Отпускник (СИ) - Ледов Вадим

— Чикен шит, Ники, ты мой долбаный рыцарь! Я с тебя тащусь, как змея по стекловате! И когда собираешься?

Я пожал плечами.

— Надо подумать… обсудить. Такие дела с кондачка не решаются.

— Ясенько… — сказала она и проницательно добавила, — значит, просто так пизданул, а я дура, обрадовалась.

Разлил, выпили, помолчали.

— Значит, говоришь, я у тебя одна? — начала Юльча, и я сразу понял, что надвигается гроза. — Словно в ночи луна? Словно в степи сосна? Словно, блядь такая, в году весна? Между прочим, тебя видели на днях… за решением внезапно свалившихся важных дел.

— Кто видел? — я ругнулся про себя, то, чего опасался, случилось.

— Не важно кто, важно с кем… с нерусской, тощей тёлкой, одетой по последним блядским стандартам. Мой источник так и сообщил: роскошная пизда на спичках! Вы стояли у Дома Ученых и мило ворковали.

— Интересно, что это за источник, разговорчивый как работница секса по телефону? Впрочем, я уже догадался…

Очевидно, нашпионила Юлькина подруга Марина, злющая гинекологиня. «Пизда на спичках» — их профессиональный сленг, означающий худеньких девушек. Эта самая Марина, невзлюбила меня с самого начала, считая, что я бесперспективный, никчемный тип, отнимающий у Юльки драгоценное время молодости. Хотя, в принципе, так оно и было.

— Ну да, Маришка, и чё?

— Твоя Маришка, к каждой звезде задвижка! Она только и мечтает нас поссорить!

— Скажешь, не было?

— Что, именно не было? Это наша новая аспирантка, по обмену, из Китая…

— С добрым утром, тетя Хая, аспирантка из Шанхая?

— Из Харбина, вообще-то. Шеф поручил мне, показать ей местные достопримечательности… то сё…

— То-то ты мне три дня не звонил! Видать экскурсия оказалась очень увлекательной? Скрасил тоску аспирантки по родному Харбину? Показал ей свою местную достопримечательность?

— А вот сейчас я содрогнулся в душе! Помни, Юлия, от лжи и наветов никто не застрахован!

— Короче, Ник, я не собираюсь выяснять отношения, кто я такая для тебя?.. условно ебабельная тетка, на так, потрахаться между делом… — она сама взяла бутылку и плеснула конька в бокалы. — Я, конечно, могу себя накручивать… вот был он нищий, я с ним вошкалась, а как бабло осваивать, тут же аспирантка нарисовалась… Но я не буду. Все правильно — в новую жизнь с новыми впечатлениями! Ладно, так и что с твоим псевдодядей?

Мне стало скверно на душе от её правды, но, с другой стороны, не сильно-то она и вошкалась со мной.

— Я почему тебя спрашиваю… Может, ты знала его? Вы же журналисты всё знаете. Тем более он ведь тоже журналист…

— Что? — Юльча выпучила глаза. — так, подожди… среди погибших в той аварии был один журналист… ты хочешь сказать, твой дядя — Климонтович?

— Ты его знала?

"Климонтович!" — полыхало в Юлькином мозгу и вдруг, словно лавина с гор, понеслись потоком ее мысли, путаясь, обрываясь. Я даже головой помотал и зажмурился, пытаясь осознать только что просмотренный поток сознания. Вот так-так, значит, не зря я к тебе обратился.

— Ну, знала немного, — неохотно сообщила девушка, — да-а, дела… — было ей неуютно и как-то грустно, что ли. Я подлил ей коньяка, погладил по красивой ухоженной ручке и заискивающе попросил:

— Расскажи мне про него, Юль! Я-то впервые в жизни его фамилию вчера услышал. Даже не знаю, как он выглядел…

Она притащила из комнаты фотоальбом, полистала страницы, нашла. Двинула альбом через стол, ткнула пальцем в кого-то на общей фотографии:

— Вот так он выглядел. Других нет, извини.

Обидел он ее чем-то что ли? — вскользь подумал я, и стал рассматривать мужика на фото. Мужик был ничего, выглядел довольно молодо, улыбался приятно. Светлый плащ, черная водолазка под горло. Темные волосы с проседью. Глаза синие, смеющиеся. И такая уверенность в себе! Аж с фотографии шибает.

— Щедрый был музчина, — задумчиво сообщила Юльча, глотнув коньяка, — он пару лет назад всего объявился в Новосибирске. Внештатником у нас работал. И в "вечерке" тоже, и в "бизнес-новостях". Он разное мог писать — и про криминал, и про банкиров и про выборы… А вообще, у него жирные заказы всегда были. Мы думали — у него есть высокие покровители… что статьи ему заказывают столичные издания. Гонорары-то, похоже, у него о-го-го какие были! И вообще, деньги у него всегда водились — а он щедрый был… — повторилась Юлька, тоскливо, словно об упущенном в жизни шансе.

Я не перебивал, только кивал головой и подливал коньяк. Юлька чокалась со мной, и сделав глоток, рассказывала дальше:

— Он, понимаешь, все время был в гуще нашей, так сказать, "культурной" жизни — ни одной презентации, ни одного фуршета не пропускал. И, кстати, сам часто приглашал, так называемых друзей-приятелей-коллег в рестораны. Ты знаешь, я сама удивляюсь… у него все занимали деньги, а он никогда не торопил с возвратом. Многие этим пользовались. Одевался он щеголевато, дорого… понтовый такой… а вот машины у него не было, говорил, возиться с машиной ему лень, к тому же он выпить любит, так что от греха подальше… на такси, типа, ездить ему дешевле. И квартиры своей не было — снимал.

— Погоди, — перебил я ее, — что ты все о деньгах, я и так знаю, что деньги у него были, ты вот мне расскажи лучше про друзей, близких…

Юльча словно очнулась от воспоминаний о красивой жизни и деловито начала перечислять, отрицательно качая головой:

— Семьи и детей у него вроде не было, во всяком случае на эту тему не распространялся.

— Сам знаю, — проворчал я.

Она непонимающе уставилась на меня.

— Ах, ну да… Постоянной любовницы тоже… не было, с людьми он сходился легко, но несмотря на всю внешнюю открытость и общительность, близких друзей в Новосибирске у него, кажется, не имелось. Хотя… подожди… он хорошо общался с РТВэшником Николаевым. Он правда никакой не Николаев — это его псевдоним.

— А кто он, если не Николаев? — машинально поинтересовался я.

— Козлов, — хмыкнула Юлька, — Павел Козлов. На криминале специализируется.

— Познакомь, — попросил я.

— Да на фиг он тебе сдался? Тот еще мудила, каких поискать!

— Он в завещании упомянут, — с ходу сочинил я.

— Вот же лос-пиздос!.. — поразилась Юльча, — не знала, что они так близки… Все чудесатей и чудесатей! А я там не упомянута?

Я всмотрелся в нее внимательнее и чуть не ахнул. Вот, блин! Да она с ними с обоими успела покуролесить! Ну, молодец, Юлечка! Хорошо, хоть я раньше об этом не знал. Мне стало малость обидно — все же абстрактный муж в Америке, это одно. А то, что моя подружка успевала направо и налево — это немножко другое! Да, я ей ничего не обещал, да и сам тоже… Тьфу ты! Я залпом допил коньяк и сказал:

— Ты нет, но я по своей инициативе тебя туда включил… в порядке компенсации… за потраченное на меня время.

— Это я так, полагаю, Северов, означает мою отставку? — Юльча была на удивление спокойна. — И сколько же ты готов отслюнявить, чтоб унять мою мучительную боль за бесцельно прожитые с тобой годы?

— Во-первых, Юлечкина, не так уж и бесцельно прожитые, а во-вторых, не только со мной!

Она вскинула на меня глаза и видимо все поняла.

— Между прочим, я тебе верность хранить не клялась! Явится раз в неделю… поебёт за спасибо… ты мне хоть что-нибудь подарил за все это время? Цветы хоть раз принес, чтоб верности моей требовать? Мудак ты Северов! Все вы мудаки!.. мужские шовинистические свиньи!

После этих горьких слов, другая женщина должна была бы зарыдать, но не из таковских моя Юлечка. Она совершенно не умела злиться и обижаться дольше чем полминуты, поэтому смахнув слезинку с края глаза и поправив на груди задравшуюся кофточку, спросила:

— Ну и хули сидишь? Давай свою компенсацию. Я как раз сейчас на дне финансовой ямы.

Хмыкнув, я достал из сумки ту самую пачку пятисоток, которую выдала мне Мира. За все время я вытащил из нее только несколько купюр и те потом засунул обратно, сняв с банкомата. Не знаю зачем я это делал, но вот оказалось, кстати.