Опер печального образа - Дмитрий Вересов

— Ты у меня очень сильная, — говорил ей Михаил, убаюкивая Аню, как больного ребенка. — Таких сильных, как ты, вообще не бывает на свете. Просто ты была маленькой девочкой, а теперь вдруг повзрослела. Ложилась спать с куклами, а проснулась с мужем.

— До тебя у меня были куклы?

— Конечно, одни куклы. Нарисованные холсты, театральные декорации, картонные дома, Пьеро, Арлекин, Мальвина. Теперь все будет по-другому. Может, это не так красиво и ярко, зато по-настоящему. Поначалу будет нелегко. Этот мир навалится на тебя, как злые школьники на новенькую девочку, да еще такую маленькую, да еще с такой челочкой. Они же не знают, что ты, на самом деле, сильный человек, настоящий боец…

— Правильно, — прошептала Аня, как убежденная, заговоренная взрослым девочка. — А ты, опер, научишь меня приемам джиу-джитсу?

— Конечно, научу. Но только не опер, а следователь, не джиу-джитсу, а дзю-дзютсу, не приемам, а… Приемы, взятые отдельно, вырванные из контекста, никогда не действуют, разве что случайно. Кстати, у меня никогда не было ученика. Ты будешь первым…

— Ученицей.

— В боевом искусстве не может быть учениц, только ученики. Теперь я имею право обучать. Между прочим, вот тебе еще одна доходная статья. Сниму в аренду зал, открою школу. Правда, ты меня больше по вечерам не будешь видеть…

— Я же тоже буду в спортивном зале, в первом ряду, — Аня ткнула острым локотком в близкий, беззащитный живот.

— Правильно. Ты возьмешь на себя всю организационную часть. Рекламу, сбор денег, аренду, печати, грамоты, свидетельства, регистрации…

— А ты будешь заниматься только творчеством? — ревниво спросила Аня.

— Да, — мечтательно проговорил Корнилов. — С утра буду ловить преступников, а поздно вечером и в выходные — хороших людей… Мне, кажется, лет девять было, когда я пришел в зал дзюдо. Сначала мы занимались в спортивных костюмах, а потом тренер объявил, что надо сдавать деньги на кимоно. Мама работала медсестрой. Все сдали, а я — нет. Но заказ что-то задерживался, и я пока был, как и все. Потом кимоно привезли, и на следующую тренировку все пришли, как настоящие дзюдоисты. Тренер учил их повязывать пояс, складывать куртку и штаны. Мама укоротила и перешила мне свой белый халат медсестры. На следующее занятие я вошел в зал в тренировочных штанишках и укороченном белом халатике. Весь зал затрясся от смеха, как во время одновременной отработки страховки. Знаешь, как меня прозвали?

— Доктором… Пилюлькиным? — спросила Аня.

— Как ты догадалась? — удивился Михаил.

— А я была там, рядом с тобой. Тебе только казалось, что ты один…

— Вы плачете, Анютины Глазки? Не плачьте, эта история кончается хорошо. Вернее, она еще не кончается… Когда мы боролись, мой халатик рвался от малейшего рывка. У нас были хорошие ребята, а были и негодяйчики. Вот эти старались специально порвать мне халат.

А потом было первенство нашего ДСО. Моего тренера звали Александр Измайлович. Он принес мне перед соревнованиями свое старенькое кимоно, подвернутое для меня, и сказал: «Они выделили тебя из всех, чтобы смеяться над тобой, как над самым худшим. Сейчас у тебя есть возможность доказать обратное».

Я занял первое место — единственный из нашей секции. Постирал и выгладил кимоно, принес на следующую тренировку. «Потом отдашь», — сказал мне тренер. Я несколько раз приносил ему чистое, отглаженное кимоно, вернее, дзюдо-ги, а он говорил «потом»… Это кимоно у меня до сих пор лежит. Где сейчас мой первый тренер? На пенсии, наверное?

— А ты найди его, — предложила Аня, — и подари ему кимоно, только новое, и черный пояс, который тебе вручили японцы.

— Вот этого я делать не буду.

— Почему? — удивилась Аня. — Это так красиво, ритуально!

— Именно поэтому не буду. Не такой мужик Александр Измайлович. За такие красивости он, чего доброго, и по шее даст. И правильно… Доктор Пилюлькин. Я и представить себе не мог, что когда-то у Пилюлькина будет второй дан, черный пояс, полученные не за деньги, не у чиновника от спорта, а в Японии, от патриарха школы.

— Он тебя приметил и благословил?

— Да, благословил. Не смейся. Между прочим, он обещал мне на следующий год выслать приглашение на семинар. А я еще посмотрю, кого из учеников взять с собой.

К тому же, у школы есть филиал в Германии, куда я тоже могу приехать, как свой, родной человек.

— Я с тобой дружу, — сказала Аня, пододвигаясь еще ближе, хотя ближе было некуда. — А я сегодня ходила насчет работы в одну… в одно издательство. Меня, правда, Оля Москаленко к себе зовет в оптовую торговлю, но мне к ней не очень хочется. Я ее очень люблю и знаю, что она для меня все сделает. Но работать под ее началом — это как учиться в классе, где твоя мать — классный руководитель, или старшая сестра — завуч. Я уж лучше сама попробую.

— А может, тебе в науку пойти?

— В какую науку?

— Поступишь в аспирантуру, напишешь диссертацию, защитишься… Ты же мечтала писать диплом по этому… «Суров ты был, ты в молодые годы умел рассудку страсти подчинять…»

— Серенький Медвежонок! Ты опять все перепутал, — расхохоталась Аня, не замечая, что Корнилов заговорщицки подмигнул кому-то невидимому. — «Любви, надежды, тихой славы, недолго нежил нас обман…» Чаадаев Петр Яковлевич. Запомни, Медвежонок. Предлагаю сделку. Ты обучаешь меня дзю-дзюцу, а я тебя просвещаю, сею в тебе разумное, доброе, вечное.

Пальцы Ани застучали, как зернышки, по черепу Михаила.

— «Любви, надежды, тихой славы недолго нежил нас обман», — проговорил Михаил.

В этот вечер к квартире Корниловых, пока они так мило беседовали, кто-то словно проложил незарастающую народную тропу. Сначала в дверь позвонили люди с какими-то подписными листами в руках. Потом соседка по лестничной площадке «побеспокоила». Она рассказала, что прошлой ночью в соседнем подъезде срезали все электросчетчики. Этой ночью ожидается то же самое и на их лестнице. Соседка собиралась сидеть всю ночь с включенным светом, чтобы застукать преступников. Затем позвонил соседский ребенок, очень хороший рассудительный мальчик, который уходил погулять, но боялся потерять ключи. Корниловы не успели положить под зеркало ключи с брелком в виде показывающей язык глумливой рожицы, как пришла его мама.

Следующий звонок в дверь был встречен стоном обоих супругов.

— Держи меня, Корнилов, а то я сейчас под статью пойду! — закричала Аня, выскакивая в коридор.

— Нет, это ты меня держи…

Так, стиснув друг друга в объятьях, они открыли дверь молодому человеку, лицом и одеждой похожему на проповедника.

— Здравствуйте. Анна Алексеевна Корнилова здесь проживает? — спросил он, не улыбаясь, а принимая улыбку, как культурист позу, то есть строя ее из специально тренированных для этого мышц лица. — Меня зовут Денис Зайцев. Агент недвижимости из агентства недвижимости «Львиный мостик».

— Но мы не собирались что-то продавать или покупать, — удивилась Аня.

— Все правильно, — обрадовался агент Зайцев. — Вы уже купили.

Он вынул откуда-то из-за спины портфельчик, вернее, папку, которая была разбита на множество прозрачных папочек. Быстро пробежав по ним пальцами, как гитарист по струнам классической гитары, он распахнул перед ними какие-то документы в прозрачной упаковке.

Аня была так ошарашена, что ничего не могла разобрать в договоре, кроме собственной фамилии. Но Михаил сориентировался сразу. Он пригласил агента, как водится, на кухню. Аня решила довериться во всем юридически грамотному мужу, а сама занялась чаем или кофе. Агент выбрал кофе.

— Вы потом все внимательно прочитайте, — посоветовал Денис Зайцев. — Я вкратце изложу вам суть дела. Некое лицо, пожелавшее остаться неизвестным, через другое подставное лицо, то есть, через посредника, заключило с нашим агентством договор на оказание услуг. Услуга же такая: мы должны были купить и оформить в собственность коттедж с землей на имя… На ваше имя, Анна Алексеевна. Заказ был на ближайшие пригороды. Но нам здорово повезло. Мне удалось подыскать вариант в Озерках, на Суздальских озерах. Не на берегу, но все равно в очень хорошем месте. Тридцать соток земли и небольшой двухэтажный кирпичный домик. Улица Кольцова, как раз между озером и стадионом. В коттедже почти закончена отделка. Счастливый случай! Хозяин строит дом в Финляндии, в десяти километрах от президентского дворца. А этот решил продать. Там у них просто: захотел жить в Финляндии, решил прикупить недвижимость в Испании… А кто-то взял и подарил вам чудесный коттедж с зеленой территорией. Тридцать соток! Можно теннисный корт построить…

— Ничего не понимаю, — прервала его Аня. — При чем здесь я?

— При том! Вы становитесь собственником! — пока Корниловы хлопали глазами, агент Зайцев громко радовался за них. — Причины, поводы меня не касаются, мое дело недвижимость, а не человеческие отношения. Заказ выполнен, формальную сторону дела я беру на себя. Вам остается только подписать бумаги и радоваться своему счастью. А причины вашего счастья вам уж лучше знать.