Долгое, долгое плавание - Владимир Рудный

За два месяца плаваний на специально выделенном даже при тогдашней бедности корабле, поездок на автомашинах, пеших походов в глубь материка через самшитовые и кизиловые рощи, заросли бамбука и одичавшие леса комиссия буквально исследовала побережье, устья рек, даже ручьев, от Риони до Днестра, все бухты, порты, базы, Керченский пролив, перешейки, полуострова и острова, лиманы, пляжи, косы; когда вернулись в Севастополь, Исакову досталось освоить, обдумать, обобщить и четко оформить для доклада правительству не только собранный огромный материал, не только критику изъянов, но и предложения, точные и обоснованные, что жизненно необходимо сделать на случай войны, сделать срочно, чтобы обезопасить страну от случайностей.

А денег у страны мало. Надо строить и корабли, и базы. То, что предлагала сделать комиссия, особенно в Керчи и Севастополе, требовало перераспределения средств, выделенных на развитие флота. Начальство на Черном море — против. Флагманы в Москве против: сначала — флот, потом — базы.

Впервые в жизни Исаков попал на Реввоенсовет страны, где комиссия отстаивала свои выводы в присутствии высших руководителей обороны государства. Он не только один из авторов доклада, он к тому же флотский командир, и ему надо выступать наперекор мнению морского командования — непосредственного и высшего. Вероятно, и сравнивать нельзя его самочувствие с волнением при опасной швартовке, куда там: самый младший в зале, да еще и беспартийный, всего лишь начальник черноморского оперотдела, ему и слово дал Ворошилов последнему. Не дерзость ли настаивать на том, что отвергают признанные флагманы? Не много ли на себя берет?.. Нет, он такой же гражданин в своем отечестве, как и все. Он больше чем убежден в правоте выводов, они продуманы, выношены годами, выверены еще до того, как Реввоенсовет доверил ему это дело. От него ждут его мнения, а не лавирования мнением под чужое мнение. Если он не способен честно выразить свое мнение, он не может работать в штабе.

Выйдя к огромной, им же составленной карте, он твердо сказал, что все документы разрабатывал сам и убежден в них. Предлагаемые меры считает неотложными, особенно при складывающейся международной обстановке. Что касается конфликта — «корабли или базы», его не может быть. Флот надо строить, на это уйдет десятилетие. Берег надо защищать сейчас и всегда, чтобы не оставить корабли без баз.

«Ну, все, на этом кончился для флота Исаков», — подумал его давний товарищ по Черному морю Цалькович, тоже член комиссии. Очевидно, опасение возникло не у одного Цальковича. К счастью, друзья ошиблись. Опять — хоть и боком, новая ступень: Борис Михайлович Шапошников, крупнейший генштабист и будущий маршал, угадал в смелом черноморском операторе главное — видит глубже и дальше, чем дозволено рамками ведомства или должностной границей. Он пригласил Исакова в штаб РККА, в Оперативное управление, начальником которого был Владимир Кириакович Триандафиллов.

В объемистом томе «Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах (1917–1940)», изданном в 1965 году, имя Исакова соседствует с именами лучших теоретиков наших вооруженных сил, в том числе и с именем погибшего в авиационной катастрофе Триандафиллова. Исаков стал в Оперативном управлении штаба его сотрудником и учеником.

Теоретический рост Исакова шел стремительно: автор исследований, опубликованных Гидрографическим управлением и Научно-техническим комитетом; статьи на военно-морские и военно-географические темы в Большой советской энциклопедии и в первых томах Военной энциклопедии, возобновления которой он добивался до конца жизни: статья «Десантная операция» — предвестница курса лекций, прочитанных позже в Военно-морской академии. Наркомат обороны издал их в 1934 году отдельной книгой как учебник для командиров флота. Но все писалось ночью, урывками. Главное — работа в морском отделе штаба: частые выезды на моря и срочная разработка государственного задания. Триандафиллов включил Исакова в подготовку программы строительства флота, рассчитанной на индустрию первых пятилеток. В программе был и его, им выношенный новый эсминец.

В одной из служебных автобиографий Иван Степанович писал в разделе «Партийные дела»: «Впервые подал заявление о приеме кандидатом в члены ВКП(б) в первичную организацию Оперупра Генштаба в 1931 году. К концу года прошел через бюро, но ввиду отъезда в длительную командировку на ДВ дело приостановилось. Все документы переслали в ВМ Академию, где меня застало постановление ЦК о временном прекращении приема в партию».

Сама командировка на Дальний Восток была большим партийным поручением. Его послали с комиссией Я. Гамарника, на четыре месяца. Международное положение страны обострялось. После военного конфликта на КВЖД в Москву приезжал с Амура комиссар Степанов, он рассказывал, как амурцы громили сунгарийскую флотилию противника.

Но вот Япония захватила Маньчжурию. Под ударом советское Приморье, японские штабы давно вынашивают план отторжения Дальнего Востока от СССР. Правительство решило укрепить оборону на Тихом океане, создать там военный флот. Исакова посылают туда — провести, как на Черном и Азовском, рекогносцировку берегов, подготовить базирование флота и создание судостроительного завода.

Снова — походы, поездки, изучение берегов, бухт, возможных стоянок. Но если Черноморское побережье после Финского залива казалось беспредельным, то моря и берега Тихого океана было трудно даже мыслью объять. Тут и четырех месяцев не хватит. От Арктики до субтропических параллелей Посьета дикие и необжитые земли. Береговые укрепления заброшены еще с русско-японской войны. Край требует для своего освоения и укрепления десятилетий труда сотен тысяч людей. Исаков знал Дальний Восток не только по гардемаринской практике, но и по обширной военно-исторической литературе. В Москве он увлекся архивными документами о русско-японской войне, материалами следственной комиссии и рассекреченными после революции фондами.

В этой поездке на Дальний Восток Исаков пришел к одной из самых значительных для себя тем — о Циндао. Небольшой в масштабе первой мировой войны эпизод — взятие германской крепости Циндао, контролирующей Желтое море, — привлек его острой актуальностью. Размах операции в Циндао невелик: действовали не армии, а полки, не флоты, а одна эскадра и отдельные корабли, не воздушные соединения, а одиночные самолеты. Что же актуально в этой полузабытой операции? Он почуял в ней проекцию на современность, пищу для стратегических обобщений и оперативных открытий.