Туман войны - Алексей Колентьев

Эндерс, борясь с дрожью в руках, вызвал авианосец и как можно более спокойным и уверенным голосом отрапортовал беснующемуся Тэлли:

— Господин полковник, сэр! Группа поставленную задачу выполнила, уничтожены партизанский конвой и группа предположительно советских наемников. Противник уничтожен, группа возвращается на базу.

— Это все, капитан? — Тэлли понимал, что теперь они с Эндерсом в одной лодке посреди моря дерьма, и лучше ее не раскачивать. — Каковы наши потери?

— «Небула» вышла из боя без потерь. Рейнджеры, скорее всего, уничтожены минометным огнем. Я свяжусь с местным комендантом района полковником Моралесом, он вышлет людей на место боестолкновения, а его рейнджеры не дадут остаткам партизан уйти к побережью. Группа показала более чем превосходные результаты, сэр.

— Ладно, Эндерс. Жду вашего полного отчета завтра. Черт, уже сегодня, к двенадцати ноль-ноль.

— Есть, сэр.

Не слушая восторженных возгласов подрастерявшего всю свою флегму Нила и перманентно оптимистически-радостного Мэтьюса, Шон поймал угрюмый взгляд главного техника О’Мэлли. Лишь они с ирландцем поняли, что слишком много крошек придется заметать под ковер, и, не дай Бог, хоть краешек правды выйдет наружу. Шону снова послышался тихий напев матери. Тряхнув головой и выдавив в ладонь еще таблетку аспирина, Эндерс вышел в коридор и, прислонившись спиной к холодным каменным плитам стены, устало закрыл глаза.

Земля. 20 февраля 1990 года, 11:32 по местному времени. Военный полигон Министерства обороны СССР Капустин Яр. Склад временного размещения АР 077/906, подземное строение 41, горизонт 2. Командир в/ч 073178 полковник Северской В. И.

Василий Иванович Северской никогда не считал себя суеверным, хотя на своем веку ему довелось повидать немало такого, что обычные люди называют «бред сумасшедшего» или «чертовщина». Когда его, молодого выпускника академии имени Фрунзе, вместо ожидаемого назначения в штаб элитной части выдернули сюда, в поволжскую «тмутаракань», он сначала хотел застрелиться. Но когда увидел, ЧТО ему доверили охранять, проникся к судьбе если не благодарностью, то по крайней мере уважением, и в конечном итоге пришло некое удовлетворение сделанным в юности выбором. Предложи ему сейчас кто-нибудь перевестись в Москву, даже на генеральскую должность, Василий Иванович послал бы высокое начальство на три русских буквы (мысленно, само собой) и принялся бы выкручиваться с целью остаться в прежней должности. Да что там лукавить, даже на понижение бы пошел. И все потому, что тут, в поволжских степях, был сокрыт важный кусочек Тайны.

А началось все в далеком 1949 году. Тогда из побежденной Германии вывезли два разбитых «дисколета» — опытные образцы новых летательных машин побежденного Третьего рейха. Войсковой разведке удалось отбить машины, но документацию и большинство сотрудников секретной лаборатории успели вывезти либо союзники, либо сами немцы.[55] Аппараты показывали тогдашним светилам науки, в том числе и Академику с громкой фамилией, но вся передовая наука бессильно разводила руками, а именитый сиделец с громкой фамилией ругался матом и твердил как заведенный, что «эта миска летать не может». Но руководство страны не отступилось, зайдя с совершенно неожиданной стороны. Так, спустя всего три дня после визита Академика на объект прибыл человечек с совершенно заурядной внешностью, но с документами второго зампреда Комитета партийного контроля. Звали его Анатолий Зайцев, но фамилия и имя вряд ли были подлинными. С ним прибыл штат неразговорчивых военных со знаками различия Спецвоенстроя, а также несколько штатских весьма преклонного возраста, один из которых очень напоминал известного всему Союзу гипнотизера, и работа закипела.

Помимо ракетного полигона и соответствующей инфраструктуры был создан подземный исследовательский комплекс с неприметным названием «Склад временного размещения АР 077/906». Попутно среди непосвященных под огромным секретом стали распространяться слухи, что именно тут будут складировать некоторые виды вывозимых из Германии образцов боевых отравляющих веществ. И сначала какие-то контейнеры с маркировкой и традиционными орлами со свастикой в когтях действительно проходили в недостроенные еще помещения Временного Хранилища. Но спустя всего пару лет поток грузов иссяк, и на месте широкой горловины шахты образовалось совершенно ровное место, обнесенное ради порядка жидким частоколом со страшными надписями типа «Стой! Охраняемая зона! Огонь на поражение открывается без предупреждения». Полигон тут же попал в специальный атлас военных объектов министерств обороны США и Великобритании. Но это скорее для порядка, поскольку никакой видимой активности на засыпанной и ставшей порастать цепкой степной травой бывшей грандиозной стройке замечено не было.

На самом же деле Временное Хранилище, или просто Склад, на жаргоне многочисленного персонала, жило и успешно функционировало. Десять огромных ангаров призваны были вместить небольшие, на первых порах, накопления советского правительства в области исследования всяких нестандартных явлений. Дисколеты стали одним из первых экспонатов, но не единственным. По подземным железнодорожным и автомобильным магистралям, протянувшимся на несколько сотен километров и выходящим на поверхность как вполне обычные скоростные тоннели, на Склад везли всякое. К приходу на должность полковника Северского склад временного размещения АР 077/906 уже разросся до сорока подземных горизонтов с более чем тремястами единицами хранения. В конце пятидесятых годов Склад обзавелся собственным вычислительным центром, десятком научных лабораторий и одним НИИ с номером почтового ящика 22091. Нельзя сказать, чтобы работа над исследованиями шла блестяще, поскольку в большинстве случаев ученым приходилось иметь дело с явлениями и артефактами, совершенно не поддающимися исследованию методами традиционной науки. Какие, к примеру, можно сделать выводы относительно кварцевой глыбы с высеченными на ней таинственными узорами в виде прерывистых линий и спиралей, которая раз в год совершенно теряет физический вес, а знаки меняют свое местоположение и, словно живые, скользят по ноздреватой поверхности, останавливаясь ровно через сорок два часа после того, как камень перестает парить в полутора метрах над землей и снова становится неподъемной глыбой породы? Правильно: ничего, кроме избитого слова «чудо», на ум не приходит.

Хотя были и прорывы. Так, с дисколетами разобрались довольно быстро, выяснив даже принцип работы двигателя. Увы, сам двигатель таил в себе несколько подозрительных узлов, имевших явно нездешнее происхождение, поэтому удалось только завести и полететь. Обычное топливо дисколеты не потребляли, казалось, что энергия берется из воздуха, но, конечно, это было не так: двигатели, как, впрочем, и вся электрика дисколета, запитывались от некоего устройства, которому дали название «конвертер». Как он работает, тоже было не особо ясно, поскольку большинство документации так или иначе было безвозвратно утеряно. Однако был освоен чисто практический момент: научились управлять этими машинами и поднимать их в воздух.

Аппараты, отремонтированные и лишенные разметки германских «люфтваффе», регулярно наводили ужас на американских и японских пограничников и пилотов дальней и разведывательной авиации в районе Аляски и Курил. Но воспроизвести либо скопировать движок так и не получилось, отсутствовало нечто важное, без чего был невозможен даже намек на догадку. Результаты полетов впечатляли, аппараты совершенно игнорировали законы аэродинамики, а пилоты еще долго будут вспоминать это непередаваемое чувство запредельных скоростей и абсолютной независимости от законов гравитации.

Их специально обучали в недрах Склада на макетах дисколетов, а потом осторожно приобщали к реальным полетам, так что охрана полигона Капустин Яр и некоторые местные жители провожали юркие и совершенно непохожие на обычные самолеты «летающие блюдца» полными недоумения и тревоги взглядами.

Но скоро мирным полетам пришел конец: американцы вывели в небо похожие аппараты, и началась война. Вернее, война продолжилась, но в иной плоскости, поскольку дисколет лишь частично находился в воздухе, большая часть полета, на сверхскоростях, происходила в некоем параллельном измерении, более всего визуально напоминавшем плотный сиренево-серебристый туман. Правда, пока противостояние недавних, хоть и вынужденных союзников сводилось к рискованному маневрированию в воздухе, и только. Полеты на почти неизученной технике таили в себе много опасностей, самой малой из которых был постоянный риск оказаться без возможности обзора. Сложности возникли с системой визуального наблюдения: немцы управляли кораблем в этом мареве, ориентируясь при помощи оптического прибора, более всего напоминавшего обычный перископ. Но в качестве материала для линз использовался неизвестный минерал, по свойствам немного схожий с горным хрусталем, но… короче, даже самая современная оптика не могла его заменить и слепла в невообразимом мареве «подпространства». Этот термин прочно вошел в обиход ученых Склада, занимавшихся изучением открытого совершенно случайно явления. Дисколет не летел в общепринятом смысле этого слова, он сворачивал пространство вокруг себя и по вектору движения.