Солнцеворот желаний (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone"

Молчаливая служанка сопроводила меня в ювелирный зал, где под звуки пианино работали монахини: после королевской реформы количество работы увеличилось в десять раз и впервые в истории ордена им пришлось привлечь постороннюю помощь, чтобы ровно в срок сдавать заказы, сохраняя репутацию безупречности. Сейчас в невысоком, но вытянутом зале располагалось около сорока женщин. Работа шла споро и молча.

Когда меня заметили, то тотчас остановились и встали, опуская головы и прикладывая три пальца ко лбу. Стоявшая поодаль Кандира первой опустила руку и остальные, повинуясь её жесту, поступили так же, а после вернулись к работе.

Основное одеяние монахинь — зелёных оттенков платья с высоким, прошитым белым узором, воротом и с передником на талии, а также полностью закрывавшая волосы белая косынка. Они носили на груди медальоны с изображением белого дракона и не признавали никаких иных украшений. Женщины до самой смерти хранили целомудрие и не допускали близких контактов с мужчинами.

Оглядывая их, я впервые осознала, почему цвет Ордена зелёный. Все белокрылые драконицы происходили из Сатуральских долин. И глядя на главу Ордена, я поняла, что они знают об этом. А значит, наверняка, знают и о многом другом.

— Кэрра Селеста Каргат! Мы вас ждали, — со значением поприветствовала Кандира, подходя ближе.

У женщины были белёсые брови и почти бесцветные ресницы, немного выпуклые голубые глаза и тонкий, но широкий рот. Она ходила, чуть западая на правую сторону и почти не двигала правой рукой. Я знала, что она когда-то принадлежала к семье Грацбурских, но что именно с ней произошло, осталось покрыто тайной.

— Кандира Мойер, рада вас видеть, — склонив голову для благословения, ответила я. Монахини утрачивали приставку кэрра или дэра, отказывались от прошлых имён и будто заново рождались для служения Ордену, истинные цели которого были известны только им самим.

— Идём, не будем отвлекать пчёлок от их мёда, — осенив меня знаком Клэрии, сказала женщина высоким голосом, и мы вышли через другие двери.

Приходилось подстраиваться под её неторопливый, немного скачущий шаг, как и под речь, сильно изобиловавшую иносказаниями и поговорками. Глава Ордена высоко оценила мою работу в больнице, а услышав о создании королевского приюта, тотчас предложила внести солидное пожертвование от лица монахинь.

— Боюсь, вынуждена отказать. Приют будет находиться под патронажем короны, недопустимо иное влияние на детей и руководство. Поэтому никакой благотворительности.

Кандира легко согласилась, уводя разговор в сторону и вновь возвращаясь к теме грядущей свадьбы. Получив подтверждение, что она запланирована на конец весны, мягко добавила:

— Так нескоро, а ведь впереди зима, холодные ночи и дни, и буремесяц, и война… Разумно, что вы не торопитесь. Сначала пережить все напасти, а потом открыть сердце новой любви. Это лучше, чем кидаться в омут с головой.

Окольными путями, Кандира вывела меня в небольшую тихую комнату с рядами скамеек и питьевым фонтанчиком. В конце помещения напротив входа — большое витражное окно от пола до потолка с цветным портретом Клэрии. Девушка приложила руки к животу и склонила голову, будто прислушиваясь к чему-то.

— В её чреве будущий наследник, — сказала Кандира, когда я не ответила на её незначительный вопрос. — Когда он родился — Клэрия умерла. И началась эпоха Каргов.

Мне нечего было ответить, поэтому я молча смотрела на портрет, гадая, какой была Клэрия. Наверное, было очень тяжко попасть в этот мир из своего. Без семьи, без прошлого, окружённая старыми богами и рядом с Каргом. Она сумела изменить целый мир, будучи такой маленькой и хрупкой. Какая же несгибаемая воля была заключена в ней? В чём девушка черпала силы, когда терпела неудачи?..

— Меня прислали сюда за помощью. Было сказано, что Клэрия поможет мне с моей проблемой, — неожиданно заявила я, пока Кандира омывала руки в фонтанчике. — Вы знаете, с чем я пришла?

Обернувшись, она впервые с нашего знакомства улыбнулась. И её лицо немного посветлело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты хочешь освоить науку исцеления. Знай: Клэрия только на последних годах жизни достигла подлинного мастерства в работе с ариусом, и даже умудрилась запечатать исцеление в бутылки. Последняя хранится в этом самом здании.

— Я могу на неё взглянуть? — жадно подалась вперёд, не веря в свою удачу.

— Только Верховной Ложе дозволено лицезреть утраченные символы Клэрии, — отрезала Кандира, скрещивая руки.

— Вы сами назвали меня преемницей Клэрии. Я носительница её силы — ариуса. И вы говорите мне нет? — от неожиданности я обозлилась и на свет показался белый дым. От него Кандира вздрогнула, прикладывая руку ко лбу, а после к губам. Однако осталась стоять на своём.

— Как носительница ариуса, ты сама можешь запечатать исцеление. Ты её преемница по силе, но не по духу. История знала многих белокрылых, и ни одна не повторила пути Клэрии.

— А в чём был её путь, что можно отразить в нашем мире? Мы не знаем тех бед, а старые боги… мертвы, — я споткнулась на последнем слове. В свете прошедших событий — это было спорно.

— Отказ подчиниться Каргу, — губы монахини искривились, выказывая её презрение. — Все драконицы склонялись перед Каргатами. И ты склонилась.

— Вы не знаете, о чём говорите, — горечь вернулась ко мне, и я устало мотнула головой. — Хорошо. Если вы не хотите помогать, то просто скажите — зачем я здесь. Что вы, несмотря на все свои запреты, можете мне дать?

Вместо ответа, она подошла к окну и нажала на небольшую выпуклость, открывая её наружу. Там, среди цветов и невысоких деревьев, возле большого фонтана стоял мужчина в капюшоне. Облизнув пересохшие губы, я прошептала:

— Сюда нельзя приходить мужчинам.

— Под небом возможно всё, — иносказательно заявила монахиня, пропуская меня вперёд. — А этот человек достоин быть здесь.

На прощание Кандира попросила меня перед уходом навестить одну послушницу, нуждающуюся в моём совете. И извинилась за резкие слова — женщина, опять используя смутные намёки, дала понять, что знает о проклятье и об Книге Сделок. Я же сказала, что не все утраченные символы хранятся здесь. Есть и такие, к которым у меня есть доступ. И, повинуясь своему раздражению за прежний отказ, вытащила из-под ворота настоящий медальон Клэрии. Монахиня качнулась назад и порывисто вздохнула, потрясённо разглядывая украшение, а потом горячо зашептала, разворачивая меня спиной к Кукулейко:

— Больше никогда и никому не показывай символ иного мира, кэрра Селеста Каргат. Знай, что для Большого путешествия достаточно лишь камешка с иной земли, чтобы отправиться в путь. Ты держишь навигатор в мир Клэрии. Он не должен попасть в руки последователей старых богов!

* * *

— А ты не торопилась, белая драконица. Неужели нашлись дела поважнее науки исцеления? — язвительно выдал Кукулейко, скидывая капюшон.

Бельмо на глазу скверно выглядело, казалось, ещё немного и глаз вытечет наружу. Он с трудом стоял на ногах, полностью опираясь на свою палку и походил на заскорузлую тряпку, которой годами вытирали проходной двор. Его губы кривились в усмешке, кажется его забавляла моя жалость. Словно было нечто смешное в том, как он выглядел.

Насладившись эффектом, мужчина опустился на бортик фонтана и подставил под льющуюся воду крючковатую руку. К нему на плечо спикировала небольшая птица с жёлтым брюшком. Она сунула клюв ему в ухо, а когда он отмахнулся, перелетела на дерево и недовольно зачирикала, водя головой из стороны в сторону.

— Это Ива. Красавица, неправда ли? — заметив мой интерес, пояснил он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я не могу отказать королю. А после вчерашнего, я полна сил. Наверное, впервые за этот месяц, — покачав головой, ответила шаману, продолжая наблюдать за птицей. Та, перескакивая с ветки на ветку, спустилась вниз и скрылась в густой листве. Только хвост торчит, да проглядывают яркие жёлтые пёрышки.

— Значит крепость пала?

Его презрительная ремарка вызвала такую волну ярости, что я побелела и была готова разразиться бранью, а то и ариус на него пустить. Однако что-то остановило меня. Какая-то проницательная истина мелькнула в мыслях — он лишь провоцирует. Хочет, чтобы разозлилась. И я сдержанно проговорила: