Сага о Хельги - Алексей Пишенин

— Ты снова говоришь загадками. Я хотел бы, чтобы ты осталась со мной, но неволить тебя я не буду. Да и будет это бесполезно. Против твоей воли тебя не удержать… Но что ты сама будешь делать? Ты хочешь, чтобы я отвез тебя к твоему народу?

— Колдовство пройдет, когда взойдет солнце, Хельги Скальд, — ответила Эдла. — Ты снова вспомнишь о своей Ингрид, и вы будете счастливы, когда встретитесь — так я вижу. А я уже не вернусь к своему народу.

Хельги ничего не говорил и только смотрел в ее темные глаза, прижимая ее к себе.

Эдла продожила:

— Благодарна я тебе, за то, что ты отпустил нас в городе. Боги прогневались бы, коли не вознаградила бы я тебя за доброту, потому мы здесь. Но судьбе угодно, чтобы ты еще получил пятнадцать золотых монет из Сёркланда.

Хельги помотал головой:

— Ты снова говоришь загадками…

— Моему народу нужен другой союзник вместо ярла Сигвальди. Саксы захватили наши земли, но мой народ восстал, еще когда я сосала грудь матери. Мы выгнали саксов, но с тех пор ждем, когда они придут снова. Если я стану женой конунга Олафа, мой народ будет жить, не опасаясь набегов с моря. У нас хватает врагов и на берегу.

Хельги рассмеялся:

— Ты станешь женой конунга Олафа!? После того что случилось вчера, когда ты унизила его на глазах его людей?

— Ты еще слишком молод, Хельги Скальд, и не знаешь, что такие люди, как ваш конунг, ценят только то, что видят в руках у других. Олаф показал себя достойным вождем, он наградил своего лучшего воина. Если этот воин не смог воспользоваться подарком, то это вина воина.

Хельги снова помотал головой:

— Ты думаешь, я смогу прийти обратно и сказать, что ты мне не досталась?

Эдла выскользнула из его объятий и сказала:

— Так будет лучше для тебя, Хельги. Эту историю будут рассказывать на всех пирах, когда вы вернетесь из похода. Будешь ты рад, если об этом узнает Ингрид? К тому же конунг затаит на тебя злобу, а ссориться с еще одним правителем, помимо Олафа сына Трюггви, совсем не мудро. — Она надела рубаху и продолжила: — Так что свяжи мне руки своим поясом и приведи обратно к Олафу. Требуй платы золотом, теперь он поверит, что это боги снова привели меня к нему. Над тобой будут смеяться в лагере, но чего другого ждать от колдуньи?

Когда Хельги оделся, она подошла к нему, поцеловала и протянула руки, чтобы он их сбвязал своим поясом. Так они и вернулись к кораблям.

Потом, когда кто-то из команды начинал насмехаться над Хельги, тот просто отвечал, что за пятнадцать золотых монет он найдет кого-нибудь попокладистее, и смех умолкал. Но Кетиль один раз услышал вису, которую Хельги говорил себе под нос:

Слаще поэзии меда ласки прекрасной колдуньи…Судьба ли Торбранда сыну забыть о том полнолунье?

Кетиль похлопал его по плечу и сказал:

— Виса хороша, но я бы забыл ее навсегда, Хельги сын Торбранда. Не стоит, чтобы о тебе говорили, что ты такой близкий родственник конунга свеев.

Два дня они пировали, потом целый день шел торг, когда торговцы с Готланда и Боргундархольма, прослышав об их стоянке, припыли выкупить у них рабов. А на четвертый день, поделив серебро, все снова погрузились на корабли и направили носы на северо-восток. Гудбранд сказал, что теперь держат они путь в земли эстов и ливов. Серебра там не сыщешь, но хороших рабов добыть можно.

Сага о том, как Хельги сын Торбранда разлюбил баранину

Шли они вдали от берегов, полагаясь на умение кормщиков, и непогоды никто не ждал в это время года. Слабый ветер дул с юга, так что работать веслами не приходилось, потому все на кораблях были в хорошем настроении и слышались песни. Так продолжалось два дня. Но, видно, на этом их удача закончилась, потому что на утро третьего дня задул северный ветер и началась буря.

Весь день и всю ночь викингам пришлось по очереди вычерпывать воду из трюма да грести без передышки, чтобы не дать кораблю развернуться бортом к волнам. А кормило держали по трое, и видно было, что даже трем сильным воинам управиться с ним не всегда под силу. Хельги весь промок, но гребля не давала ему замерзнуть. В темноте они потеряли из виду другие корабли, потому как ветер не давал зажечь огня и относил крики в море. Бывалые мореходы этому только обрадовались, ведь в такую бурю кораблям немудрено столкнуться, сколько ни налегай на весла. И еще они говорили, что удача им, что буря застала их в открытом море, а не вблизи берегов с мелями и скалами. Выброси ветер их корабль на мель — и волны разбили бы его за мгновения. Рагнар на корме заколол последнюю из овец, что взяли они в земле вендов, и отдал ее Эгиру, богу моря.

Так прошли день и ночь, и только к следующему утру ветер ослабел. К полудню волны стали ниже, и из-за облаков выглянуло солнце. Ветер переменился и теперь дул с северо-запада. Рагнар приказал поднять парус, и воины смогли отпустить весла, снять мокрую одежду и повесить ее сушиться. А самые предусмотрительные достали сухие рубахи из просмоленных мешков, в которых хранили свои пожитки.

Хельги, когда гребля прекратилась, начал мерзнуть, но, сняв мокрую одежду, подставил спину солнцу и быстро согрелся. От непрерывной работы веслом ныли у него руки и ноги. И в этом он был не одинок. Усталые воины ложились на скамьи и засыпали, не чувствуя холодных брызг, долетавших из-за борта.

Гудбранд посовещался с Рагнаром и велел держать на восток — так они быстрее достигнут земли и смогут развести огонь и дать отдых команде. К вечеру боги показали им свою милость, и на востоке показалась темная полоса, которая затем превратилась в песчаные дюны с невысокими соснами, стоящими поодаль. Рагнар сказал, что это, должно быть, земли пруссов или жмуди, так как их сильно снесло на юг. Хотя сказать наверняка невозможно, пока не увидишь какие-нибудь знакомые приметы. Все здешние земли с моря одинаковы. Гудбранд сказал, что им без разницы, где пристать, хотя лучше было бы найти какую-нибудь деревню, чтобы порадовать усталых воинов свежим мясом. А затем они поплывут на север вдоль берега и где-то там, должно быть, встретят ярла и остальные корабли.

Хельги спросил у Рагнара, каким образом Гудбранд знает, где находится ярл. На это Рагнар ответил, что ярл велел им идти в земли эстов, и какая-то буря не может ничего изменить. Потому и все корабли, куда бы их не отнесло, придут туда.

— Нас сносило к югу быстрее, чем остальных, видно, нас обделили добычей. Наши борта торчали над водой выше, чем у других, и ветер бил нас сильнее, — сказал он.

— Серебро не весит столько, сколько рабы и бочки с медом, — подтвердил Асгрим Сакс. — Когда идешь в поход, лучше иметь высокий борт, чтобы сподручнее было лезть на вражеский корабль. Груженым лучше возвращаться домой.

— Самыми низкими были борта корабля конунга Олафа, а еще недавно он возвышался над нами, как башня того городка, где мы набрали несколько потертых монет, — добавил Аслак. — Видать, у конунга на борту много обжор, что он так беспокоится о запасах.

Гудбранд прикрикнул на них, чтобы не лезли в дела конунга, но Рагнар тихо добавил:

— Грустно жить во времена, когда конунги запоминаются подвигами не в битвах, а на пирах.

Но Гудбранд уже приказывал Кетилю, Хельги, Аслаку и молодому Арни собираться на берег:

— Идите и найдите нам свежего мяса вместо того, чтобы насмехаться над молодым конунгом в его первом походе! — И он показал на тропинку, огороженную невысоким плетнем, которая выходила на берег через дюны.

Корабль приблизился к берегу, но совсем близко подойти не смог, потому как уже в двух полетах стрелы от берега было мелко. Рагнар приказал кинуть якорь, а Кетилю и остальным кивнул, чтобы лезли через борт в воду. Кетиль снял башмаки и полез первым. Воды было ему по пояс, и он крикнул, чтобы брали только мечи, а щиты и кольчуги оставили бы на корабле, потому как серьезной битвы не ожидается, а брести по воде в кольчуге и со щитом не очень удобно.

Выбравшись на берег, они сняли и выжали штаны, надели башмаки, которые принесли в руках и быстро пошли по тропинке, стараясь согреться.

— Разве нам не надо послать кого-то одного разведать, что там за дюнами? — спросил Хельги, догнав Кетиля. — Кто знает, кто там прячется?

— Если ты хочешь спасти своих товарищей от ножей кровожадных пруссов и принять первый удар, то можешь пойти и разведать, — сказал Аслак.

Хельги посмотрел на него с вызовом и ответил, что у него нет страха и если Аслак готов спрятаться за его мечом, то для него это будет честью.

Тут Кетиль прервал перебранку, сказав, что если в дюнах их ждет засада, то одинокий воин не сможет даже подать знак остальным, потому вернее идти всем вчетвером, чтобы помочь друг другу, если кого ранят.

Они поднялись на гребень и увидели, что за ним есть ложбина в сажень глубиной и в четыре сажени шириной, а потом возвышается второй ряд дюн. А сразу же за ним начинается роща высоких сосен. Пройдя рощу, они вышли на поляну, заросшую травой. В трех полетах стрелы от них виднелась землянка, над которой курился дымок, а вокруг за невысокой изгородью паслись пара дюжин овец.