Император из стали: Император и Сталин. Император из стали - Васильев Сергей Александрович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот их грудью и другими частями тела, в общем, их тушками мы и будем прокладывать себе дорогу. Все неудобоваримые инициативы пойдут в народ именно от лица этих великосветских вольнодумцев. Надо только обязательно встретиться с главой клана – великим князем Михаилом Николаевичем – нынешним председателем Госсовета – и максимально его мотивировать на поддержку сыновних инициатив. Без этой тяжёлой артиллерии новоиспечённых фаворитов затопчут уже на подступах к столице.
Так, теперь министры, кубло единомышленников… Хорошо, что удалось запереть их на яхте, но надо понимать – ненадолго. Эти доморощенные тритоны[12] скоро начнут свою партию, и тогда уже ничем не заткнёшь министерский фонтан красноречия. Хотя, если нельзя заткнуть, надо поставить рядом с фонтаном водяное колесо слухов и сплетен, воспользоваться их бурной энергией в мирных целях. Опять же, индивидуальная работа с товарищами проведена. Посмотрим, кто и как из них запоёт. Ещё бы посмотреть, кто к кому побежит, но эта услуга пока недоступна. Будем работать…
Так, дальше… Кого же всё-таки я так сильно потревожил? Кто решил так шумно посетить яхту и, главное, так стремительно с неё сбежать? И зачем? Что за ценная горячая информация жгла руки беглеца-пришельца? Я что-то не то сказал? Как-то выдал себя? Ещё одно белое пятно на карте военных действий. И кого прикажете ставить в центр этих пятен? Витте? Ротшильдов? Королеву Викторию? Или есть ещё какой-то игрок, о существовании которого я даже не подозреваю? – размышлял император. – Подождать, пока незнакомец проявит себя? Нет. Ждать нельзя. Ожидание смерти подобно. Будем играть на опережение, тем более что пока есть куда ходить, и пока никто даже не догадывается – зачем?»
* * *Великие князья Александр и Николай Михайловичи, заявившись в штаб ни свет ни заря, обнаружили императора в сизой пелене от дымящей, как паровоз, трубки, со стаканом давно остывшего чая в одной руке и с письмом – в другой. На столе уже лежало изрядное количество писем, прочитанных и разложенных на три неравные стопки.
– А, Сандро! – приветливо помахал рукой император, разгоняя клубы табачного дыма. – Это было очень любезно с твоей стороны, премного благодарен!
– Да, конечно, Никки, но я не совсем…
– Скажите, генерал, кто отвечает за учёт и систематизацию корреспонденции? – не дав договорить моряку, без предисловий переключился император на генерала, не отрывая глаз от листа бумаги.
– Эти письма, хоть и содержат всеподданнейшее обращение к Е.И.В, предназначены для Красного Креста и военного министра, сплошь состоят из просьб отправиться в Африку помогать бурам, – взяв конверт со стола и пнув пустой мешок из-под писем, резюмировал Николай Михайлович. – Их вообще никто не учитывает и не систематизирует. Собираем, маркируем, пересылаем по инстанции.
– Собирали и пересылали! – уточнил император, пряча очередное письмо в конверт. – А теперь вы будете отвечать за то, чтобы ни одна из этих просьб не была предана забвению.
И, увидев недоумённый взгляд генерала, охотно пояснил:
– Люди, пишущие эти письма, жаждущие быть там, где, по их мнению, зло побеждает добро, готовые без всякого вознаграждения ехать за тридевять земель воевать за справедливость – это золотой фонд любой нации. Это патриоты самой высокой пробы. Если мы не дадим возможность им удовлетворить их желание встать на сторону добра, они могут решить, что их собственное Отечество встало на сторону зла. Ограничивая их порывы, мы сами толкаем их в объятия нигилистов-террористов, которые быстро объяснят, что незачем ехать так далеко, чтобы воевать за справедливость. Это можно сделать прямо в России, бросив бомбу в одного великого князя… – при этих словах император ткнул мундштуком трубки в Сандро, – или разрядив револьвер в другого… – теперь мундштук упёрся в живот генерала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})– Но, Никки, патриотизм – это не только готовность сорваться с места и бежать на другой конец света. Умение терпеть и подчиняться установленному порядку – разве это не добродетель? Кропотливо и усердно работать у себя дома – разве это не патриотизм? – вставил свои «пять копеек» Сандро. – И не получится ли так, что мы, отправляя в Африку неограниченное количество добровольцев, именно таким образом и выращиваем себе ребеленов?
– Согласен, – проронил император, возвращаясь к письмам. – Патриотизм – это не обязательно готовность ехать за тридевять земель, но и не чинопослушание и маршировка строем. Это чувство ответственности, упрямство и дерзость. Умение исполнять свой долг и требовать исполнения с других. И всё это не отменяет желание восстановить справедливость как базовую потребность сразу после необходимости иметь кусок хлеба и крышу над головой.
Мы договорились, что Николай Михайлович возьмёт под свою опеку добровольцев, возвращающихся из Трансвааля. Будет правильно, если и желающие туда попасть будут проходить через его руки. Тем более, посмотрите, какие у нас замечательные люди! Вот послушайте:
От повивальной бабки
Елены Александровны Дмитриевой
Прошение[13]Ввиду множества акушерок в Петербурге практика редка в данное время, я совершенно свободна и потому хотела бы употребить оное с пользой не для одной себя. Между прочим, соревную к общественным симпатиям к угнетённому населению Трансвааля, имею искреннее желание отправиться туда, дабы оказать посильную помощь воюющим бурам. Узнав из органов печати, что Красным Крестом формируется отряд для отправки в Трансвааль на помощь раненым и их семействам, имею честь усерднейше просить Главное управление Российского Общества Красного Креста об отправлении меня в Трансвааль с отрядом сестёр милосердия.
Елена Дмитриева
А вот следующее прошение:
От лейб-гвардии Егерского полка штабс-капитана Александра Владимировича Геруа I
1. Желая отправиться на театр англо-трансваальской войны и не располагая личными средствами, хотел бы получить назначение санитаром в состав ныне формирующихся отрядов Российского общества Красного Креста, состоящего под Августейшим покровительством Её Императорского Величества государыни императрицы Марии Фёдоровны.
2. Окончил курс в Пажеском Его Императорского Величества корпусе, откуда в 1891 г. из камер-пажей выпущен в лейб-гвардии Егерский полк подпоручиком, в поручики произведён в 1895 г.
3. В 1898 г. за успешное окончание полного трёхгодичного курса Николаевской академии Генерального штаба по 1-му разряду произведён в штабс-капитаны с отношением в свой полк и с прикомандированием к штабу войск гвардии и Санкт-Петербургского военного округа, откуда был командирован в штаб Гвардейского корпуса, а затем в штаб 1-й Гвардейской пехотной дивизии.
– Ну, Николай Михайлович! Разве это не воспеваемые вами Liberté, Égalité, Fraternité[14], когда и повивальная бабка, и сиятельный граф готовы выполнять обязанности санитара, лишь бы приобщиться к благородному делу? Беречь это стремление надо, как зеницу ока, беречь и преумножать! Всех, изъявивших желание отправиться помогать бурам, следует взять на заметку и предупредить, что их желание будет удовлетворено по способности. А удовлетворять придётся нам с вами, Николай Михайлович, поэтому стиль работы придётся менять…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
