Избави нас от лукавого - Ральф Сарчи

Клаудия и Джессика подбежали на помощь, а Каролина ударила по кровати единственным, что оказалось под рукой, — подушкой.

– Пошел вон! — закричала она. — Отстань от моей сестры!

Понадеявшись на численное преимущество, все женщины навалились на кровать и держали Мэрибет, но произошло невероятное.

– Это началось снова, прямо у всех на глазах: ощущение паралича и неестественной энергии в кровати. Снаружи хлынул ливень, и я отчего-то очень испугалась. Послышался мерный писк, словно от тренажера или сердечного монитора, когда кто-то умирает, и мы все услышали, как будто женщина задыхается, хватая ртом воздух. Звук исходил из ниоткуда и одновременно отовсюду. Едва я смогла пошевелиться, звук пропал.

Выходки демона на этом не прекратились. Несколько месяцев он нападал по очереди на девочек Маккензи.

Следующей стала старшая дочка, Моника. Ее разбудили не тихие вкрадчивые шаги на лестнице, а оглушительный грохот. Непонятным образом его не слышал больше никто в доме. Я с этим раньше сталкивался: дьявол умеет сделать так, что звуки слышит лишь один человек, остальные пребывают в недоумении. Жертва нападения пытается разбудить родственников, но они спят мертвым сном и не просыпаются. Я уже говорил: инфернальные сущности умеют нагнетать ужас, заставив человека почувствовать себя одиноким и беспомощным.

– Казалось, кто-то с размаху бьет по стенам и полу огромной кувалдой, — говорила Моника. — В ногах кровати возникло очертание человека, смотрящего, как я сплю. У меня возникло ощущение чего-то нестерпимо зловещего, будто это существо хочет меня убить. Оно навалилось сверху, и я почувствовала, как оно входит в меня… — Девочка покраснела и на минуту замолчала. — Ну, вы понимаете, как при сексуальном контакте. Было очень больно, меня будто разорвали надвое…

Хуже изнасилования, по словам этой хрупкой девочки, оказалось насилие психологическое.

– Я все время ощущала, будто кто-то сидит в моей голове, полный зла и непристойных мыслей — худших, чем порнография, просто тошнотворных. Я бы хотела стереть то, что я мысленно видела, но это как пятно, которое не сходит. Даже когда не могла шевельнуться, внутренне я боролась с видениями, потому что мне казалось: если сдамся, то умру.

Ее кузина стала третьей жертвой демона. Она и меньше всех хотела рассказывать о себе.

– В ту ночь я не находила себе покоя и долго не засыпала. Никак не могла улечься, все вертелась с боку на бок. Наконец встала выпить теплого молока и вдруг увидела в кресле темную тень. Существо страшно засмеялось и двинулось к кровати небыстро, колыхаясь. Комната отчего-то стала искаженной, как-то необъяснимо изогнутой. Не то углы стали неровными, не то еще что-то. Тень тоже выглядела странно, не как человеческая: внутри просматривалось что-то красное, тлеющее. — Джессика замолчала и открыла банку диетической колы. Сделала несколько глотков. — Оно прыгнуло на меня. Я боролась, отбивалась, дергалась, но на самом деле я не двигалась. Я лежала на животе, плавая в поту от усилий двинуться, но меня буквально приплюснуло к кровати нечто тяжелое и противное. Я не видела, кто меня удерживает, но чувствовала его на ногах и спине. Оно вдавливало меня в матрас! Лицо оказалось прижатым к подушке, я не могла дышать.

Девочка вдруг пустилась в описания разных жутких случаев, которые пережили Маккензи.

– Мы много чего повидали: звуки со второго этажа, от которых начинало биться сердце. Так пугаешься, что забываешь себя. Эта сущность издевалась над нами очень изобретательно: меня вот царапали, я потом ходила, будто меня дома бьют, — на коже оставались широкие, болезненные борозды.

Джессика держалась с вызовом, ожидая, что мы станем винить ее за то, что произошло. Жертвы изнасилования порой винят себя в том, что одевались слишком откровенно, что не распознали вовремя намерения насильника или не смогли отбиться. Никто не торопил девочку. Мы терпеливо ждали, что она скажет. Наконец у нее вырвалось с нестерпимой мукой:

– Оно совершило со мной содомский грех!

Схватив свою содовую и расплескав ее в спешке, Джессика почти убежала в кухню.

Клаудия бумажными полотенцами принялась вытирать пятна. Я уже заметил, что она чистит и поправляет все, что хоть слегка не на месте, и задумался: маниакальная аккуратность домохозяйки — попытка хоть отчасти вернуть себе контроль над превратившейся в хаос жизнью? Демона не одолеть и даже не защитить от него детей, но хоть войну с грязью выиграть. Или Клаудия оттирает малейшую грязь, считая, что ее жизнь безнадежно испорчена?

Вдова рассказала нам о собственной ночной встрече с нечистым.

– Однажды вечером я что-то очень устала и мечтала только добраться до кровати. Уже засыпала, когда увидела в комнате огромную фигуру — темную, волосатую, со страшно длинными руками. Помню крупные кисти с длинными когтями на пальцах. Боже мой, думаю, это же зверь! И сказала: «А ну, пошел на фиг отсюда!» А оно придвинулось ближе и прыгнуло на меня. И сразу будто окутало, словно одеялом. Я услышала ритмичный шум, сперва слабый, но все громче и настойчивее, пока не затряслась вся комната. Мое тело вибрировало в такт реву, но я не могла шевельнуть пальцем или сказать хоть слово. Вибрация поднималась по ногам все выше и выше. Сексуальный контакт длился всего мгновенье, но был очень болезненным.

Что касается Каролины, она, как ни странно, отделалась испугом. Инкуб несколько раз насиловал ее мать, сестер и кузину, но Каролину не тронул. Не знаю, чем это объяснить, но и в других случаях кого-то из членов семьи Сатана порой обходит своим «вниманием», как Доминика Вилланову, например. Возможно, их крест — беспомощно смотреть на страдания близких, сознавая, что им самим ничего не делается. Слыша страдание в голосе Каролины, я не представлял, как Маккензи смогли шесть лет прожить в таких условиях. Я провел в этом доме всего шесть часов, но впервые ощущал столь откровенное, гнетущее подавление. В жизни такого не встречал.

Хотя меньше всего на свете я желал видеть этого демона, в каком бы обличье он ни явился, Эд и Лоррейн сочли нужным попробовать «религиозную провокацию» — прием, которым они часто пользовались. Попросили меня собрать семью и выключили в комнате свет.

– Именем Иисуса Христа мы попросим демона показаться, — сказал Эд. — Клаудия, прикажите ему появиться.

Забыв упомянуть имя Иисусово, Клаудия сказала: «Приказываю тебе прийти» — весьма опасная оговорка, которую Эд тут же исправил. Призывать злого духа от своего имени — только напрашиваться на неприятности: это все равно что ударить по физиономии самого отъявленного бандита в городе. Демон не замедлит принять вызов ничтожного человечишки, ведь только власть Господа способна сдержать нечистого.

– Во имя Иисуса Христа приказываю тебе явиться, — нервно повторила Клаудия и тут же закричала: — Он у двери! Я чувствую его присутствие, он здесь!

Хотя я ничего не видел и не чувствовал, но испытывал смутное раздражение из-за происходящего. Почему, черт побери, я должен желать, чтобы демон показался? Ну, появится, ну, плеснем на него святой водой и скажем «изыди во имя Господа», чего подставляться-то без необходимости? Единственный ответ прозвучит малоубедительно: нам нужно доказательство. Сатанинские силы не желают, чтобы их существование было доказано: если люди поймут, что дьявол реален, в церквях станет куда больше народу, чем сейчас, а это не входит в планы Сатаны. Как сказал архиепископ Фултон Шин, «дьявол сильнее всего, когда в него не верят».

Второй недостаток «провокации» в том, что когда вы именем Иисуса приказываете демону явить себя, он не бежит к вам в ту же секунду, как новобранец по приказу командира. В тонком мире нет времени, поэтому он может показаться позже — в три утра, например, когда сладко спишь и видишь сон, что выиграл в лотерею, или явится моей жене и детям или мне самому после расследования, когда я буду за рулем.

Единственное, почему я участвовал в религиозной провокации, — Эд, будучи боссом, так пожелал. Один Бог знает, как мне удалось выбраться оттуда невредимым. Я испытал несказанное облегчение, смешанное с благодарностью, когда демон проигнорировал нашу провокацию. Пора было переходить к главному — изгнанию нечистого.

Проводить обряд экзорцизма в одиночку — исключительно незабавная штука, но Эд и Лоррейн решили остаться в цокольном этаже с семьей Маккензи. Я не хотел просить помощи Теда, студента из Коннектикута. Я впервые видел этого хорошо одетого блондина и не знал, насколько сильна его вера в Бога, верующий ли он вообще и исповедовался ли перед расследованием. Если нет, я только подвергну риску его и себя. Я всегда стараюсь разубедить людей связываться с Работой, если их мотивы не совсем чисты, а вера не очень сильна. Простое любопытство здесь не прокатит. Человеку свойственно интересоваться потусторонним и сверхъестественным, но если вы пришли в Работу только за этим, вы подвергаете опасности себя и коллег. Если это ваша сознательная позиция, я не доверю вам меня прикрывать.