Избранная страны драконов (СИ) - Тараканова Тася

Стараясь не нарушать тишины, я брела по тропинке, глядя под ноги, осторожно наступая на мелкие камешки. Сегодня как никогда хотелось забыть обо всём. Никакие разговоры о команде Межгорья, никакие планы на будущее не разгоняли тоску. Я лишь пыталась встряхнуться, забыть на время, отвлечься, но обмануть себя не удалось. Небольшая передышка в компании друзей, появление Горыныча, радость от полёта, момент счастья и свободы и вновь безысходность и отчаяние. В этом мире не было места для меня.

Огороженное частоколом пастбище стояло с распахнутой настежь калиткой. Я беспрепятственно вошла внутрь и двинулась к месту, которое облюбовал Горыныч. Луна слабо освещала леваду, я двигалась по пастбищу уверено. Горыныч даже не поднял голову, я представила, как он приоткрыл один глаз и наблюдает за мной.

— Соня, — раздался тихий голос, я подпрыгнула от неожиданности. — Привет, не спиться? — окликнул чемпион, когда я судорожно закрутила головой, стараясь высмотреть егофигуру.

— Где ты? — позвала его, — не вижу, — в меня полетел небольшой комочек земли. Ага! Я двинулась в нужном направлении, и увидела, силуэт Добромира, скрытый травой.

— Ты чего здесь? — я подошла к нему.

— Э… да, вот, — нечленораздельно промычал чемпион.

— Бессонница?

Хотелось поболтать, отвлечься, заглушить тоску. Но по тому, как долго молчал Добромир, я уже пожалела, что начала разговор.

— Запах гари. Не могу там. Здесь легче.

Мы помолчали.

— Будешь восстанавливать дом?

— Фамильная усадьба. Предки строили, теперь мой черёд.

— Сможешь?

В траве звенели цикады, шелестела трава, журчала вода в рукотворном пруду, квакали лягушки, облюбовавшие купальню драконов, столько звуков стало доступно в ночной тишине. Не хотелось разговорами нарушать гармонию ночи.

— Научусь.

— Что скажут родители, когда узнают?

— Мать устроит истерику. А Бажен, наверное, спокойно.

— Ты знаешь, кто твой настоящий отец?

— Предполагаю, — спокойно ответил Добромир. — Он из наездников. В роду Светозаровых все бескрылые.

— Бескрылые?

— Так называют тех, кто не способен выдержать спуск. Мать в молодости обожала гонки. А где гонки, там и гонщики. Хотя она всё отрицает. То, что мой отец — гонщик, я не сомневаюсь. Я сопоставил некоторые факты и вычислил, кто он. Был момент, хотел познакомиться с ним, а потом остыл. Ему безразлична моя судьба, мне безразлична его.

— А может он издалека следит за тобой? — мне захотелось, чтобы это было правдой.

— Сомневаюсь, — ответил чемпион.

— А Эрвин даже не знает, кто его отец, — ляпнула я, не подумав, и смутилась. Вот болтушка. Эрвину не понравиться, если узнает.

— Значит, мы чем-то похожи, — без тени улыбки сказал Добромир.

Из темноты выдвинулась фигура.

— Эрвин, — я вскочила от неожиданности, прижав руки к груди, — напугал! Ты… ты подслушивал?

— Искал тебя, — замогильным голосом произнёс он, — у вас ночное свидание?

— Мне не спалось. Думала около Горыныча подремать, а тут Добромир, — я честно старалась, чтобы в голосе не слышалось раздражение.

— Встретила того, кого хотела встретить, — ядовито произнес Эрвин.

— Ты бредишь или просто погулять вышел? — я перестала любезничать, — мне что, нельзя никуда пойти, прежде чем не отчитаться?

— Ты сказала ему, что я безотцовщина, — процедил парень, и я почувствовала, как он скрипнул зубами. Добромир поднялся. Парни встали друг против друга.

— Я ничего не слышал. Слово Светозарова, — произнёс чемпион.

— Имей в виду, я не нуждаюсь в жалости, — рубанул Эрвин.

— Я тоже.

В темноте два силуэта казались двумя столбами под напряжением, между ними только искры не проскакивали. Добромир всё-таки утратил хвалёное спокойствие.

— Останешься с ним? — спросил Эрвин, обращаясь ко мне.

— Останусь здесь, — ответила твёрдо.

Эрвин

Да хоть сто раз. Я шёл в темноте, пиная траву. Только дурак и слепец мог согласиться ехать с Добромиром. С кем я решил тягаться? Женский идеал мужской красоты и успешности мне не по зубам.

Соня все больше отстраняется. Что я делаю не так? Почему она предпочитает Добромира? Задним умом понимал, что моя ревность, придирки, подозрения злят Соню, но ничего не мог с собой поделать. Как только я видел Добромира рядом с ней, ядовитые слова, как рой диких пчёл, слетали с языка.

Как хорошо было раньше, когда никто не отсвечивал рядом. Я вдруг вспомнил Асанну. Она ведь тоже ревновала. Теперь мы друзья по несчастью. Не прошло и года, как я начал понимать её неприязнь к Соне. А ведь раньше меня это веселило. Где теперь это развесёлое веселье?

Я превращался в жалкого ревнивца, вид и слова которого противны самому себе. Мозг будто отключался при виде этих двоих. И сейчас я не мог сдержаться, отошёл на некоторое расстояние и сел на землю. Желание незаметно подползти к этой парочке, подслушать их разговор не давало сделать и шагу. Во что я превратился? В ничтожество, готовое выпрашивать, вымаливать благосклонность любимой девушки. Неужели она не видит, как мне плохо?

Я вспомнил, как мы пацанами дразнили одного ботаника из богатенькой семьи. «Первый от заду!» — кричали мы мальчишке, обкидывая его комьями земли. Теперь первым… стал я. Чем можно заслужить расположение Сони? Я не находил у себя ни одного достойного качества. А вот титул «первый от заду» был мне к лицу, особенно теперь, когда Соня послала меня подальше.

— Эрвин, — из темноты возникла фигура Асанны, закутанная в тёмную шаль до земли.

От неожиданности я вздрогнул и уставился на неё.

— Тоже не спиться? — спросил, горько усмехнувшись.

— Голова болит, — Асанна приблизилась и села рядом. — Навеселились с утра, вот и получили.

— Лучше занудами быть?

— Лучше свои планы раньше времени не озвучивать.

— У тебя получается? — я пожевал сорванную травинку.

— Ну…, — Асанна помолчала, — помнишь, наши результаты на Мерке? — тихо произнесла девушка.

— Приблизительно. Средние.

Когда это случилось? Целую жизнь назад.

— Ниже средних, гораздо. И ни одну свою идею, а у него их тьма, Ларри не озвучил на Мерке, да еще внизу свалился в обморок.

— Высотомер был неисправен?

— Такое возможно, Эрвин? Чтобы я, мечтавшая стать целителем, оказалась в нашей захолустной управе? Я получила самый дерьмовый результат в отличие от своих сверстниц. И не пикнула.

— С Высотомером не спорят, Асанна.

— Черта-с два, тупица. Я приготовила средство, выпила перед испытанием и Ларри дала под видом успокоительного. Когда бы мне представился еще такой случай. Какие будут выводы?

— Почему ты не сказала мне?

— А что бы ты сделал? Выпил настойку? И никогда бы не узнал правды о себе. Вспомни, как мы потешались над Ларри. Вот-вот. Ты бы не избежал насмешек.

— Если бы я знал, что показания Мерки ложные, не стал бы переживать.

— Для всех на тебе стояла бы печать неудачника, — Асанна задумчиво посмотрела на звездное небо. — Какое счастье, что брат преодолел свой страх и оседлал Горыныча. Он ведь считал, что может умереть от срыва. Мне придётся… мне надо стать такой же сильной, как Ларри. А я боюсь.

— Расскажешь брату?

— Зачем? Он перешагнул свой страх. С ним всё в порядке.

— А с тобой?

— Я попытаюсь, — Асанна вздохнула. — хотя… чувствую себя…

— Первой от заду?

— Что?

— Ничего страшного, я тоже первый с того краю, — ответил я, подмигнув сестрице Идепиус.

— Поздравляю! — Асанна хлопнула в ладоши, — парочка неудачников разобралась, кто есть кто. А я-то думала, Эрвин — герой.

— Я тоже считал тебя важной персоной.

— Прозрел! Ларри давно говорит, подобное к подобному.

— Только давай оставим это в секрете?

— Уговор. Ты молчишь, и я молчу, — подмигнула в ответ Асанна, засмеявшись.

Из-за частокола появилась фигура Ларри.

— Почему я один остался, я тоже с вами хочу, — проворчал он сонным голосом.

От этого заявления мы просто грохнули от смеха.