Э клана Мишильер - Макс Мах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда, переходим к плохим, — с кислой миной на лице предложила Габи.
— Лет эдак через пять-семь, если снова не вмешаются обстоятельства, охотник окончательно сольется с твоей личностью, что сделает тебя, Габи, ещё спокойнее и холоднее, циничнее и, разумеется, безжалостной, как гнев богов. И это ещё не самое плохое, чудовище станет разумным и обретет плоть.
— Я стану оборотнем? — обреченно спросила Габи.
— Нет, что ты! — успокоил её Трис. — Ты сможешь выпускать своего хищника в мир. При всей свободе воли, он будет подчинен тебе, поскольку его выживание напрямую связано с тобой. В чем-то это даже хорошо. Такого телохранителя иди ещё найди, но жизнь явно станет сложнее.
— Ты сейчас зачитал мне мой приговор? — почувствовав, как разом ушли из неё силы, спросила Габи.
— Почему именно приговор?
— Потому что в той, кого ты описал, меня уже не будет. Это ведь буду не я, разве нет?
— Тут ты права, — признал Трис, — но я имел в виду другое. Это не приговор, милая, потому что ничего этого с тобой ещё не случилось. Будем искать противоядие, а кто ищет… Ты же знаешь, Габриэлла! Кто ищет, тот всегда находит.
Рассказанное Трисом, как и следовало ожидать, оказалось для Габи трудной правдой. Понятно стало, отчего он не стал ей рассказывать сразу о «темном охотнике». Наверняка, сомневался, а стоит ли расстраивать девочку заранее. Она и сама не была сейчас уверена в том, нужно ли ей было знать, какое будущее уготовили ей боги, какой высокой будет плата за доставшееся ей «задаром» невероятное могущество. Но сделанного не воротишь: вопрос был задан, ответ получен, и теперь с этим всем ей предстояло жить, беспомощно наблюдая за тем, как день за днем в ней умирает человечность. Невеселая перспектива. Ужасающая, если быть честной до конца. Способная до срока свести с ума. Однако, несмотря на мрачные ожидания, со страхом она справилась куда быстрее, чем следовало ожидать. Опасения никуда, вроде бы, не делись, но градус эмоционального напряжения очевидным образом понизился: истерики не случилось, и голова снова работала, как надо, а не как придется.
— А ты? — спросила она, переварив наконец услышанное. — Ты же гораздо сильнее меня. Как ты справляешься со всем этим?
— У меня другая природа Дара, — словно бы, нехотя, объяснил Трис. — Я, грубо говоря, ученый, а не солдат. Меня подобного рода изменения почти не затрагивают. Возможно, они компенсируются жаждой знания или ещё чем-то в этом роде. Но, знаешь, что? Кажется, ты подала мне сейчас великолепную идею.
— О чем речь? — заинтересовалась Габи.
— Что, если отец предусмотрел такой исход и каким-то образом вмешался в развитие моего Дара.
— Допустим, — кивнула Габи, начиная понимать ход его мысли. — Хочешь сказать, что сделанное однажды можно повторить?
— Умница! — сразу же откликнулся Трис. — Нам есть с чего начать. Есть ты и есть я. То есть, у нас имеются для исследования два человеческих экземпляра со сходными характеристиками, — усмехнулся он, быстро взглянув на Габи и сразу же вернувшись к дороге. — И ещё у нас есть архив отца. Я буду искать.
— Я готова помочь.
«Чем смогу… Но уж очень хочется поучаствовать… И… и придется, наверное, поспешить с рождением наследников, а то потом может стать поздно…»
— Значит, будем искать вместе, — подвел Трис итог краткому обсуждению её перспектив.
***
На этот раз путешествие затянулось. Вроде бы, та же дорога, те же развлечения, — поесть, попить или выпить, сходить в уборную, — но в палаццо Коро они приехали хорошо за полночь. Тем не менее, Габи категорически отказалась ложиться спать на голодный желудок, и в результате, уже в первом часу ночи им с Трисом подали «поздний ужин», состоявший из байоннского жамбона[55], жареной с картофелем колбасы андует[56], салата Нисуаз[57] и сыров из Бургундии и Лангедока. Пища, что и говорить, тяжёловатая, в особенности, для ночного перекуса, но у Габи был крепкий желудок, и она порядком проголодалась. Поэтому мела все подряд, с бешенной скоростью, но не нарушая приличий. Выпила под это великолепие два бокала белого вина и, вполне удовлетворенная достигнутым результатом, отправилась спать. Чтобы уже с утра вернуться к своей нормальной ненормальной жизни.
Подскочила в шесть утра, быстро написала несколько записок и, уронив их по пути на поднос для исходящей корреспонденции, занялась своим телом. Бег, сопровождаемый ментальной тренировкой, комплекс физических упражнений с одновременным удержанием контроля на два-четыре-шесть двустихийных плетений малой мощности, стрельба из лука и совсем немного боевой магии: пара-другая щитов и несколько атакующих. Получилось легко, почти без напряжения.
«Трис прав, — отметила мимоходом, — я развиваюсь слишком быстро!»
Беда, однако, состояла в том, что она уже не могла остановиться. Как-то незаметно, магия стала частью её самой, и Габи просто не могла не колдовать. Потребность в использовании силы была, кажется, сильнее, чем голод и жажда.
«Вот же напасать!»
Но горюй или нет, прогресс налицо, и его уже не остановить. Дар развивался, и сила требовала выхода.
Загнав мрачные мысли в самый дальний угол, спрятавшийся в потемках её души, Габи приняла душ, оделась подобающим образом и спустилась к позднему завтраку. К этому времени уже пришел ответ на её первую записку. Герцогиня Перигор будет счастлива принять её в любое время, — «Только приходи!», — и предлагала пойти вместе на полдничное чаепитие к принцессе Эве Сабинии. Записка обрадовала Габи, и между овсянкой с медом и киш-лорен[58] она быстро написала ответ, в котором обещала быть у «моей любезной Мари» не позже десяти утра и с радостью пойдет с ней вместе в императорский дворец на полуденный чай. А ещё через полчаса, когда Габи уже допила свой утренний кофе, — черный, крепкий и без сахара, — и выбирала наряд на первую половину дня, с разницей в три минуты пришли ответы от Зандера и Эвы Сабинии. Судя по тексту послания, принцесса была искренно рада тому, что Габи «жива, здорова и готова вернуться в Свет», и настоятельно приглашала прийти к ней сегодня же на полуденный чай или отправиться вместе, но уже вечером на вечеринку в Во-ле-Виконт — городском замке Анаис д’Антиньи. В свою очередь, князь Трентский был готов к
