Измена. Я тебя не отпускал! - Алиса Лиман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выскакиваю за дверь, желая разрыдаться. Но тут же проглатываю всю свою истерику, едва не сбивая с ног тетю Люду:
— Ой, Женечка! — она тут же принимается меня обнимать. — Моя девочка, как ты? Ты все-таки узнала, что нашего охламона подстрелили? А он так хотел уберечь тебя от этих неприятностей. Ну-ну, не плачь, — она вытирает мое лицо.
Я и сама не заметила, что плачу.
— Я только что говорила с врачом, с Германом все будет хорошо, — успокаивает меня свекровь. — Пойдем внутрь. Заодно расскажешь, зачем свою русую косу отрезала, да еще и перекрасилась.
Она открывает дверь в палату и пропускает меня вперед. Вытираю слезы, в надежде, что он не заметит. Однако Герман сидя в кровати, глядит на меня вопросительно.
— Ты зачем сел? — тихо спрашиваю.
— За тобой. Хотел… — отвечает сбивчиво. — А ты зачем плачешь?
Вот же идиот!
— Ляг сейчас же, пока опять швы не разошлись! — строго приказываю, подходя ближе.
Поправляю ему подушку. Вынуждаю улечься.
Он ловит меня за талию. Прижимает к себе. Знает, что я не стану бунтовать при маме. Представляю насколько и без новостей о нашем разрыве у нее сейчас сердце болит с подстреленным сынком.
— Всего один шанс, Жень, — шепчет мне на ухо Герман. — Прошу тебя. Больше никакой боли, клянусь. Если не сдержу слово — отпущу. Обещаю.
Его слова звучат так горячо. Что невольно хочется поверить в искренность его обещаний. Однако, я понимаю, что движет им вовсе не раскаяние и совесть за содеянное, а присутствие тети Люды. Он просто боится, что я расскажу ей все и ее сердце не выдержит еще одного удара.
— Я ничего ей не скажу, — пытаюсь выбраться из его объятий. — Так что отпусти.
— Значит при ней согласна притвориться? — почему-то уточняет, не разжимая рук.
— Я же сказала, да, — бездумно отвечаю.
Он коротко целует меня в губы и наконец отпускает. А в глазах его загорается недобрый огонек. И я уже жалею, что так опрометчиво согласилась с его странным вопросом.
— Мам, я больше не собираюсь тут валяться, — вдруг произносит. — Договорись с врачом на выписку.
— Ну здрасти! — всплескивает руками тетя Люда. — Я тебя уже вчера послушала, пошла на поводу и вещи принесла. Чем закончилось? — она отрицательно качает головой. — Второй раз не прокатит, голубчик. Еще не хватало! Чтобы тебя опять ночью на скорой вернули?
— Больше никаких скорых, обещаю, — Герман торжественно прикладывает ладонь к своей груди. — Буду послушно лежать. А ты мне уколы и капельницы сама поделаешь, м, мам? Ну не могу я больше в этой палате, тошно! Поехали на дачу, а?
До меня начинает доходить, как ловко этот мерзавец расставил вокруг меня ловушку. Взял с меня обещание, что я притворюсь перед мамой, будто у нас с ним все хорошо. А теперь напрашивается к маме на дачу, куда я, естественно не могу не поехать, если у нас «все хорошо». Ублюдок!
— Когда зову на дачу всей семьей отдохнуть, так у него работа видите ли, — фыркает мама.
— Да, — отзываюсь бесцветно. — У него всегда «работа», — судя по взгляду Германа, он прекрасно понимает, какой смысл я вкладываю в это слово. — Не соглашайтесь, мам. Он себе и на даче «работу» найдет.
Он ловит мою руку, и притягивает к себе:
— Отныне ты — моя единственная «занятость», малыш, — он придерживает меня за подбородок, не позволяя отвернуться. Заглядывает в глаза: — Клянусь тебе. Я ведь пообещал. Ты ведь знаешь, я всегда держу слово.
Что правда, то правда. Он действительно еще никогда в жизни не отказывался от своих слов. Сдержал каждое свое обещание данное мне.
И да, быть верным или любить меня он никогда не обещал. Раньше. А сейчас болезненно хмурясь смотрит мне в глаза, будто в душу мне заглянуть пытается.
Бог свидетель, как мне сейчас до боли в груди хочется ему поверить.
— Ладно, молодежь, — слышу голос мамы. — Вы тут пока разбирайтесь. А я тогда пойду еще раз пообщаюсь с доктором. Его слово тут решающее. Если уж он согласится, то кто я такая, чтобы отказываться от семейных поездок!
За ней закрывается дверь. А мы все продолжаем неотрывно глядеть друг другу в глаза.
— Я поеду с тобой только ради тети Люды, — шепчу сухо, пытаясь взять себя в руки. — Но, если посмеешь ко мне еще хоть пальцем прикоснуться — пеняй на себя. Через две недели нас в любом случае разведут, и это твои проблемы, как и когда ты собираешься об этом сообщить маме. Эта моя благотворительная акция — одноразовая. Как только выздоровеешь, это больше не прокатит! Ясно?!
— Ясно-ясно, — улыбается мерзавец. — Спасибо тебе.
Пару дней назад наткнулась на арт, который не задумываясь купила, так как мне показалось, что эта девушка очень похожа на Женю в ее обновленном образе) Как вам? Если нравится, ставьте лайки!
