Совок 10 (СИ) - Агарев Вадим

Из постановления я узнал, что областная прокуратура имеет ко мне претензии в том, что я склонял свидетелей и иных фигурантов спиртового дела к даче заведомо ложных показаний. До дачи мне взятки кем-то из водочной мафии, прокурорские пока еще не опустились. Но и этого я уже не исключал. На такой радикальный ход прокуратуры, то есть, на реальное задержание, я до сей минуты не рассчитывал и готов к нему не был. Однако, постановления о возбуждении уголовного дела в отношении себя я тоже почему-то перед собой не увидел. И сразу же заявил об этой странности прокурорским товарищам.

— По этому поводу можете не волноваться, Корнеев! — немедленно заверил меня младший советник, — Приедем к нам в следственное Управление, там мы вам всё и покажем!

Покажете, покажете! В этом я не сомневаюсь! Но вот беда, вовсе не факт, что всё обойдётся только тремя сутками. А я даже не знаю, где сейчас находится Клюйко. И когда она узнает о том, что меня упаковали? Трое суток не такой уж и срок. Его можно простоять на одной ноге. Однако, и их мне вполне может хватить. Смотря, чем они наполнят мне эти семьдесят два часа! Надо как-то извернуться и сообщить Эльвире о своём задержании.

— Разрешите листок бумаги? — протянул я руку к коллегам из прокуратуры, — Жалобу хочу написать вашему начальству! Да вы не волнуйтесь, я быстро. А потом спокойно поеду с вами, — смиренно пообещал я недовольным товарищам из прокуратуры.

Советники переглянулись. Старший, расслабляясь хмыкнул, но просьбу мою выполнил.

Достав авторучку, я накидал пару строк. Потом задумался и смял бумагу в комок.

— Я передумал! Какой смысл на вас жаловаться, всё равно ведь не отпустите. Пошли в узилище, я готов! — встав со стула и, не глядя ни на кого, я двинулся на выход.

Отступление

— Владимир Алексеевич, да всё мы сделали правильно! Нельзя было с прокурорскими ссориться из-за этого наглеца! — продолжал убеждать генерала начальник Инспекции, — Вы же понимаете, что не сами они сюда заявились! Мы же еще вчера обо всём приняли решение! И нам еще повезло, что обком на нас самих не повесил разбирательства с этим Корнеевым, хотя они могли бы! А теперь пусть прокуратура с ним возится!

Генерал молчал и угрюмо смотрел перед собой. Было видно, что настроение у него сейчас не самое лучшее. Логика в рассуждениях майора присутствовала и была она неоспоримо железной. Но всё равно, на душе у Данкова было пакостно, словно в неё кто-то наплевал. Если бы этот лейтенант пугливо засуетился и начал просить прокурорских не забирать его с собой… Или обратился бы к нему и майору за помощью, и содействием в сохранении ему свободы! Тогда было бы проще воспринимать всё это паскудство. Но случилось так, что этот пацан не захотел даже смотреть на них с майором, а не то, чтобы о чем-то их просить. Просто встал и вышел. Не взглянув в их сторону и не прощаясь. Этот дерзкий гадёныш поступил так, будто бы изначально знал, что в любом случае они его сдадут. Обидно, когда напрямую подчинённый генералу лейтенант, считает того блядью.

— Зови сюда эту! — кивнул Данков на дверь в приёмную, — Сука! Как в говне искупался! — в сердцах сплюнул он.

— Есть! — бодро вскочил Бондаренко и метнулся выполнять распоряжение своего шефа, радуясь возможности удалиться с его глаз.

Назад он вернулся с секретаршей Галей. Которая теперь секретаршей не выглядела.

— Присаживайтесь, старший лейтенант! — указал Данков на стул серьёзной барышне. — Мы выполнили просьбу вашего руководства и пришла ваша очередь ответить нам любезностью. У вас есть, что нам рассказать? — он с нескрываемым интересом уставился на младшего лейтенанта внутренней службы.

Какое-то время та, которую следователь Корнеев знал, как Галину Эдуардовну, собиралась с мыслями и с ответом не торопилась.

— Если честно, товарищ генерал, я пока еще не определилась с оценкой личности вашего Корнеева, — ответила девушка, спокойно глядя в глаза генерала, — Но со всей определённостью могу вам сказать одно, этот молодой человек не настолько прост, как старается казаться! — она снова на какое-то время умолкла, — У меня сложилось такое впечатление, что лейтенант Корнеев не тот человек, за которого он себя выдаёт! — собравшись с духом, заявила она. И, словно бы что-то вспомнив, резко повела плечами.

— Извините, не понял вас! — Данков склонил голову, пристальнее вглядываясь в лицо собеседницы, — Будьте добры, поясните, что вы имеете в виду? Как понимать эти ваши слова? Вы же сейчас не про то, что лейтенант Корнеев клиент вашего ведомства?

Дама, уже не выглядевшая органично в погонах младшего лейтенанта, снова пожала плечами.

— Я сама пока еще не разобралась в своих ощущениях, но во время нашего общения с Корнеевым, мне временами казалось, что он, как минимум, вдвое старше меня и на порядок опытнее в оперативной работе! Вам, Владимир Алексеевич, должно быть лучше известно, откуда у вашего молодого следователя такая высокая квалификация оперативного сотрудника!

На какой-то миг генералу Данкову показалось, что он заметил растерянность в глазах девушки. И он готов был поклясться, что ему это не так уж и показалось.

— Позвольте, но этого не может быть! — не утерпел майор Бондаренко, — Что значит, вы не разобрались⁈ Ваше руководство вас отрекомендовало, как опытнейшего агентуриста! Тогда какой смысл в вашем участии? Полковник Мартынов нам характеризовал вас, как профессионала самой высшей квалификации! Вы установили с Корнеевым устойчивый контакт и личные отношения?

— Подожди, Виктор Сергеевич! — оборвал своего подчинённого генерал.

— Скажите, старший лейтенант, что вас смутило? Или, если хотите, насторожило в поведении Корнеева? Вы можете внятно сформулировать замеченные вами несоответствия?

— Наверное, могу! — не очень уверенно и вроде бы неохотно ответила Галина. — Но я хотела бы попросить вас дать мне время до завтра, если это возможно! — она вопросительно взглянула на начальника УВД, — А сейчас, если вы не против, я должна отбыть в себе в Управление и доложить своему руководству о результатах проведенного мероприятия. Завтра к четырнадцати часам я предоставлю вам, товарищ генерал, развёрнутую справку!

Отпустив комитетчицу, Данков встал с кресла и, откинув голову назад, покрутил шеей.

— Что скажешь? — повернулся он к начальнику Инспекции по личному составу вверенного ему УВД, — Баба ушлая и далеко не дура! Это факт! И Мартынов не стал бы присылать абы кого!

Он обошел стол и сейчас в упор рассматривал майора Бондаренко. Но впервые за всё время их совместной службы, делал это с раздраженным неудовольствием. Странное дело, к наглому Корнееву, который несколько минут назад проявил ко всем присутствующим в этом кабинете откровенно хамское неуважение, он злости не испытывал. А на своего давнего и одного из самых доверенных подчинённых, смотрел сейчас с антипатией.

Ничего не понимающий майор, под тяжелым взглядом начальника медленно поднялся со стула.

Данков отвернулся от него и подошел к окну. Заложив руки за спину, он проследил за проехавшим по улице трамваем и обернулся.

— А ты знаешь, права эта гэбэшница! — он опять осторожно покрутил шеей, — У меня точно такие же ощущения. Я сегодня себя поймал на мысли, что этот лейтенант, если ему такая нужда вдруг приспичит, то обведёт он нас с тобой вокруг фонарного столба! Тебя-то уж точно, возьмёт за нос и обведёт! — насмешливо ухмыльнулся Данков своему обиженно засопевшему «гестаповцу».

— Не обведёт! — упрямо нахмурился майор, — А баба эта, не такая уж она и ушлая, если не смогла расколоть этого сопляка! Перехвалил её соседский Мартынов, товарищ генерал!

В ИВС меня привезли после обеда. Когда продольный уже собирал от кормушек посуду. Тем и отличается ИВС от СИЗО, что в нём отсутствуют штатные баландёры из числа спецконтингента. «Хозбанды» в ИВС нет по определению. Жрачку здесь должны разносить сами продольные. Но вопреки инструкции дежурная смена припахивает сидельцев. Чаще всего из числа женщин. Они потом и собранную посуду моют. А еще, вместо нормальных унитазов, в камерах тут стоят параши в виде сорокалитровых оцинкованных баков с крышками. В таких домохозяйки постельное бельё раньше кипятили. На «дальняк», то есть по-большому, жуликов утром и вечером выводят в расположенный в конце продола сортир. Туда же они и парашу из «хаты» выносят выливать. И потом до половины наполняют её водой из-под крана, дабы уменьшить концентрацию мочи. Если этого не сделать, то уже часа через три-четыре, от рези в глазах и жуткого запаха можно будет вешаться. Моча не дерьмо, она имеет свойство настаиваться до состояния гептила.