Отпускник (СИ) - Ледов Вадим

— Хайюшки, Ник! Пиздуй на кухню я щас! Нет, дорогая, это я не тебе… так и что он?

Когда она отвернулась, я с интересом прочел содержимое ее информационного блока:

«Объект

Нестерова Юлия Вениаминовна

Возраст — 28 лет,

Рост — 169 см,

Вес — 61 кг,

Функция — игрок,

Коэффициент гармонии — 15%

Профессиональный статус — журналист, заведующий отделом.

Социальный статус — 8 (чуть выше среднего)

Семейный статус — не замужем, детей нет,

Дополнительные характеристики доступны по спец. запросу (не хватает

уровня доступа)»

Хм — двадцать восемь, значит, а говорила: двадцать пять. И с весом, как водится, привирала.

Моя Юлечка очень забавная деваха. Получается, она гораздо старше меня — пять лет разницы — почти как мама. Она очень умненькая… была, пока не отключила мозги. Знаете, дети, как бывает: умная девочка, закончила физико-математическую школу, потом мехмат универа… а потом мозги оказались ей не нужны, и она стала журналисткой. Она крашеная блондинка. Свой цвет волос темно-русый. Мышиный, как она говорит. Глаза серые, личико круглое, немножко курносый нос, его не портит. Самая выдающаяся часть на лице, это нижняя губа — толстенькая и овальной формы, Юлька, самокритично называет её, членососной. У меня такое впечатление, что губа мешает ей говорить. При разговоре, у Юли по обоим сторонам рта образуются милые ямочки, а слова получаются тоже, какие-то круглые и милые. И, даже когда ругается, а она знатная матерщинница (сказывается детство в суровой сибирской деревне, среди лесистых кряжей на берегу великой реки), выглядит это забавно и не вульгарно.

В сексе, она не звезда — кончает только один раз и хоть ты убейся, что создает определенные сложности. Мой преждевременный оргазм тут не страшен, просто после десятиминутной паузы плавно переходим на второй сеанс. А вот если поспешит она… (причем, предсказать это нет никакой возможности — может через пять минут, а может полчаса елозить подо мной или на мне) — вечер насмарку. Насколько она бойкая до того, настолько же никакущая после. Карета превращается в тыкву, а Юльча в бревно, а я не Папа Карло, трахаться с деревяшками.

Еще, она довольно бесстыжая, что, наверное, характерно для журналистов. В связи с этим, вспоминается случай. Как-то раз, когда я был у Юли в гостях, ей позвонила какая-то подруга и они принялись общаться. Общались они долго, мне прискучило слушать, и я пошел ва-банк. Просто подобрался и засунул Юльке руку в трусы. Что бы вы думали, она сделала? Дала мне по руке, одёрнула? Как бы не так! Просто раздвинула ноги, чтоб мне было удобней и продолжала тарахтеть, как ни в чем не бывало. Минут десять, я обихаживал её мокренькую щелку, а потом она вдруг взяла и кончила, выдав свои переживания прямо в телефонную трубку. Кончает она смешно, ругается матом и без опыта не сразу поймешь, то ли ей хорошо, то ли, наоборот, плохо. Пришлось потом объяснять собеседнице, что кошка прыгнула на колготки…

Что еще… телосложения она пышного, но в меру. Как говорят: сбитая. Мне нравилось, что ее ножки, в бедрах полноватые, заканчивались изящными тонкими щиколотками и узкими ступнями. Тоже самое касалось и рук.

Пока Юлька заканчивала разговор, я успел выставить на стол свою початую "Реми Мартин", достал из сумки шоколадку, ополоснул руки над раковиной.

— Ёкарный бабай! — поразилась Юльча, заходя на кухню. — Вот это дела-а! Откуда такое богатство у скромного аспиранта, ранее баловавшего свою подружку разве что пивом «Толстяк»? Ограбил продуктовый ларек? Колись, что там у нас за праздник?

Я склонил голову, по-новому оценивая свою давнюю любовницу. Наряд ее, как обычно забавный, на этот раз представлял собой кусок цветастой ткани, обернутой вокруг пышных бедер и коротенькой легчайшей полупрозрачной кофточки, которая при каждом движении колыхалась, взлетая над внушительной грудью хозяйки, существенным образом открывая ее снизу. Будь она так наряжена хотя бы неделю назад я, не раздумывая, потащил бы ее в спальню. А сейчас, после Миры, Юлькины прелести не казались мне такими уж соблазнительными, скорее, наоборот. Я поднял глаза и встретился с девушкой взглядом. Она смотрела с ожиданием. Ах, да:

— В общем, хочешь верь, хочешь не верь… наследство получил!

Эту идиотскую версию, я придумал прямо в такси, особо не озабочиваясь правдоподобностью. Надо будет и не в такое поверит, или я не Наблюдатель?

Присел на стул и кивнул на бутылку, приглашая хозяйку выпить и обсудить.

— Херня, какая-то, — недоверчиво прищурилась Юльча, — что за бразильский сериал? У тебя нашелся богатый папочка, которого в детстве украли цыгане? — она сунулась в шкафчик за бокалами, достала из холодильника лимон, ловко нарезала его тонкими ломтиками, разложила на блюдечке, приговаривая:

— Французское пойло, да без антуража! Старик Вольтер нас бы не одобрил!

Наконец, перестала суетиться и присела на краешек стула. Локти положила на стол, подперла ладонями щеки и выжидательно уставилась на меня. Я, в свою очередь, тоже посмотрел ей прямо в глаза, и поразился — надо же! Ни единой мысли, словно чистый лист бумаги, куда сейчас подробно запишут мои слова. Разлил коньяк, подмигнул, она нетерпеливо заерзала на стуле.

— Ники, факен шит, не томи, а то изойдусь!

— Давай, накатим, чтоб не выдыхалось… — не спешил я утолять её любопытство.

Чокнулись, выпили. Юльча мимолетно изобразила лицом райское наслаждение, сунула в рот лимон и откусила шоколадку.

— Ну?

— Да, мне тоже кажется, что с нашим армянским не сравнить, — констатировал я.

— Ник, хорош ебать мозги! Излагай уже!

— Ладно, ладно. Представляешь, звонит мне вчера какой-то вежливый дядька, называется адвокатом, назначает встречу. Я, само собой перепугался, с чего бы это мной адвокаты интересуются, а он меня успокоил — дело, мол, о наследстве. В общем, встретился я с ним…

Девушка, эротично (как ей казалось) подалась ко мне, отчего ее грудь распласталась на столе, словно экзотическое блюдо, прикрытое до поры легкой салфеткой-кофточкой. Я хмыкнул, снова разлил коньяк и продолжил:

— Оказалось, что я, который всю жизнь, от зарплаты до зарплаты… единственный наследник своего дядюшки!

— Да иди ты! — округлила глаза Юльча, — Какого еще дядюшки? Того, который вскормил тебя грудью? Которому ты посылал на Рождество посылочку с райскими яблоками?

— Тут понимаешь, какая штука… — невозмутимо продолжил я, не обращая внимания на её журналистские подколы, — не знал я дядю при жизни, — сокрушенно всплеснул руками (вышло несколько театрально). И не узнаю теперь. Погиб дядя, царство ему небесное… Слышала, поди — грузовик на остановке взорвался. Он там был, среди прохожих, которые, ну в общем…

— Печально… — сказала Юльча, без всякой печали, — и чё там за наследство? Та самая посылочка из-под яблок?

— Деньги… — тут я сообразил, что забыл придумать сумму, Юльча напряженно смотрела мне в глаза, в голове её бродили корыстные мысли, — пятьдесят тысяч рублей… — сказал я, и на меня буквально плеснуло разочарованием, — бакинских, разумеется!

— Пятьдесят тысяч долларов, я правильно поняла?

Я кивнул, мы чокнулись и выпили.

— Факен май асс! Что в переводе означает: я хуею, дорогая редакция! Так ты теперь богатый жених… и чё будешь с ними делать?

— Ну, как водится… куплю магнитофон, пошью костюм с отливом и в Ялту. В том смысле, что куплю резиновые тапки и в Таиланд! Хочешь в Таиланд, Юлия?

— Конечно хочу, хули спрашиваешь? — быстро ответила она, а в голове ей закрутились картинки одна краше другой, где она в купальнике гуляет со мной под ручку, по Паттайе или на крайняк, по тому острову с собачьим названием… как его… Пхукет. — Ты сейчас меня позвал или так просто, сидишь выёбываешься перед безответной девушкой?

— Ну, а кого? У меня, кроме тебя и нет никого… — ляпнул я, не подумав, а в душе заскреблась жирная черная кошка.

Юльча, перегнувшись через стол, чмокнула меня в губы, чуть не сшибив сиськами бутылку, которую я еле успел подхватить.