У каждого своя война - Виктор Тюрин

Узнав обо всем этом, план в его голове тут же проявился во всех деталях. Овладев величайшей тайной Хранителей, он легко сможет диктовать обществу свои условия и горе тем, кто станет у него на пути.

Осторожно озвучив свое желание стать одним из двух кандидатов, тем самым дал понять нужным лицам, что желает послужить обществу, в новой ипостаси – хранителя тайны. Хотя в его плане было полно сомнительных мест, но граф верил в себя и свою звезду. Правда, была одна деталь, которую он не мог понять, как не старался: как при таком количестве людей, знающих о тайнике с сокровищами, могла на протяжении чуть ли не столетия сохраниться тайна.

«Ведь даже за пару десятков лет, людей знающих, где храниться золото тамплиеров, уже должно быть восемь человек. А до них сколько… Как бы они не были преданы обществу, они все равно остаются людьми. Мой отец рассказал в бреду о том, как это происходит, другой проговориться по старческому скудоумию о месте, где хранятся сокровища, а третий испугается грядущей смерти и пообещает несметные сокровища врачу, чтобы тот помог прожить ему лишние несколько лет. Им же не отрезают языки? Так в чем дело? Почему тайна до сих пор остается тайной? Может дело в том ритуале, который совершается, когда люди становятся хранителями тайны?».

Но даже эти мысли не могли заставить его сойти с намеченного пути. Если ему все удастся…

И тут вдруг приезжает человек от Метерлинка, который, так думал граф, начал его подозревать. Он почувствовал это во время последнего Совета, состоявшегося полгода тому назад. Естественно, что это проявилось не в жестах и словах, так как Метерлинк, профессионал и умеет владеть собой, а в выражении глаз. Они были холодно – настороженными, словно тот вел беседу с чужим человеком.

«Кстати, такое же выражение глаз и у этого англичанина. Смотрит, как на врага. Случайность или Метерлинк прислал своего шпиона, чтобы следить за мной? Дьявол! Если так… Не паникуй! Сначала пойми, что он за человек. Может обычный адепт, а я тут…».

– Садитесь, пожалуйста, шевалье. Как мне доложил секретарь, ваше имя Томас Фовершэм?

– Да, господин граф. Я привез вам письмо от аббата Ричарда Метерлинка.

Достав из сумки деревянный тубус, я протянул его графу. Тот взял, внимательно оглядел печать и только потом вскрыл деревянный пенал. Некоторое время внимательно читал, потом поднял глаза, и стал рассматривать меня, так же внимательно и цепко, как до этого читал письмо. После того как закончил меня разглядывать, начался самый настоящий допрос. Когда поток вопросов иссяк, граф небрежно поинтересовался:

– Шевалье, знает, что аббат написал в своем письме?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Гм. Хорошо. Теперь знайте. Аббат рекомендовал вас, как умного и грамотного молодого человека.

Сказав, подождал некоторое время в ожидании реакции на его слова, а когда не дождался, задал новый вопрос:

– А про обучение он вам тоже не говорил?

– Нет, но сказал, что здесь я могу найти достойных людей, которые помогут мне осветить путь во тьме.

– Узнаю Ричарда Метерлинка. Умеет вложить многое в ничего незначащую фразу. Теперь изложите ваше последнее пожелание.

– Последнее пожелание? Это как понять?

– Ближайшие полгода вашим домом станет этот замок. Вы не будете принадлежать себе! Есть, дышать, отдыхать и даже думать – только по приказу ваших наставников! Все понятно?!

– Гм. Понял. Тогда мне нужно съездить в окрестности замка и предупредить людей, чтобы не ждали меня.

– Что за люди?

– Английский отряд.

– Англичане в этой части Франции? Какого дьявола они здесь делают?

– Они идут в Италию.

– Наемники?

– Да.

– Какое отношение вы имеете к ним?

– Ехал с ними для безопасности.

– Хорошо. Езжайте!

Быстро спустившись, я вскочил на коня и помчался. Всю дорогу до лагеря думал только о том, не делаю ли я ошибку, дав согласие остаться в этом змеином гнезде.

«Учиться, а чему? С одно стороны новые знания будут мне, кстати, а с другой стороны, кем я оттуда выйду? Задурят мозги своей верой, и буду… Гм! Может послать их всех к ядреной матери и махнуть с парнями в Италию! Продать свой меч какому-нибудь знатному итальянцу… А там что? Убивать, грабить и насиловать? Да уж! Альтернатива не из лучших! Опять на перепутье. Э! Была, не была! Остаюсь! Попробую, что у них за науки! Не понравится – удеру!».

Прощание прошло быстро. Стрелки и латники были огорчены, но прощание все равно вышло довольно теплым. Затем ко мне подошел Лю:

– Господин, вы извините нас, но мы вас тоже покидаем. Сердце тоскует по родине. Мы всегда будем помнить вашу доброту по отношению к нам и надеяться, что судьба до конца ваших дней будет к вам благосклонна! Наша память…

– Не надо больше слов, Лю. Я не меньше благодарен вам за все, что вы для меня сделали. Джеффри рассчитается с вами. Подойди к нему.

Когда багаж был уложен, и мы с Джеффри уже сидели в седлах, готовые уезжать, ко мне неожиданно подошел Уильям Кеннет:

– Сэр! Я, Сэм и другие наши парни будут рады вас видеть, если наши пути пересекутся в Италии! С Богом, сэр!

– С Богом, Уильям! Да сопутствует тебе и всем парням удача во всем! Затем, развернув лошадь в сторону замка, тронул поводья.

После моего возвращения, секретарь графа познакомил меня с замком, а затем показал комнату, которая должна стать моим жилищем на ближайшие полгода. Размерами и обстановкой она мало чем отличалась от монашеской кельи. Узкая кровать, сундук для одежды и стул у окна. Джеффри разместили в помещении для слуг, а чтобы не болтался без дела, определили в помощники к мастеру – оружейнику.

На следующий день меня подняли с первыми лучами солнца. Я еще не успел окончательно проснуться, как меня почти вытолкали во двор, где навесили мешок песка на спину и заставили вместе с другими адептами нарезать круги по замковому двору, несмотря на проливной дождь. Привыкшему к вольностям походной жизни, подобное начало мне совсем не понравилось, так как от него попахивало казарменной дисциплиной.

Вернувшись в свою комнату, я только успел переодеться во все сухое, как меня позвали к завтраку. К моей радости в еде нас не ограничивали, но при этом на столе была только простая пища: каша и мясо. Вместо вина – родниковая вода.

После еды, слуга отвел меня в помещение, отдаленно похожее, на школьный класс. Несколько длинных столов с двумя рядами лавок. Здесь меня ожидал мой первый наставник. Худой, низкорослый человечек, с длинным носом и унылым видом, который придавали ему резко опущенные вниз уголки губ. Он не был физически крепок, а значит, скорее всего, является проводником идей Хранителей.

«Физически слаб, не воин, значит местный идеолог. Будет проводить со мной политику партии Хранителей. Ладно. Флаг тебе в руки и барабан на шею, агитатор!».

Но как оказалось, я поспешил со своими выводами. Судя по нашей беседе, он оказался не пропагандистом Хранителей, а специалистом другого рода, которого с большой натяжкой можно было отнести к профессии психолога. Мы битый час выясняли особенности моей биографии, пока на его не сменил веселый толстяк – и все началось снова. Судя по тому, что тот оказался в курсе ранее задаваемых мне вопросов, то вывод напрашивался сам собой: он подслушивал. До самого обеда, сменяя друг друга, они допрашивали меня, время от времени, пытаясь сбить с толку или подловить на провокационных вопросах. После обеда все повторилось снова. Тут я позволил себе поскандалить. Дескать, я дворянин, а вы два ублюдка, которые хрен знает, чем занимаетесь. На конюшню вас, да плетей по полсотни влепить… Возмущение получилось вполне качественное, хотя бы потому, что их непрерывный допрос меня и в самом деле вымотал. Толстяк, на которого я все это вывалил, ни сказав, ни слова, быстро вскочил и ушел, чтобы спустя некоторое время вернуться с шевалье де Морнье, секретарем графа. Войдя, тот, чуть ли не с порога, процитировал мне слова графа, сказанные при нашей встрече: – Есть, дышать, отдыхать и думать – только тогда, когда разрешат наставники!

Он не ограничился только этой фразой, но суть его короткой воспитательной лекции заключалась именно в ней. Закончив воспитательный процесс, он ушел, а доморощенные психологи продолжили свою работу. Хотя их допросы были замаскированы под простую беседу, и неискушенному человеку трудно было понять, что прячется в их глубине, но я к подобному типу людей не относился. Для меня, их хитрости и уловки лежали на виду, как и их метод, который заключался в том, чтобы сбить человека с толка, запутать, а если получиться запугать. Судя по всему, эта парочка была своего рода «детектором лжи» в средневековом исполнении. Я не большой знаток латинских мудростей, но одну я запомнил крепко. «Кто предупрежден, тот вооружен». Так что мне не составило особого труда водить их за нос.