Новый мир. № 11, 2002 - Журнал «Новый мир»

— О-о! — Агеев отходит к столу. Так безопаснее. — А ты не знаешь, почему женщины так долго ходят по магазинам? Что-то моя запропала…

Юля с готовностью:

— Знаю.

Звонит телефон. Агеев берет трубку:

— Да? А, привет. — Звонит друг. Спасительный друг. — Нормально. На дачу? — Агеев смотрит на Юлю. — Хорошая мысль. Твоя отпускает? Моя? Не знаю. Слушай, давай я немного подумаю… Как о чем думать? Да халтура тут срочная, перевод… Нет, не долго буду думать. Пока.

Всеслышащая Юля мягко укоряет:

— Вот видите, как вы несвободны? Даже не можете твердо определиться. А я вам гарантирую, что со мной таких проблем не будет!

Агеева забирает лень, зовущая на дачу, шашлыки, рюмочка…

— Что? Каких проблем? О чем мы с тобой говорили? Да слезешь ты наконец?!

— Нет, пока не согласитесь.

— На что?

— Стать моим мужем.

Агеев один раз почти уже стал мужем. Теперь вот на дачу спокойно не поедешь. Еще предстоит объяснение с супругой.

— Ну хватит об этом… Уже не смешно.

— …А говорили мы о магазинах. О том, почему женщины долго ходят по магазинам.

— Ах да… И ты сказала, что знаешь…

— Знаю. И еще кое-что знаю. Не хотела говорить… — Юля собирается с духом. — Но если вы такой… Только не подумайте, что я хочу вас поссорить и тем самым добиться своего… А может быть, вы и сами все знаете. Если знаете, тем лучше. Помните, весной вы уезжали на несколько дней?

Ощущение грозящей опасности пока почти невесомо.

— Весной? А, с приятелем на дачу. Было дело… А ты откуда знаешь?

Возмущенно:

— Я все про вас знаю.

— И что же?

Назидательно:

— А то. В ваше отсутствие к вашей жене приходил муж-чи-на! Два раза. — Для пущей убедительности Юля показывает на пальцах: — Два!

Агеев зачарованно смотрит на эти тонкие пальцы, вилкой нанизывающие его судьбу.

— И… и что же? Мало ли… Это мог быть кто угодно. Кстати, как он выглядел?

Вот так Ирка, верная супруга! А тут еще это торжествующе-сочувственное:

— Высокий. Уж повыше вас, на голову. И помоложе.

Спокойно. Ничего еще не ясно.

— Ничего это не значит. Ровным счетом ничего. И потом… Это наше личное дело. И с твоей стороны просто нетактично так…

Девушка пугается:

— Ой, простите. Дура я. Зря сказала. Простите.

Ни в коем случае не показывать, что задето самолюбие.

— Да перестань! Не в этом дело. Даже не в жене. Пойми. Ты молодая, здоровая, красивая. У тебя все впереди. Ну какой из меня муж для тебя? Я уже в прошлом. Живу по инерции, в настоящее не вписался… Сказать правду, так ведь я просто доживаю…

А она свое:

— Ой, что вы! Вы же еще не старик!

Но не скрыть раздражения:

— Тебе в «мерседесах» надо ездить по тусовкам, ноги свои красивые показывать, с интересными людьми знакомиться… А я… Представим теоретически… Да ты через месяц взвоешь от той скучищи, в которой я прозябаю! Это тебе только кажется, что я неплохо устроился. Как же, сижу дома, в тепле, уюте, без проблем, даже зарабатываю неплохо…

Реагирует мгновенно:

— Деньги меня не интересуют!

— Это пока… Так вот, уверяю тебя, весь этот образ жизни создан мною от лени и трусости! Мне лень куда-то бегать, что-то предпринимать… Энергии той уже нет, дерзости… Мне легче делать вид, что я презираю суету, что выше ее. На самом деле мне так же страшно жить, как и тебе.

Докатился до признаний! А она — молодец:

— Не надо бояться! Я же рядом!

Оттаял немного Агеев:

— Представляешь, каково нам будет вдвоем, таким двум… боякам?

— Нам будет хорошо! Если только… вы говорите откровенно. Мы поймем друг друга. Правда, правда!

— Знаешь что… — говорит Агеев, протягивая руку, но тут в дверь звонят.

Агеев идет открывать. Юлия соскакивает с табурета, бежит вслед за ним. Верной такой собачкой.

Агеев с пакетами и Ирина проходят в кухню. Супруга весело щебечет:

— У тебя девушки без меня. Надеюсь, мне не придется объясняться с ее матерью? В магазинах ужас сколько народа!

Пока она выкладывает покупки, Агеев пристально ее разглядывает. Вместе прожито шесть лет. Все так привычно: голос, манера одеваться, двигаться. Но сейчас Ирина предстает новой, незнакомой, пугающей…

— Что ты так смотришь на меня? Что-нибудь случилось?

— Н-нет… Скажи, пожалуйста… э… Тут до меня дошли слухи, что ты мужчин принимаешь в мое отсутствие. И кто же этот баловень судьбы?

Ирина застывает с пакетом молока в руках.

— Ты о чем? Вернее, о ком?

Агеев забирает у нее пакет и неторопливо убирает в холодильник.

— Помнишь, я весной ездил к Петру на дачу?

Ирина облегченно смеется:

— А-а, так это Сережка заезжал…

— Какой Сережка? Тогда ты мне ни про какого Сережку не рассказывала.

— Сережка Миронов. Брат мой двоюродный. Забыл? Ты же не любишь, когда мои родственники приезжают, вот и не рассказывала.

Столь простого объяснения Агеев не ожидал. Серега действительно выше его и моложе.

— А… а почему он приезжал два раза?

Супруга выглядит искренне удивленной.

— Брал кассеты посмотреть. Потом вернул. Да что с тобой? Какая муха тебя укусила? Ты же никогда меня прежде не ревновал… Постой… Это тебе рассказала эта девочка? Юля? Кто бы мог подумать, такая тихоня, а сплетни разводит…

Агеев, уже подготовившийся было к скандалу, не может сдержать эмоции:

— Никакие сплетни она не разводит. Ведь к тебе же действительно заезжал… мужчина. Какие же это сплетни?

Недоумение Ирины сменяется подозрительностью:

— А почему она тебе об этом рассказывала? Ты что, расспрашивал? Ты… ты следишь за мной?

— Ну вот еще! Вовсе я не слежу… Скажи мне… Скажи, тебе страшно ходить по улицам?

— Странный вопрос… Нет, не страшно. Что с меня взять?

— А… а дома тебе все время сидеть не скучно?

Ответ — как пожимание плечами:

— Привыкла.

— И тебе не хочется устроиться на работу?

— Раньше ты этого не хотел. А что? У нас финансовые затруднения? Я готова пойти. Правда, придется поискать. Уже не девушка, так сразу не устроиться. Это у Юльки без проблем…

— Ты думаешь?

— А что тут думать? Никто не звонил?

— А кто-то должен был? Шучу… Петр звонил. На дачу приглашал.

— Меня, конечно, не звал.

— Ну, он же без жены едет… Так что сама понимаешь — мальчишник.

— Еще бы. То-то Светка мне потом рассказывала, как вы ей с дачи названивали.

— Растрепала-таки… Не я же звонил. Петр. Да и потом, что мы ей такого сказали? Так, подразнили… Что, мол, дома сидишь, когда за городом так хорошо… Просто развлекли одинокую женщину…

Разговор привычно сворачивает в привычную колею. А начинался так живенько…

— Нет бы жен развлекли. Взяли бы с собой на природу. Господи, что за мужики пошли!

— Только не занудствуй, я тебя умоляю.

— А то что? Уйдешь? Не первый раз слышу. Да только посмотри на себя… Никуда ты из этих тапочек не выберешься. Духу не хватит.

— Не заводи…

— Да и куда ты пойдешь? Тебе же никто не нужен…

— Ирина!

Звонит телефон. Ирина, а вслед за нею Агеев проходят в комнату.

— Да? Привет. Конечно, дома. Куда он денется… Тебя. Петр.

— Да? А, привет. Что? Нет, еще не надумал. Нет… Слушай, давай недельки через две? Нет, правда работы много… Да я понимаю… Да никуда она не денется, рыбалка эта… Хорошо, хорошо, подумаю… Ага… Пока…

Кладет трубку, примирительно говорит жене:

— Видишь, никуда я не еду.

— И напрасно. Я твоей жертвы не оценю. Для меня ты что дома, что на даче… Я-то все равно одна. У тебя — твоя работа. А у меня — стирка, магазины. Я никому не интересна…

— Нет, отчего же…

— Так что поезжай, поезжай… Развлекайся.

— Ну перестань, что ты? В конце концов, я не понимаю… Мы живем вполне нормально… И потом, имею я право хоть изредка сменить обстановку, оторваться от этого треклятого стола!

— Имеешь. Только и я имею право на смену обстановки. Так что сегодня будешь спать в одиночестве.

С этими мстительными словами Ирина уходит в кухню.

— Ой-ой-ой… Будто мне это одному надо! В конце концов, есть такое понятие — супружеские обязанности!

Реплика прилетает из кухни, как пущенная рассерженной рукой тарелка:

— Вот и подумай над ними. Поспи в одиночестве и подумай.

— Это шантаж! К тому же я и так в одиночестве, когда сплю. С ума они меня все сведут.

Звонит телефон.

— Да? А, ты… Да, надумал. Еду. Что значит отпускает? Что я, мальчик? Еще спрашивать буду! В пятницу? Отлично. Да. Договорились. По дороге купим. Пока.

Агеев кладет трубку. Осматривает комнату. Взгляд останавливается на табурете. Подходит, взбирается.

— И что же отсюда видно? И как ты, брат, отсюда смотришься? М-да… Скверно. Скукожился над столом. Серый, невзрачный. Что смотришь? Не нравится? Небрит, в тапочках на босу ногу… Чирик-чирик строчечки. Чирик-чирик. А годы уходят… А ты корпишь над чужими словами и мыслями. А они мимо пролетают. И годы, и мысли. Чирик-чирик. Что смотришь? Глуп же ты, брат… К тебе девушка приходит, чистое, нежное создание. В любви признается… А ты? Да я то, да я сё…