Измена. Я тебя не отпускал! - Алиса Лиман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В бешенстве шумно выдыхаю. Прикрываю ладонью глаза и ложусь головой на окно.
Всего несколько дней. Ему самому станет скучно на даче, и он засобираться в город.
Тетя Люда права: раньше его было туда не загнать. Мы вдвоем с ней ездили. Она вообще порой оттуда не вылезает. Бывало я к ней на электричке полдня добиралась, чтобы помочь с огородом. Он у нее необъятный. Зато домик маленький: пара комнат и просторная кухня. Говорит ей одной больше не надо. На попытки Германа одарить мать дачей побогаче отвечает, что убираться он там сам приезжать будет. А о прислуге он в ее присутствии и не зарекается.
«Ишь, цари! Слуг им подавай!» — я эту фразу запомнила еще когда подслушала ее разговор с бабушкой. Она так сокрушалась, что Герман нанимает слишком большой штат для дома: «На кой черт спрашивается такие хоромы покупать, если не в состоянии сам за ними уход держать?»
Конечно я запомнила. Я запоминала все, что было связано с Германом.
И когда стала его женой без сомнений взвалила на себя все хозяйство.
Опускаю глаза на Германа. Лежит прикрыв глаза. На губах легкая улыбка. Слегка поворачивает голову и утыкается мне в живот носом.
Хочется плакать. Ближе чем сейчас он уже никогда не окажется к нашей малышке. Герман, сегодня мне сказали, что у нас скорее всего будет дочка.
Он будто в ответ на мои мысли, целует меня в живот.
Неловко ерзаю, желая отодвинуться. Бросает на меня короткий взгляд:
— Не спишь?
— Уснешь тут, — фыркаю и снова отворачиваюсь к стеклу.
— Небось всю ночь из-за меня не спала.
— Не твое дело.
— Мне кажется, или твоя грудь стала больше.
Едва не давлюсь воздухом от неожиданного наглого вопроса. Бросаю смущенный взгляд на Вениамина, дабы убедиться, что он не слышал.
— Тебе кажется, ясно?! — шиплю я. — Просто раньше тебе некогда было меня разглядывать со всем твоим многообразием шлюх!
— И-то верно, — соглашается мудак. — Зато сейчас разглядел.
— Хватит пялиться! — цежу сквозь зубы.
Накрываю его глаза ладонью, чувствуя себя неловко под его взглядом. Он перехватывает мою руку и подтянув пальцы к губам, целует:
— Спасибо, что согласилась поехать.
— Это не ради тебя, — пытаюсь забрать руку, но он не отпускает. — Тетя Люда не виновата, что у нее сын — кобель!
— Ты ведь не поверишь, если я скажу, что я завязал?
— Не зарекайся. С твоего разоблачения прошла-то всего пара недель. И если ты за это время еще не успел никому присунуть — в чем я сильно сомневаюсь — это еще значит, что ты «завязал»!
— И правильно делаешь, что сомневаешься. Как же не успел? Успел, — к моему разочарованию подтверждает мои догадки Герман. — Ты меня видела? Я остро нуждаюсь в регулярном сексе.
Спихиваю с себя его голову, и он наконец поддается и садится. Чувствую себя будто в грязи вымазанной. И на кой черт я поехала, спрашивается?! Чтобы слушать о его похождениях?
Я глотаю слезы. А Герман закидывает руку мне за голову, и нависает надо мной:
— Я успел пару раз трахнуть свою прелестную маленькую женушку, — шепчет мне в волосы, вызывая табун мурашек по спине. — И это ооочень мало. Если бы не чертова больница, то было бы еще по меньшей мере подходов пятнадцать.
— Кто бы тебе позволил, — фыркаю, отворачиваюсь к окну.
— Ты ведь не оставишь меня в беде, — продолжает мерзавец. — У меня уже яйца болят от одного твоего вида.
Это звучит так грязно и пошло, что лицо горит от смущения. Однако я собираюсь с силами и поворачиваюсь, уверенно заглядывая ему в глаза:
— В таком случае стоило оставить меня в покое, и я бы больше никогда не попалась тебе на глаза, чтобы не мучить твои яйца! — шиплю ему в лицо. — Проваливай к своим бабам с этой своей острой нуждой. А ко мне даже не думай прикасаться!
Он слишком близко. И мне это не нравится.
— Как же я пойду к бабам, если ты меня прокляла. Забыла? У меня больше ни на кого не стоит кроме тебя.
— Искренне надеюсь, что мое проклятье и правда сработало! Чтобы ты до конца дней своих остался без секса, животное!
— В таком случае дни мои сочтены. Ты знаешь, что можно умереть от спермотоксикоза? — усмехается, явно оценив мой смущенный вид от столь откровенного разговора.
— И поделом тебе!
— Если желаешь мне смерти, почему не позволила умереть вчера?
Он проводит костяшками пальцев по моей щеке. Хочу отстраниться, но уже некуда. И с ответом не нахожусь как назло.
Герман прихватывает меня за подбородок. Проводит пальцем по моим губам:
— Есть у меня одна лазейка, как избежать смерти от нехватки секса, — он слегка оттягивает мою нижнюю губу: — Я буду дрочить на тебя.
Порывисто выдыхаю. Глаза невольно расширяются, а рот приоткрывается, когда я представляю себе его мясистый член в огромной ручище. Вот черт!
— Каааждую ночь, — продолжает он, облизывая свои губы. — До конца дней своих, как ты и просила. И ты будешь знать об этом. И не сможешь уснуть, пока сама не кончишь от мысли обо мне.
— Заткнись, — прошу я сквозь сбившееся дыхание. Это все звучит как ответное проклятье для меня.
— Буду кончать на твои фотки, — не останавливается он. — Буду преследовать тебя, и облизывать тебя, пока ты спишь, как сделал это после клуба.
— Нееет, — шепчу я в ужасе.
— Дааа, девочка. Ты ооочень крепко спишь. Я буду водить головкой по твоим губкам. Буду вылизывать твою щелочку. Буду дрочить твоими трусиками, и кончать тебе в ротик.
— Да ты просто маньяк…
— Я ведь так и сказал тебе ночью в клубе, — он выглядит абсолютно серьезным. — Ты что-то пробудила во мне. И теперь придется с этим разбираться. Поэтому я никогда не отпущу тебя. Ни-ког-да! Нам теперь так много всего еще нужно попробовать.
— С другими пробуй! — рявкаю, напрочь позабыв, что мы не одни в машине.
— Я пробовал, — пожимает плечами. — Но даже самые извращенные эксперименты с ними не дают того эффекта, что обычный секс с тобой.
