть у нас точку зрения на то, что индивидуум не должен стремиться поставить под угрозу выживание всей расы. Вспомните, как вы отступили, а я привез шлюпку сюда.

Его слова растаяли в замкнутом пространстве кабины. Джайлс ждал ответа, повернув голову к капитану. В сущности, он напомнил ей о поражении и о том, что она считала своей честью.

– Верно. И это не даст мне покоя. Вы совершили невозможное.

– Потому что я был в безвыходном положении. Я должен был попасть в эту систему, хотя вся Вселенная пыталась мне в этом помешать.

Капитан медленно повернулась к нему.

– Но это означает анархию. Раса не может выжить, если ее представители способны на такое.

– Наша выжила, и мы достигли звезд – с вами.

– Даже если вы и правы, как мы можем помочь друг другу?

– Мне нужна ваша помощь, чтобы спасти человека от людей, которые хотят использовать его для убийства миллионов себе подобных. Вместе мы можем спасти его, как вместе довели шлюпку до этой планеты. Ведь хотя на последнем участке вы не могли управлять шлюпкой, и это сделал я, но несколько дней пути разрушили во мне множество ложных истин.

– Но даже если мы и сделали это, что это доказывает?

– Это значит, что мы дополняем друг друга. Мы вместе можем сделать то, что не под силу одному. То, что спаслись несколько человек и вы – не большое событие, но если удастся спасти несколько миллионов человеческих жизней и потенциально альбенаретских и позволить им идти по пути понимания и сотрудничества в космосе и на планетах, не замыкаясь каждый в своей скорлупе, это может сделать честь и вам, и вашему ребенку.– Она вздрогнула.

– То, о чем вы говорите, выходит за рамки моей компетенции. Вы хотите чего-то необычного.

– Да. Но я не знаю, как сказать это на альбенаретском. У нас это называется "дружба".

– Дружба. Странное слово, оно основано не на родстве, сходстве обязанностей и необходимости.

– Она основана на взаимном уважении и признании. Этого достаточно?

Он сел, ожидая ответа, но так и не смог определить выражения ее лица.

– Это ново для меня,– произнесла она.– Правда, я заметила, что между вашими людьми и мной на 20Б-40...– внезапно она сказала.– Ну, впрочем, достаточно. Что мы должны сделать?

Силы внезапно оставили Джайлса, и он поник на сидении.

– В журнале вездехода записан один пункт доставки – тот, куда я ездил, прежде чем разыскать вас...

Она быстро просмотрела записи и выбрала нужные цифры.

– Готово, я запрограммировала автопилот.

Вездеход свернул вправо, и Джайлс погрузился в дремоту.

– Мы прибыли,– разбудил его голос капитана. Он открыл глаза и увидел, что они находятся посреди ярко освещенной пустыни. Постепенно глаза привыкли к свету и Джайлс смог различить маленький купол.

– Хорошо, что мы остановились снаружи,– сказал он.

– Мы должны войти? – спросила капитан.

– Да,– сказал Джайлс, собираясь с силами. Боль усиливалась, и он чувствовал, как будто его оплели тугой металлической лентой.

– Да,– повторил он,– но мы не будем въезжать. Здесь есть вход, и они не должны знать, что мы приехали.– Он попытался сесть, но лишь слабо шевелил руками.

– Подождите,– сказала капитан.

Она повернулась и достала из багажника запасной скафандр. Когда она развернула его, стало ясно, что он рассчитан на существо гораздо меньших размеров.

– Вы не можете выйти без костюма,– в отчаянии сказал Джайлс.– Снаружи слишком холодно.

– Другого здесь нет, а этот мне не подходит. Неважно, тут недалеко.

Она вышла, подошла к машине со стороны Джайлса, открыла дверцу, поставила Джайлса на ноги и повернула его к куполу. Кожа вокруг ее рта и носа стала покрываться инеем, но она, не замечая холода, спокойно шла по твердой почве планеты.

Они обогнули здание и нашли маленький вход, над которым горела тусклая красная лампочка. Он был открыт. Капитан, не выпуская Джайлса, нажала кнопку, и дверь распахнулась. Она внесла Джайлса внутрь, и дверь захлопнулась. Одновременно зажегся свет. Они оказались в маленькой комнате, на другом конце которого была еще одна дверь.

– Вы можете идти? – спросила она.

Джайлс покачал головой.

– Неважно,– сказала она.

Они вошли во вторую дверь, и, пройдя по короткой лестнице, оказались внутри дома. Из коридора, справа от них, послышался шум голосов. Капитан потащила Джайлса по коридору. Они вошли в комнату, в которой он уже был раньше.

Капитан остановилась и на противоположной стене появилось ее отражение. Джайлс был, пожалуй, слишком бледен, но капитан искрилась черным и серебряным, как поверхность планеты – ее шерсть была покрыта кристалликами льда.

Она подошла к ближайшему пустому креслу и усадила туда Джайлса, а потом сняла ему шлем. Люди в комнате от изумления не могли произнести ни слова и лишь оторопело глядели на нее.

– Я привела сюда известного вас Адельмана,– сказала она. Он должен кое-что сделать с моей помощью. Но сначала я хочу увидеть, имеется ли между вами и ним вещь, называемая "дружбой". Вы должны понимать, что означает это слово вашего языка.

17

Беспомощно сидя в кресле, Джайлс проклинал себя за ошибку – антропоморфизм. Увлекшись, он забыл, что капитану негде было постичь смысл слова "дружба". Как он мог считать себя проникшим в тайны чужой психологии?

Все столпились возле кресла, в котором сидел Поль, и молча глядели на него.

Он был привязан к креслу, и из уголка рта у него текла струйка крови. Очевидно, Поль имел неосторожность выказать какое-то неповиновение, и Байсет принялась за него. Может быть, это даже хорошо – Поль был здесь единственным, кого Джайлс мог бы назвать другом. Теперь Полю достаточно показать это, чтобы удовлетворить капитана и спастись самому. Без помощи альбенаретца им отсюда не выбраться.

– Поль,– сказал Джайлс,– для капитана "дружба" – всего лишь слово. Но ведь мы с тобой друзья, Поль, не так ли? Ты пойдешь со мной, правда?

Он вложил в свои слова максимум выразительности, так что Поль должен был понять подтекст: "ИДИ СО МНОЙ И ВЫЖИВЕШЬ, ИНАЧЕ НАМ ОБОИМ КОНЕЦ!"

– Я...– начал было Поль, но тут его лицо отвердело, и в нем появилось что-то, чего Джайлс никогда в нем не наблюдал,– Нет. Что бы я ни получил взамен, я говорю «нет». Я никогда не лгал, не солгу и теперь. Мы выросли вместе, но мы никогда не были друзьями. У меня нет друзей, так же как и у тебя. Ни у одного подлинного Адельмана нет друзей. У них есть только долг.

Он спокойно встретил взгляд Джайлса. Тот слабо мотнул головой – его надежда была уничтожена, но он не винил Поля. Тот сказал правду, и на его месте Джайлс поступил бы так же.

– Хорошо,– сказал он,– тогда я – не настоящий Адельман. На шлюпке я понял, что есть вещи поважнее долга.– Он перевел взгляд на рабочих.– Вот и мы все. Сначала я хотел попасть на 20Б-40, потому что так мне велел долг. Я хотел, чтобы вы все выжили – это тоже мой долг, долг СТАЛЬНОГО. Но за время полета я узнал вас и полюбил вас, невзирая на то, что многие из вас принесли мне больше огорчений, чем радости. Вы не ангелы, как, впрочем, и все люди. Вы даже не принадлежите к Адель, но я жил с вами и едва не умер с вами, так что вы все кое-что значите для меня. Вы – и все рабочие, такие же, как вы, на Земле,– он печально поглядел на них.– Неужели никто не понимает, о чем я говорю? Совсем никто?..

Внезапно от группы отделилась Мара и пошла к нему.

– Не пускайте ее! – крикнула Байсет.– Эстевен, Гроус, притащите ее назад!

Двое мужчин переглянулись, колеблясь.

Байсет вопила:

– Вперед! Делайте, что я вам приказываю!

Мужчины, не глядя друг на друга, двинулись к креслу Джайлса, но, дойдя до кресла, они не потащили Мару назад, а встали рядом с ней.

– В чем дело, болваны? Тащите ее сюда!

– Нет,– сказал Эстевен. Его лицо было бледно, а губы плотно сжаты.– Ты мне не хозяйка. Если бы твоя воля, я давно бы умер от тонки или сошел с ума. Джайлс спас меня от капитана и он спас меня от наркотика. С какой стати я должен подчиняться тебе?

– Верно,– сказал Гроус.– Мы свободные люди.

– Что вы плетете, амбалье отродье?..– Байсет замолчала, ибо все, только что стоявшие рядом с ней, пошли к Маре и мужчинам.

– Вернитесь!!!

Заколебалась, пожалуй, только Дай, но Френко схватил ее за руку и повел с собой.

– Никто не властен над нами,– сказал Эстевен.– Мы в колонии. Ты не можешь бить нас или судить, заставлять работать или делать, что тебе захочется. Здесь тебе еще придется доказать свою правоту.

– Вы так считаете? – сказала Байсет.

Она сунула руку в карман и вытащила бластер.

– Я убью вас всех, а потом скажу, что вы были революционерами из «Черного Четверга». Меня продержат под домашним арестом, пока не прибудет следователь с Земли, и он – или она – оправдает меня. Считайте, что вы уже в могиле...