Любовь под запретом. Дом одиноких теней - Даома Винстон

Звук мотора стал тише. Ворота открылись. Машина въехала в патио, из машины вышел высокий человек и пошел к ним.

— Ричард, — пробурчал Джон хрипло, и в голосе его почувствовалось облегчение.

Дерек кивнул им:

— Пошли, Джон. — А затем, обращаясь к Стейси: — Иди в гостиную, мы скоро придем.

Но она наблюдала за Ричардом, не двигаясь с места.

Он шел с чемоданом в одной руке и с портативной пишущей машинкой в другой. Она увидела его в первый раз в жизни.

Стейси повернулась и медленно пошла вдоль патио, остановилась у стены полюбоваться разноцветными, колышущимися на ветру мальвами. Внезапно она почувствовала, насколько устала от изнуряющего нервного напряжения, в котором ее держали последние дни, села на железную скамью у стены, подставила лицо солнцу, закрыла глаза и попыталась расслабиться, ни о чем не думая. Но хоровод воспоминаний не прекращался, и он опять унес ее в безоблачность свадебного путешествия, когда все было по-другому.

Когда она открыла глаза, перед ней стоял Ричард. Он вежливо поклонился и сказал:

— Вы жена Дерека. И мне кажется, что вы унеслись довольно далеко в своих мыслях.

Ей очень хотелось сказать ему, что она желала бы быть на самом деле еще дальше, но вместо этого она спросила:

— А вы Ричард, брат Дерека, не так ли?

Он кивнул. Он был тоньше и выше Дерека, с твердым, неулыбающимся ртом и холодными серыми глазами, он совсем не был похож на близнецов. Не сводя с нее заинтересованного взгляда, он, наконец, решил сесть рядом. Помолчав, спросил:

— Когда вы приехали сюда, Стейси?

Она задумалась. Так трудно было это вспомнить, казалось, прошло столько времени. Наконец, она ответила:

— Кажется, это было позавчера.

— Прямо из Мехико?

— Да. Через Джарез, затем Эль-Пасо.

— Приятное путешествие?

Она кивнула, разглаживая розовую юбку на коленях. Глубоко вздохнув, она сказала:

— Вы хотите просто поддержать разговор или, как остальные, завалите меня миллионом вопросов?

Его низкий, твердый голос прозвучал глухо, без интонаций:

— Вопросы — моя профессия. Я журналист, Стейси.

Она облегченно вздохнула. И улыбнулась ему:

— Простите, я уже так устала от этих бесконечных расспросов, которые устроили мне Елена и Джон. Постоянно допрашивают, будто прогоняют мое прошлое на детекторе лжи. Я решила, вы хотите к ним присоединиться.

— Они допрашивают вас? — спросил он и неожиданно резко и быстро встал. — Увидимся позже, Стейси.

Она наблюдала, как он уходит от нее. Глупо вышло, решила она. Просто на какое-то мгновение ей показалось, что Ричард будет ей другом.

Мария вышла из комнаты в дальнем конце противоположного крыла, и Ричард встретился с ней.

Стейси услышала радостный возглас Марии:

— О, Ричард! Ты вернулся!

Ричард ласково обнял Марию.

За обедом поздно вечером Стейси заметила, что в присутствии Ричарда Елена и Джон обращаются с ней более осторожно.

— Долго планируешь здесь пробыть? — обратился Джон к Ричарду.

— Не знаю, еще не решил, — ответил Ричард.

— Как работа, Ричард? — спросила Елена, ослепительно улыбаясь. — Наш Ричард — самый известный из Александеров. Пока некоторые из нас бездельничают, он весь в трудах, — пояснила она.

— Я сейчас тружусь над серией репортажей. Материал уже собрал, поэтому, думаю, смогу поработать и здесь, — ответил ей Ричард.

— Надеюсь, тебе это удастся, — добродушно пробурчал Джон.

— А почему бы нет? Я могу работать где угодно, — холодно отозвался Ричард.

Но Стейси заметила, что Ричард очень внимательно прислушивается к словам Елены и Джона. И все время следит за Дереком. Потом он, правда, перевел взгляд своих холодных серых глаз на нее, но затем опять стал разглядывать Дерека и, казалось, вовсе перестал замечать ее присутствие. Неожиданно Ричард нахмурился.

За столом стала разыгрываться привычная сцена допроса, как две капли воды похожая на то, что происходило в предыдущие дни, и которая повторялась в течение последующих трех недель.

Как-то, когда Стейси вернулась в свою комнату, она застала Марию, примерявшую перед зеркалом ее свитер и юбку.

Стейси постаралась остаться спокойной и произнесла равнодушно:

— Мария, опять вы берете без спроса мою одежду.

— А почему бы нет? — пробурчала она угрюмо.

— Потому что это мои вещи. И вас должны были научить, что чужое брать нехорошо.

— Человек не всегда может удержать то, что ему принадлежит, — отрезала Мария. Она скинула свитер и юбку на руки Стейси и бросилась к двери, но остановилась, потому что на пороге стояла Елена.

— Что здесь происходит? — потребовала ответа Елена.

— Все в порядке, — поспешно ответила Стейси.

— Я только хотела посмотреть, как буду выглядеть в ее одежде, — пробурчала Мария, не глядя на Елену.

— Больше этого никогда не делай, — очень спокойно произнесла Елена. — А теперь иди. — Она посторонилась, пропуская Марию, подождала, пока она скроется за дверью и подошла к Стейси. — Извините ее, она еще такой ребенок, не так ли?

— Возможно, — согласилась Стейси, печально вздохнув.

— Но впредь, если это повториться, обязательно скажите мне. Я приму меры. — Немного помолчав, Елена спросила: — Может быть, вам что-нибудь нужно? Скажите, и вам принесут все необходимое.

Но та единственная вещь, которую Стейси действительно хотела, не имела названия. Не могла же она сказать Елене, что хочет, чтобы Дерек снова любил ее. И она ничего не ответила.

На следующий день она услышала, как Елена говорила Дереку:

— Ты должен быть с ней поласковей. Неужели ты не замечаешь, что с ней происходит?

Дерек произнес совершенно равнодушно:

— А что собственно случилось? Я же обещал, с ней все будет в порядке. Или ты что-нибудь заметила?

Слышать тон, которым Дерек обсуждал ее с Еленой, было выше ее сил, и Стейси поспешила уйти.

Но днем того же дня Ричард неожиданно предложил ей пройтись по магазинам Педраса. На что Стейси с радостью согласилась. Когда они выехали за ворота, она спросила, что это за кирпичная кладка около стены.

— Ремонт, — ответил он, нахмурившись. — Но, надеюсь, он не повредит цветам. Гвоздики сейчас в самой красе.

Над ущельем солнце светило так ярко, что напомнило Стейси о Мексике. И она сказала, улыбаясь:

— Какой замечательный сегодня день!

Он скользнул по ней взглядом:

— Вы выглядите, как ребенок, сбежавший из школы.

Она не ответила. Он снова посмотрел на нее.

— Скажите, Стейси, как долго вы были знакомы с Дереком до замужества?

Она вздохнула:

— Ричард, не надо сейчас об этом, пожалуйста.

— Хорошо. Пусть будет антракт. — Он усмехнулся, и белые зубы сверкнули в улыбке, осветившей и украсившей его лицо.

— Антракт, — согласилась она, вздохнув с облегчением.

Педрас был крохотным, пыльным городком, полным бензоколонок и складов. А в центре его стояла почта и маленький отель.

Ричард сделал несколько покупок для Елены. Купил пару цветных лент разной длины для Марии, сделал несколько телефонных звонков, затем купил шоколад и содовую для Стейси и для себя, правда, в таком количестве, что Стейси была поражена. Они грызли шоколад, болтали, и Стейси вдруг обнаружила, что смеется, позабыв о Каса де Сомбра. Но тут же с беспокойством отметила, что Ричард наблюдает за ней даже здесь. На обратном пути она даже не удивилась, когда он спросил:

— Стейси, а что, собственно, произошло между вами и Дереком?

— Антракт закончился, да, Ричард? Что вы хотите знать обо мне и Дереке? Наши отношения нельзя назвать любовными, верно?

— Я догадался об этом, — он положил большую теплую руку на ее руки. — Расскажи мне, что произошло между вами?

От этого прикосновения она почувствовала, как дрожь пробежала у нее по телу и, отбросив его руку, сказала:

— Спросите Дерека.

— Я хотел услышать это от вас.

Но они уже въехали в долину, под тень гор, окружавших Каса де Сомбра.

— Я не знаю. Я уже ничего не понимаю, — пробормотала она, когда они въехали через кедровые ворота во двор дома.

Сцены ее допроса продолжались с той же настойчивостью, что и в первые дни. Дерек избегал ее с дипломатической изобретательностью.

Команчи, Генри и Мария наблюдали за ней пустыми черными глазами.

Елена, Джон, Ричард соблюдали безупречную вежливость по отношению к ней. А Ричард еще и наблюдал за ней.

Много раз ночью Стейси просыпалась от звуков приближающейся машины, слышала тягучий скрип открывающихся ворот. Так же часто, лежа в темноте, она слышала плач ребенка, а затем, довольно быстро, опять наступала тишина.

Эти образы проносились перед ней, пока она лежала на голубом диване. Она села, пытаясь сбросить с себя эти воспоминания, как старую одежду.