Курортное приключение - Евгений Дубровин

Впервые врач осмотрела его мельком с ног до головы. Взгляд был коротким, но по-женски внимательным, цепким.

– Как же так могло получиться? Вы вроде бы мужчина… – Она поколебалась, подбирая слово. – На уровне…

– Я по натуре философ. А философы, как известно, не создают материальных ценностей.

– Ага, – догадалась Антонина Петровна. – Она погналась за достатком?

– Даже не в этом дело… Просто я растратчик времени, прожигатель жизни…

– Вы пьете?

– Не откажусь при случае. Но дело опять же не в этом… Просто я люблю поговорить, отдохнуть в свободное время, то есть мое свободное время принадлежит лишь мне. А есть люди, которые дорожат каждой минутой, делают что-то полезное. Их свободное время принадлежит семье, обществу. В этом вся разница.

– Он пишет диссертацию?

– Да. Как вы догадались?

Она пожала плечами.

– Сейчас почти все пишут. Кроме того он карьерист, подсиживает вас?

– Вы обладаете даром предвидения? Разве наша медицина признала факт предвидения и вам стали читать факультативный курс «Предвидение как результат деятельности коры больших полушарий»?

Она усмехнулась:

– Нет, просто житейский опыт.

– Простите, вы замужем? – Холин сам удивился, как этот глупый вопрос вырвался у него. Он на минуту забыл, что перед ним сидит не просто женщина, а его лечащий врач.

Наступило неловкое молчание. Холин посмотрел на Антонину Петровну. На ее щеки от загорелой шеи медленно наползал румянец.

– Нет, я не замужем. Но я невеста.

Видно, она хотела это сказать шутливо, но получилось как-то очень уж серьезно, почти с вызовом.

Шариковая ручка вырвалась из тонких наманикюренных серебристым лаком – под цвет седины – пальцев, покатилась по столу и упала на пол. Оба нагнулись одновременно. Николай Егорович увидел загорелые стройные ноги в белых босоножках… Из босоножек высовывались пальцы с тоже серебристыми ногтями. Он схватил кружившуюся на полу, как змейка, ручку и положил ее на стол. Она тоже распрямилась. Оба сидели красные, смущенные. Седые волосы сбились набок, и из-под них высунулся клочок рыжих волос. «Боже мой, да это же парик! – изумился Холин. – Надо же, ни за что бы не догадался!»

Врач сняла массивные очки и стала протирать их вынутым из халата кружевным платочком.

Женщина в возрасте исчезла. Перед ним сидела девушка лет двадцати трех – двадцати четырех. Симпатичная, загорелая, с хорошей фигуркой. Сидела покрасневшая, растерянная, удивленная, недовольная тем, что разговор с больным получился таким слишком уж вольным и поставил обоих в неловкое положение.

Усилием воли Антонина Петровна оправилась с собой. Она поправила парик, надела очки, согнала с лица улыбку, нахмурилась и снова превратилась в строгую женщину в возрасте.

– Родители ваши живы? – спросила врач официальным голосом.

– Проверяете фактор наследственности?

– Да. Если вы уж настолько эрудированы.

– Нет, они умерли.

– Отчего?

Она взяла ручку и пододвинула к себе листок бумажки.

– Не волнуйтесь. Они умерли не от инфаркта. Так что это у меня не наследственное.

– И все же.

– Отец погиб в финскую, а мать подорвалась на мине. Уже после войны. Поле было не очень чисто разминировано.

Антонина Петровна отодвинула листок. Видно, она не ожидала такого ответа.

– Да… это очень печально, – сказала она. – Значит, ко всему прочему у вас было трудное детство?

– Прилично трудное. Голод, умер брат, приходилось много работать, побираться. Так что мой инфаркт закономерный, так сказать, честно заработанный.

Помолчали. Она по-прежнему смотрела не на него, а в сторону истории болезни.

– Вы уже устроились? – спросила Антонина Петровна.

– Временно. Во дворце.

– Это не годится. – Врач взяла листок и что-то быстро написала. – Вот, возьмите. Отдадите администратору. Мы вас устроим в наш самый лучший корпус. Прямо у моря.

– Спасибо. – Холин встал.

– Подождите, я прослушаю вас.

– Но мы и так уже долго… Наверно, очередь…

– Раздевайтесь.

Он разделся до пояса. Она встала, взяла стетоскоп. Она оказалась ниже его ростом, несмотря на каблуки. На своем плече Николай Егорович почувствовал ее дыхание.

– Повернитесь спиной. Не дышите… Можете дышать…

– Спасибо вам. Вы такая добрая. Даже дышать разрешаете.

Но она не приняла шутки.

– Завтра я дежурю. Придете утром в это же время. А сейчас мои рекомендации такие. Больше гуляйте. Но не переутомляйтесь.

– Спиртного ни грамма, – напомнил Холин.

– Ни грамма. Познакомьтесь с кем-нибудь.

– С женщиной? Небольшое курортное приключение?

– Не обязательно. Но интересная компания вам не повредит. Во всяком случае отвлечет. Желаю всего хорошего. До завтра.

У дверей он задержался.

– Передо мной у вас были мужчина и женщина. Я за ними наблюдал. Они такие разные… У них серьезно?

– У мужчины – нет. У женщины – да.

– До свидания.

– Всего хорошего. Завтра я жду вас.

– До завтра.

– До завтра.

Он вышел и бесшумно прикрыл за собой дверь. Он чувствовал, что она смотрит ему вслед.

В коридоре Холин столкнулся с девушкой, которая ночью провожала его во дворец. Она узнала ночного гостя. Улыбнулась широким круглым лицом.

– Нашли тогда столовую?

– Нашел. Указания были точными.

– Вы от Антонины Петровны?

– Да.

– Это моя начальница. Я у нее сестрой работаю.

Девушку так всю и распирали молодость и здоровье. Халат был ей тесен, топорщился со всех сторон, и оттого девушка казалась вся какой-то угловатой, точно рояль под чехлом.

– Как вас зовут?

– Яна…

– Милая Яночка, вы не проводите меня к администратору? Из вас получается чудесный проводник. Или вы сильно заняты?

Девушка вспыхнула.

– Провожу. Это совсем близко, в соседнем корпусе. Пойдемте.

Она решительно зашагала вперед. Холин пошел следом. Непослушный халат от быстрых движений лез вверх, обнажая крепкие, налитые ноги. Яна сердито одергивала халат, чувствуя, что Холин смотрит, старалась отвлечь его внимание разговором:

– Вы хорошо спали?

– Неплохо. (Знала бы она про человека, душившего его ночью рогаткой.)

– Позавтракали?

– Позавтракал.

– Нравится вам, как у нас кормят?

– Ничего.

– У нас повар хороший. Мы его из Ялты переманили. Он там в кавказском ресторане работал. Когда в меню будут шашлыки, обязательно закажите. Не отличишь от настоящих.

– Непременно закажу, – пообещал Николай Егорович. – Только мне шашлыки не положены.

– Ничего… Один раз можно. Я вам устрою.

Они вышли из корпуса и стали спускаться по аллее вниз к небольшому, очевидно административному, зданию. Сейчас они шли рядом, и Яна вздохнула с явным облегчением. Но теперь халат мучил ее спереди, и девушка, смущаясь, расстегнула его, освобождая большую грудь в ярко-красной кофточке.

– Вы издалека?

– Да.

– С чем?

– Инфаркт.

– Ну… такой молодой… – Она с любопытством посмотрела на него, словно инфаркт был невесть какая заслуга; Холину даже показалось, что Яна ожидала увидеть на его груди орден.

Дальше шли в молчании. Яна почтительно поглядывала на наго.

– А что, – спросил Николай Егорович, – Антонина Петровна хороший врач?

Девушка тряхнула рассыпанными по плечам белыми крашеными волосами.

– Очень, – сказала она горячо. – Очень.

– Но она, по-моему, еще совсем молодая.

– Ну и что? Она врач от рождения. Она душой лечит, а не лекарствами!

– Давно она у вас?

– Нет, первый год. Только что из института.

– Ого! И сразу в «наркомовский». Наверно, рука есть?

– Никакой руки! – Яна сердито посмотрела на Холина. – Своим трудом. Институт она кончила на пятерки и поступила в заочную аспирантуру. Вот она какая! И все у нас ее здесь любят. – Девушка понизила голос. – Через два года наша заведующая на пенсию уходит. Она, наверно, заведующей будет.

Холин присвистнул.

– Ну и дела! Совсем еще девчонка – и заведующей. А жених у нее кто?

Яна даже остановилась.

– А вы откуда знаете?

– Сама рассказала.

– Ну вы и жук! Ох, простите, вырвалось…

– Ничего, ничего. Врач?

– Как же так… она вам сразу…

– А я умею расспрашивать. Врач?

Яна оглянулась и понизила голос:

– Если она уж сама вам рассказала… Он у нее натуральный доцент…

– Как это понять? – удивился Холин.

– Ну… теперь натуральный, еще недавно был на должности, а без диплома. Они скоро должны пожениться. Они этой зимой должны были пожениться, но он защищаться должен был, и они отложили до лета.

– От кого защищаться? – сделал Николай Егорович вид, что не понял.

– Диссертацию защищать… Ах, вы шутите, – Яна обиженно насупилась.

– Ну… ну… это я так… Глупый юмор. Я обладаю чувством глупого юмора. – Холин дотронулся до руки девушки. Рука была полной, упругой, горячей, словно утюг. Николай Егорович даже отдернул руку, как от горячего утюга. – Ну у вас и тело!