Данте - Рихард Вейфер

Корсо рассердила скрытая насмешка француза, и он сердито ответил:

— Конечно, я смеюсь над тем, что мои земляки заочно приговорили меня к смерти. Пусть не говорят «гоп», пока не перепрыгнут. Я еще докажу им, что жив. Но они растащили и все мое имущество, эти псы!

— Не волнуйтесь, вы получите назад каждый украденный гульден и еще много чего в придачу! Сначала нужно только все как следует продумать! Кто теперь выступает во Флоренции против Святой Церкви?

— Самый опасным среди таких является Данте Алигьери.

— Ага, этот поэт! Я о нем слышал. Я рад, что вы так открыто называете это имя!

— Почему, ваша светлость?

— Ну вы же с ним в родственных отношениях!

— Я двоюродный брат его жены. Но мы с ним — полная противоположность друг другу, какую только можно себе представить!

— В таком случае он наверняка низкий, презренный человек! — польстил Корсо француз. — Он еще занимает какую-нибудь должность в управлении городом?

— Совсем недавно ему поручили руководить строительством дороги. Но важнее то, что ему принадлежит решающее слово на собраниях Советов.

— Как бы то ни было, враг святого престола и мой враг. Кроме того, мне сообщили, что этот Данте не раз публично высказывался и против меня. Уж не думаете ли вы, мессер Корсо, что я его прощу? Я прикажу бросить его в самый глубокий подвал со змеями и скорпионами, и пусть скажет спасибо, если выйдет оттуда живым.

Корсо Донати презрительно рассмеялся:

— Так ему и надо. Он уже достаточно пожил на свете и пора бы ему знать, где его выгода.

БОРЕЦ ЗА СВОБОДУ

Непривычная нервозность царила на совещании Совета Ста, который приоры города Флоренции созвали восемнадцатого июня 1301 года. Каждый знал, о чем идет речь. Каждому, кому предстояло голосовать, было ясно, что его решение может грозить ему неприятностями, не говоря уже об изгнании или даже смерти от рук убийцы.

Подеста как глава города, гонфалоньер справедливости — оба в своих пестрых одеяниях — и приоры в черных мантиях заняли места на возвышении, похожем на сцену, уже этим — начальство! — выделяясь среди толпы горожан, заполнявших просторный зал недавно построенного Дворца правительства.

Ведущиеся вполголоса отвлеченные разговоры тут же стихли, как только подеста поднялся со своего искусно украшенного кресла, чтобы разъяснить «уважаемым гражданам Флоренции», какие опасности угрожают свободе их города.

— Все вы знаете, — сказал он, — что наши соседи испытывают уважение, зависть и страх перед нашей процветающей коммуной. Многие с радостью взирают, как мы слабеем в результате внутренних раздоров, ибо соседи мечтают растащить наше богатство, а нас самих обратить в рабов. Поэтому нам нужно набраться мудрости и не допустить увеличения наших врагов, их у нас и так достаточно. Сегодня речь идет о поручении, которое Бонифаций Восьмой, святой отец в Риме, передал нам через кардинала Маттео д’Акваспарта. Его святейшество требует, чтобы мы на неопределенное время отправили в помощь солдатам Папы сто человек из числа своих граждан.

Это дерзкое требование Папы вызвало в зале громкое недовольство и возмущение. Подеста тут же уловил настроение слушателей.

— Я прекрасно знаю, что многие из вас скажут, что Папа не имеет никакого права предъявлять к нам подобное требование. Но я за то, чтобы мы — справедливо это или нет — молча обошли этот вопрос. Для нас гораздо важнее иметь могущественного Папу своим другом. Впрочем, мое мнение не должно расцениваться как решающее, и поэтому я прошу уважаемых членов Совета Ста открыто и свободно высказывать свое мнение и затем проголосовать так, как требует благо нашего любимого города. Я предлагаю, чтобы Совет Ста в присутствии приоров и гонфалоньера справедливости принял решение удовлетворить требование Папы Бонифация.

Подеста снова опустился на свое место. Последовали долгие минуты молчания. Все ждали, что, по обыкновению, вспыхнет активная словесная перепалка. Но послышалось всего лишь несколько голосов. Сторонники удовлетворения требования, к которым принадлежал в первую очередь мессер Родериус Угонис Альбицци, расхваливали мудрость подесты и говорили о важности взаимопонимания с Папой. Несколько не слишком уверенных в себе противников требования Папы дали понять, что нельзя легкомысленно рисковать свободой города. И все сошлись на том, что не стоит раздражать святого отца, главу всего христианского мира.

Напряжение, царившее в зале, достигло предела, когда слово дали члену Совета Ста мессеру Данте Алигьери. Этому страстному стороннику собственной убежденности можно было верить, все знали, что он нажил себе неприятности и поссорился с Папой, поскольку еще четыре года назад объявил французов врагами.

— Граждане Флоренции, — начал Данте, и было заметно, что он с трудом сдерживает внутреннее возмущение, — один раз перед нами уже был поставлен вопрос, аналогичный сегодняшнему. Тогда, в 1297 году, Карл, король Иерусалима и Сицилии, потребовал от города Флоренции денежной помощи на подавление мятежа в Сицилии. В то время, стоя на этом самом месте, я выступал против этого требования. Я задал вопрос: какое дело флорентийскому государству до того, что прежний король Сицилии был свергнут своими же бывшими подданными? И что, с другой стороны, побудило претендента на трон Сицилии вспомнить о Флоренции? Как он осмелился обратиться к нам, свободному городу, с требованием денег? Хозяева мы в собственном доме или нет?! Тот же вопрос, господа члены Совета Ста, я вынужден снова адресовать вам. Надеюсь, на этот раз вы отдадите себе отчет, что значит быть свободными флорентийскими гражданами, и больше не уступите так малодушно и трусливо, как четыре года назад. Правда, сегодня нам было уже достаточно ясно сказано, что в руках у Папы в Риме огромная власть — это верно, она больше, чем у претендента на сицилийский престол и у его брата, могущественного короля Франции, поэтому без нужды его не нужно раздражать. Всему миру известно, что наместник Христа обладает необъятной властью. Еще хуже для нас то, что Бонифаций не довольствуется этой властью, которая по праву дарована ему от Бога, и то, что там, где, по его мнению, он испытывает недостаток власти, он пользуется насилием, обманом и хитростью. Я вспоминаю, как он принудил к отречению своего предшественника, слабого духом Целестина[47]. До той поры не было случая, чтобы Папа добровольно слагал с себя дарованную ему Богом высокую должность. Однако, возможно, правы те, кто рассказывает, будто бы сторонники кардинала Бенедетто Каэтано, нынешнего Папы, предостерегали Целестина в полночь через просверленное в стене его спальных покоев отверстие, повелевая ему именем Господа отречься от сана. Таким образом семь лет назад Бонифаций оказался на престоле святого Петра, и когда кардиналы Колонна в Риме, до последнего момента противившиеся отречению Целестина, восстали против Бонифация, он не только отлучил их от Церкви, но и объявил против них крестовый поход. Слыханное ли это дело, чтобы крестовый поход объявлялся против христиан? К тому же Папе действительно не были вручены ключи, чтобы он мог использовать их как знамя для выступления против крещеных. Я считаю оскорблением святого Петра, когда его изображение вырезают на печатях, чтобы удостоверить продажные и лживые папские привилегии. Теперь вот еще что. Бонифацию не одолеть бы Колонна, если бы он с помощью мнимого сложения оружия не занял замок Палестрину, который затем полностью уничтожил, сровняв с землей место, где он некогда стоял.

Друзья и граждане Флоренции, я прекрасно знаю могущество и вероломство нашего врага и тем не менее спрашиваю вас: убоимся ли мы угрозы применения силы, когда речь идет о наших правах, о нашей свободе? Мы должны ценить нашу свободу выше нашей собственности, да что там собственности — выше собственной жизни! А теперь речь идет именно о нашей свободе! Папа стремится включить Флоренцию в состав своих владений, хочет сделать нас своими подданными, как он это уже не раз пытался осуществить! А если он увидит, что мы боимся его, что мы сокращаем наше наемное войско и сами вкладываем ему, нашему врагу, оружие в руки, то чего же удивляться, если он будет презирать нас до глубины души и как можно скорее постарается облапошить нас! Нам правильно говорят: с Папой совсем иное дело, нежели с каким-нибудь королем, Папа — наместник Бога! Что ж, я уважаю и чту Папу как наместника Божьего в тех пределах, которые ему отведены, но какое дело Церкви до светской власти? Нельзя прикрывать собственную жажду политической власти благочестивыми речами, особенно в Риме, где Христа продают каждый день! Не дайте запугать себя, флорентийцы! Будьте мужчинами, как требует от вас долг, пошлите кардинала к своему владыке со словами: Флоренция свободна и скорее погибнет, чем позволит кому бы то ни было в мире отнять у нее свободу. Давайте брать пример с храбрых древних римлян, которые более всего любили честь и свободу, и не будем увеличивать число тех несчастных, кто живет, не ведая стыда и хвалы! Пусть нас не путают с теми нерешительными людьми, к которым с равной степенью презрения относятся и сострадание и справедливость, и Бог и дьявол! Флорентийцы, вы знаете, где ваше место — так и поступайте!