Фрейд - Жан-Поль Сартр

Оба смущены, хотя кажутся грубыми, совсем мужланами.

Фрейд. Отвечайте, Сесили! Отвечайте!

Полицейские говорят грубым тоном, пытаясь придать ему налет вежливости. Сесили слушает их, побледнев от страха и горя. Она поворачивается и уходит, оставив дверь открытой.

Голос Сесили за кадром. Я не знаю. Не помню ничего.

Полицейские продолжают стоять на крыльце.

Фрейд (за кадром). Врачи дали бы вам время одеться.

Сесили возвращается, одетая в строгий костюм, но без шляпы. Она смотрит на полицейских с гневным возмущением и выходит из дому; они идут следом.

Голос Сесили за кадром. Я… я оделась.

Фрейд. Вас ждала карета?

Сесили. Да. Запряженная парой лошадей.

Фрейд. В Вене нет врача, который имел бы парный выезд.

В саду ждет полицейская повозка, «жалкая корзина», запряженная парой лошадей.

Увидев ее, Сесили отшатывается, но потом гордо поднимается в повозку вместе с полицейскими.

Голос Сесили за кадром. Боже мой (вздыхает она горестно).

Камера возвращается в комнату. Брейер опускает руку на плечо Фрейду и тянет его назад.

Брейер. Вы ее утомляете. Не будете же вы из-за мелких противоречий в деталях…

Фрейд (с возмущением). Хороши детали!

Брейер (напыщенно). Бывает, что она противоречит себе. Это значения не имеет. Я знаю ее лучше вас.

Он смотрит на Фрейда с ревнивым гневом влюбленного.

Фрейд, оробев, неохотно замолкает. Брейер склоняется к Сесили, что­бы ее разбудить.

Брейер. Сесили!

Вдруг Сесили начинает метаться на постели, руки ее дрожат, лицо искажает гримаса.

Сесили (в бешенстве). Оставьте меня! Оставьте! Вы оскор­били меня!

Брейер бросает яростный взгляд на Фрейда («Смотрите, что вы с ней сделали!»)

Фрейд, забыв об осторожности, тоже склоняется к больной. Но Се­сили продолжает бредить, а потрясенный Брейер отказывается ее разбудить.

Сесили. Мой отец умер, а вы сажаете меня, как воровку, в полицейскую повозку. Вы лжете! Мой отец – опора Империи, человек высочайшей нравственности! Его поздравлял Импера­тор!

Темная улица.

Дом с плотно запертыми ставнями. Над дверью – красный фонарь. Дверь открыта. На тротуаре дежурят двое полицейских.

Перед дверью останавливается повозка, из нее выходит Сесили, стройная и надменная, с пылающими глазами.

Сесили. Удар сразил его прямо на службе, его убила чрез­мерная работа! Убила усталость. Я иду в больницу опознать тело моего отца. Это больница, я говорю вам, это – больница!

Она входит в дом. Это бордель. Большая дверь справа ведет в просторную и пустынную комнату: салон борделя. Посредине круглый диван. По стенам зеркала, на эстраде, в глубине зала, скрипач и пианист тихонько наигрывают венский вальс. Слушая их, за столом сидят полицейские и пьют коньяк, выставленный хозяйкой.

Полицейские указывают ей, куда идти: Сесили поднимается по лест­нице и идет по коридору.

Лестница и коридор оклеены теми же обоями, что и коридор больни­цы в первом рассказе Сесили.

Фрейд (голос за кадром). Музыка в больнице? Музыка после полуночи?

Но ковер гораздо грязнее. Весь в дырах, пятнах, складках.

Сесили. Они играли музыку в салоне на первом этаже, чтобы оскорбить моего отца.

Стены увешаны грубо нарисованными картинами, которые изобража­ют голых женщин.

По обе стороны коридора двери с табличками. Но на этих табличках написаны имена: Лили, Дэйзи, Конча, Франсетта. Тишина, слышится только венский вальс, который играют кое-как (вернее, плохо) на расстроенном пианино и плохонькой скрипке, вто­рящей ему.

Вдруг Сесили, которая идет прямо и, кажется, ничего не замечает, проходит мимо открытой двери.

На пороге застыла похожая на нее блондинка. Она в тех же рубашке и халате, что в первом рассказе были на Сесили.

Когда Сесили проходит мимо, женщина корчит гримасу, обнажаю­щую ее беззубый рот.

Голос Фрейда за кадром. Расскажите мне о санитар­ках.

Сесили спотыкается, но (как и в первом рассказе) удерживается на ногах. Полицейские приводят ее в маленькую, с низким потолком, комнату (комната одной из проституток).

Голос Сесили за кадром (грубо). Это были шлюхи.

Голос Брейера за кадром. Сесили!

Кадр исчезает. Мы снова в комнате Сесили вместе с Фрейдом и Брейером.

Брейер (он совершенно потрясен). Сесили! Дитя мое, мое… Дитя! Вы больше не в силах…

На этот раз Фрейд берет его за плечо, чтобы заставить замолчать. У Фрейда робкий, умоляющий вид. Брейер, бледный и взволнованный, откидывается назад.

Сесили. Вместе с полицейскими их было шестеро у его кро­вати. (Камера резко переносит нас в комнату проститутки.) Как я их ненавижу!

Вокруг кровати женщины, те же, что в первом рассказе были сани­тарками.

Все они в халатах, похожих на халат Сесили, которые они набросили на рубашки, подобные той, что в первом рассказе была на Сесили. Кроме одной: эта женщина с голыми руками в прозрачной комбина­ции.

Женщины дерзко и злобно смотрят на Сесили, не говоря ни слова Сесили глядит на них с вызывающим презрением. Внезапно она за­мечает девку в прозрачной комбинации.

Сесили. Я видела ту, которая его убила.

Девка, крупная, полная брюнетка с огромной грудью, с крепкими, толстыми голыми руками, воплощает живое доказательство весьма пошлых вкусов господина Кёртнера. Она беззаботна и весела.

Но сейчас ей явно не до смеха Рядом с ней полицейский в форме и полицейский в штатском.

Голос Фрейда за кадром. Каким образом она его убила?

Девка избегает взгляда Сесили. Но та пожирает ее глазами с какой-то исполненной отчаяния завороженностъю.

Голос Сесили за кадром. Каким образом? Каким обра­зом? Разве я знаю, как поступают эти женщины? (Каким-то странным, почти ревнивым тоном.) Он умер в ее объятиях.

Полицейский в штатском подходит к кровати. Женщины расступа­ются. На кровати – труп обнаженного по пояс мужчины. На живот ему набросили одеяло, которое едва прикрывает пах.

Полицейский говорит. Его голос звучит на фоне венского вальса.

Полицейский (громким голосом). Мадемуазель Кёртнер, вы узнаете своего отца?

Мертвенно побледнев, Сесили приближается к кровати. Она боится взглянуть на лицо отца. Пауза.

Потом она заставляет себя бросить взгляд на кровать, и вместе с ней мы видим лицо мужчины лет пятидесяти, которое, наверное, когда-то было красивым (золотистые, с проседью, усы и бородка), но теперь обезображено застывшей, почти непристойной, гримасой.

Рот приоткрыт, нижняя губа отвисла, видны два золотых зуба На щеках и лбу с залысинами резко заметны пятна губной помады, которые придают этому сведенному гримасой лицу какой-то нелепый и зловещий вид.

Сесили – на грани истерики.

Голос Сеснли за кадром. Я узнала его. Узнала! Эти пятна помады на щеках…

Вдруг она падает на колени, хватает руку отца. целует ее, подносит совсем близко к глазам большой палец и начинает косить, как в первой сцене.

Голос Сесили за кадром. Я взяла его руку, его большую руку, которую так любила, я видела лишь эту руку, я помню только ее одну. Он подхватывал меня своими сильными руками и поднимал в воздух… (Она рыдает, уронив голову на руку отца.) Его руки, руки… (Она не отрывает лба от мертвой руки.)

Голос Брейера за кадром. Все, хватит! Сесили! Просни­тесь! Просыпайтесь! (Громким голосом.) Я приказываю вам проснуться!

Затемнение. Снова комната

Фрейд и Брейер сидят у изголовья измученной Сесили, которая, закрыв глаза, погрузилась в легкое забытье.

Сесили (естественным голосом). Я проснулась, доктор! Но как же я устала! Что я вам там наговорила?

Брейер (слегка замешкавшись, потом почти пристыженно, избегая взгляда Фрейда). Ничего.

Фрейд (он взбешен от ярости). Сесили!

Сесили. Слушаю вас.

Брейер, похоже, рассержен и испуган, но смирился с неизбежным.

Фрейд. Теперь вы меня слышите?

Сесили (лукаво, но без удивления). О да! Слышу.