23я бригада - 2 (СИ) - Ватный Василий Колорадович

- На сцену приглашается группа советских авиационных конструкторов - торжественно проговорил, какой то дядька с усами как у немецкого фюрера - эти передовики нашей научной мысли, в кратчайшие сроки смогли разработать и внедрить в массовое производство новые истребители И-185 и ЯК-1, штурмовики СУ-2, бомбардировщики ПЕ-2, ТУ-2, ДБ-7, незаменимые торпедоносцы ИЛ-2, а также новейшие транспортные самолеты ЛИ-2 и АН-2. Ура товарищи!

- Ура-ааа-аа - заорали тысячи глоток и люди встали, бурно аплодируя поднимавшимся на сцену авиаконструкторам.

В этой группе поощренных непонятным званием и даже орденом был и попаданец Бубнов. Выходит, всё таки успели они слепить свой первый реактивный истребитель - подумал Зинченко.

Потом еще награждали танкостроителей, заводчан, что успели наштамповать десятки тысяч так необходимых стране тракторов. В общем, было весело и торжественно.

А под конец, какой-то дед, в огромных как у черепахи Тортилы очках выполз на трибуну и предложил ЦК партии рассмотреть вопрос введения шестидневной рабочей недели, а всех работников практически закрепить за предприятиями как крепостных. Кроме того дедок предлагал рассмотреть вопрос о введении уголовной ответственности за прогулы с предприятий и учреждений, а под конец выдал лозунг типа 'Тунеядству - бой!'.

А потом все долго хлопали, стоя, встал даже Зинченко, а ушлый дедок полчаса кланялся - это, наверное, тот самый дед, у которого внук Коля Герасимов, что общался со своими наследниками из 21-го века, подумал Зинченко. Надо же, дед какую инновационную хрень придумал, пахать без выходных и проходных, Чубайс с Грефом там, в 2018 от зависти слюной бы захлебнулись.

Несмотря на такой постановочный порядок проведения 18-го съезда, на нём все же были решены ряд важных для страны вопросов. Так решением съезда начали создаваться необходимые государственные стратегические резервы и специальный фонд обороны. Например, резервы зерновых, ржи, пшеницы, овса, муки и крупы к 1 декабря 1939 года составляли 6 млн. 162 тыс. тонн. Это дало возможность создать соответствующие фонды продовольствия и фуража для обеспечения армии в военное время на 4-6 месяцев.

ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР приняли постановление 'О плане накопления госрезервов и мобзапасов на 1940 год'.

Мобзапасы и резервы увеличивались по мере усиления угрозы нападения на СССР они выросли: по чугуну - в 5 раз, по прокату - в 2 раза, по меди - более чем в 2 раза, по цинку - в 2,2 раза, по свинцу - в 1,6 раза. В денежном выражении государственные материальные резервы выросли с 4 млрд. до 7,6 млрд. рублей, то есть почти в два раза. На 1 марта 1940 года страна хотела иметь в резерве: нефти - 1,6 млн. тонн, чугуна - 177 тыс. тонн, проката - 203,7 тыс. тонн. Запасы сырья, металла, топлива, продовольствия, станков, инструментов, оборудования должны были накапливаться высокими темпами, при чём, все склады и резервные хранилища должны были строиться за Уралом. Таким образом, за три года государственные резервы СССР должны были увеличиться почти вдвое. Ключевым фактором качественного совершенствования экономической базы явился технический прогресс. Он нашел свое воплощение в создании и освоении ряда новых видов машин, оборудования, технологических процессов.

По окончании этого съезда Зинченко понял одно, что ценой огромного напряжения, за счет ухудшения жизни населения, особенно крестьянства, удалось создать оборонную промышленность, которая по темпам роста валовой продукции опережала другие отрасли индустрии. Повышенное внимание к развитию оборонных отраслей промышленности дало свои результаты: рост военной продукции стал значительно опережать рост производства всех остальных предприятий. Так, в 1938 г. при общем увеличении промышленного производства на 11,8% выпуск военной продукции возрос на 26,4%, а в 1939 г. продукция всей промышленности увеличилась на 16%, а предприятий наркоматов оборонной промышленности на 46,5%.

Все это позволяло с уверенностью смотреть на возможность страны отразить нападение с большей эффективностью и меньшими потерями.

После 18 съезда группа прорвавшихся на вершину власти попаданцев собралась у гостях у товарища Иванова - бывшего замполита, а ныне главы городского совета Озерска-22.

- Ну что товарищи - поднял свой тост Зинченко - мы проделали большую работу, прошло каких то полтора года, а изменения в стране уже видны не вооруженным взглядом. Сейчас даже без помощи союзников мы в состоянии отразить немецкое нападение в европейской части страны, а при необходимости можем в кратчайшие сроки разгромить силы милитаристской Японии на востоке и, перебросив резервы на запад быстрыми ударами сбросить проклятых империалистов в Атлантический океан. Однако есть реальная угроза, что наше усиление отслеживается, и оно уже сильно напугало за бугорных 'демократических товарищей' в Англии, Франции и США. Поэтому несмотря на все принятые нами меры, новая война может стать более кровавой и более опасной, чем в реальной истории того мира. Каждый год, каждый месяц и даже каждый день, прожитый нами в этом мире, добавляет нам шансов на победу. Хочу выпить за нас, за всех советских людей, что не покладая рук, прямо сейчас там, у станков обеспечивают наше будущее. И самое главное, хочу выпить за мир. Если нам удастся вырвать у истории этот 1940 год, то в 1941 нам уже нечего будет бояться. ЗА МИР!

- За мир...

- Хороший тост, командир - сказал Иванов - за мир.

- За мир....

Выпили, закусили, опять налили.

Иванов встал.

- А сейчас товарищи офицеры, я хочу выпить за Героя социалистического труда, за товарища Бубнова!

- Сергей Ильич - Петровский поднял стакан - больше всего я рад именно за тебя. Мы все, так сказать, умеем хорошо болтать языком, рассказывая про светлое будущее и новые технологии. А вот ты, ты настоящий человек, человечище. Ты смог заставить этот механизм провернуться, ты таки создал этот чертов реактивный истребитель ЛаГГ-1. Ты реально заслужил эту награду, за тебя Сергей Ильич.

Опять чокнулись, выпили.

- Сергей Ильич, ты хоть расскажи, что вы там смогли сделать с Лавочкином то?

- Да что тут рассказывать - отмахнулся Бубнов, постеснявшийся такого внимания - двигатель мы сделали. И это самое главное. Планер самолёта мы сделали еще весной, протестировали его в аэро трубе, проверили нагрузку, и всё такое. А вот двигатель у нас не получался, лопатки, мать их так, не получались. И вот, наконец то, наши конструктора смогли создать приемлемую технологию по созданию лопаток. Теперь движок почти 50 часов непрерывной работы на износ выдает, и это позволяет нам запустить двигатель в серию.

- Не мало? - усомнился Иванов.

- Много. У них тут некоторые танки раньше не могли сотку километров без ремонта пройти, а у нас всё таки самолет - отмахнулся от критики Бубнов - 50 часов непрерывной работы на износ, это 7 суток непрерывной боевой работы по 2-3 самолето вылета в сутки. Ну а потом, за шесть часов снимаем движок, раскручиваем 24 болта, отсоединяем турбину, ставим новую, а снятую отправляем на капремот на завод. В обратном порядке собираем самолет и опять в бой. Замена двигателя занимает всего 18 рабочих часов двух техников, при чём все работы проводятся непосредственно в аэродромном ангаре. Вот за это нам ордена и дали.

- Молодец, давай за наших дедов - поднял очередной стакан Зинченко - что не говори, а всю нагрузку той войны, вынесли именно они, именно наш народ сломал хребет той фашисткой заразе. Вот получается, что они и в этой истории не подвели.

Выпили за дедов.

- Анатолий Сергеевич - Бубнов полу трезвым взглядом уставился на Иванова - а когда вы мне пластмассу дадите? Обещали за год построить тут у себя нефтеперегонный комплекс, с какими-то марсианскими технологиями из 21-го века.

- Обещал - грустно сказал Иванов и, взяв стакан, выпил его даже без тоста - беда у нас тут была и не одна. Весной склад сожгли, где у нас новые ракеты - боезапас зенитного дивизиона хранился, так люди в огонь кидались, что бы на руках ракеты выносить. Летом, кто-то секретную библиотеку сжег, где сотни чертежей рационализаторских предложений хранились. Хорошо, что товарищ Берия приказал сразу все чертежи и рационализаторские предложения оформлять в трех экземплярах, один в архив НКВД в Москве, второй отправлялся на завод исполнитель заказа, а третий вот у нас хранился. Так там сотни томов дел с чертежами сгорели. Диверсанты, какие то, мать их итить, обзавелись. Падлы, прямо на крышу закинули горящую фосфорную шашку, она прожгла металлические перекрытия и подпалила склад. Так это не всё, у меня единственный химик был, что в той жизни работал в Роснефти. Тут он вел секретный проект по строительству новейшего нефтеперегонного завода с возможностью какого-то крекинга и выделения полливин, хрен его знает какого хлорида. В общем, обещал, что мы сможем порошок из нефти выделять для производства пластика. Написали кучу формул, нарисовали чертежи завода, провели заседание экспертного совета с привлечением лучших советских химиков, утвердили проект и даже начали строить мини завод для опытовых испытаний. А в марте наш главный технолог пропал, искали три дня, а на четвертый нашли с пробитым черепом в сугробе возле своего подъезда лежал снегом прикопанный. Товарищи из НКВД как основную версию разрабатывали именно диверсию с целью устранения уникального специалиста, хотя всё было замаскировано под банальное ограбление. Сразу видно, работали наши братки из 21-го века. Видно не всех мы там вычислили и под березками прокопали, а те, кто остался, начали активно работать на вражескую агентуру, так сказать себе пропуск 'в светлое будущее при новой власти' зарабатывали.