Космический шутник - Андрей Саломатов

– Все будет хорошо, – сказал он. – Сейчас вызовем врача, и ее вылечат.

– А вдруг она умрет? – всхлипывая, сказал Фуго. – Ты не представляешь, как я ее люблю. Мы же с ней одни на всем белом свете. У меня же нет никого роднее. Я этого не вынесу.

В конце концов, Алеша быстренько собрался и побежал на другой конец деревни за Мариной Георгиевной. Она жила и работала в Москве, но во время отпуска лечила местных жителей и дачников, поэтому отдых у нее получался очень относительный. Просто на один летний месяц женщина переезжала работать в Игнатьево. Жители деревни были за это очень признательны ей и всячески старались отблагодарить. Но поскольку врач категорически отказывалась принимать подарки, то по ночам бывшие пациенты подкладывали ей под дверь всякие вкусности: белые маринованные грибочки или домашнюю колбаску, копченых стерлядок или корзину свежих, только что с грядки, овощей.

Обнаруживая утром подарки, Марина Георгиевна возмущалась, но все же заносила продукты в дом. Выбрасывать то, что подарили от всего сердца, она считала неправильным.

Алеше повезло – врач оказалась дома. Увидев взволнованное лицо мальчика, она сразу спросила:

– Что-нибудь с мамой?

– Нет, – запыхавшись, ответил мальчик. – С тетушкой Дариндой. Это наша гостья. У нее жар, бред и вообще…

– Понятно, – по-деловому сказала Марина Георгиевна. Она быстро надела белый халат, взяла свой потрепанный медицинский саквояж и, не мешкая, поспешила к больной.

Впопыхах Алеша позабыл предупредить ее о том, что больная не житель Земли и даже не человек, и когда Марина Георгиевна вошла в гостиную, никого не увидела. Фуго, который на своей планете испытывал благоговейный трепет перед знахарями и врачевателями, бесформенным комочком сидел в кресле. Даринда же лежала распластавшись на диване и больше напоминала небольшой надувной матрац.

– Где больная? – спросила Марина Георгиевна, установив саквояж на столе.

– Вот, – ответил мальчик и показал на тетушку, которая, успокоившись, успела задремать. Марина Георгиевна посмотрела вначале на диван, затем на Алешу и строго спросила:

– Она что, невидимка? Я здесь никого не вижу.

– Понимаете, – начал объяснять Алеша. – Она не человек…

– Перестань морочить мне голову, – возмутилась Марина Георгиевна. – Я надувные матрацы не лечу. Обратись в ремонт резиновых изделий. Нехорошо, Алеша. Ты вытаскиваешь меня из дома…

– Это не матрац, – перебил он Марину Георгиевну. – Это разумное инопланетное существо – мимикр. Тетушка Даринда и мой друг Фуго прилетели к нам на Землю отдыхать.

Марина Георгиевна еще строже посмотрела на него и сердито проговорила:

– Ты, наверное, слишком много читаешь фантастики. Или отравился ядовитыми грибами. Давай-ка, ложись на диван и снимай штаны. Я поставлю тебе клизму.

– Ап-чхи, – вдруг чихнула Даринда, и врач испуганно отскочила на середину комнаты.

В общем, Алеше понадобилось не менее пятнадцати минут на то, чтобы объяснить, кого придется лечить. Но даже после этого Марина Георгиевна не могла поверить, что ее пациентка – существо с другой планеты. Фуго, который до сих пор не принимал в разговоре участия, соскользнул с кресла, принял вид большого фибрового чемодана и после этого обратился к доктору:

– Мы – мимикры. Можем принимать любой вид…

– Боже мой, – в полуобморочном состоянии проговорила Марина Георгиевна. – У вас и чемоданы говорят! Неужели в космосе есть планеты, населенные разумными матрацами и чемоданами? Или я окончательно свихнулась? Я, наверное, пойду домой и поставлю себе клизму.

И все же, успокоившись, она осмотрела больную. От всех этих разговоров Даринда проснулась и слабым голосом спросила незнакомую женщину в белом халате:

– Вы кто?

– Я врач-терапевт. Объясните, пожалуйста, что и где у вас болит?

– Я так долго нервничала, – начала тетушка. – Вначале нас с племянником украли разбойники, затем отвезли в полицию, потом мы всю ночь бегали по какому-то городу…

– По Рузе, – пояснил Алеша.

– Потом опять поехали в полицию, – продолжила Даринда.

– Достаточно, – оборвала ее Марина Георгиевна. – Мне почти все ясно. – Она осторожно ощупала живой матрац, прослушала тетушку стетоскопом[18], пожала плечами и спросила: – Скажите, а у вас печень есть?

– Не знаю.

– А почки?

– Честно говоря, я не знаю, как устроен мой организм, – печально проговорила пациентка.

– Тогда я посоветовала бы вам обратиться к Петру Семеновичу, – сказала Марина Георгиевна.

– А кто это? – осторожно поинтересовалась Даринда.

– Наш ветеринар, – ответил за доктора Алеша. – Он лечит коров, овец, коз, в общем, всякую живность.

– Ну знаете! Вы бы нас еще к специалисту по картошке послали! – вспылил Фуго, который снова принял обычный мимикриный вид. – Мы вам не коровы и даже не живность!

– А вы, гражданин инопланетянин, не возмущайтесь, – спокойно сказала доктор. – Лично вы сейчас больше похожи на большого бритого ежа. Поэтому ветеринар, возможно, лучше разобрался бы, как ее лечить. Я могу посоветовать только горячее молоко с медом и постельный режим. Нервы лечатся просто: лежи и спи, само пройдет.

Фуго провожал врача до двери уже в облике Алешиного прадедушки. Марина Георгиевна была человеком очень уравновешенным и доверчивым, поэтому быстро привыкла к мысли, что инопланетяне запросто могут принимать вид хоть чемодана, хоть симпатичного старичка. И уходя, она своим обычным, деловым тоном наказала мимикру:

– Вашей тетушке нужен абсолютный покой. Иначе из нее выйдет воздух, и ни одна мастерская не возьмется ее восстанавливать.

Она вышла из дома как раз в тот момент, когда во двор вошел Сергей Никифоров, час назад отпущенный из психиатрической больницы. Корреспондент твердо решил окончательно выяснить, кто же все-таки баламутит деревню, и, сойдя с автобуса, прямиком направился в логово загадочных лилипутов. Но, увидев на крыльце врача, журналист в нерешительности остановился. После долгой беседы с Шалгановым люди в белых халатах вызывали у него усиленное сердцебиение.

А Марина Георгиевна, заметив молодого человека в черных очках, который явно раздумывал, в какую бы сторону убежать, окликнула его:

– Здравствуйте, гражданин. Вы что, тоже оттуда? – она как-то неопределенно покрутила в воздухе рукой, имея в виду космическое пространство.

– Да, в некотором роде, – озираясь, ответил корреспондент, который подумал, что его спрашивают о психиатрической больнице. – Но они меня сами отпустили, – быстро добавил он.

– И вы тоже умеете прикидываться чемоданом?

– Чемоданом? – не понял Никифоров. – Не знаю, не пробовал.

Доктор подошла поближе к Сергею, внимательно посмотрела на него и сказала:

– У вас кожа имеет землистый оттенок. Стало быть, барахлит желудок. Наверное, вы еще не привыкли к нашей земной пище. Советую каждый вечер ставить себе клизму и пить побольше молока. Кстати, – вспомнила она, – а вы, вообще-то, к какому классу относитесь: к млекопитающим или, может, земноводным?

– Я лично? – совсем растерялся Никифоров. Только сейчас он понял, что перед ним, скорее всего, еще одна жертва лилипутских козней, психически больная, которая, вероятно, сбежала из больницы. – Вообще-то, я Homo Sapiens, – отступая назад, ответил корреспондент. – Что означает: человек разумный.

– Ну-ну, не волнуйтесь так, – сказала Марина Георгиевна и, выйдя за калитку, направилась домой. – Не забудьте вечером поставить клизму, – напомнила она на прощание и помахала рукой.

Испугавшись, что в доме он встретит еще кого-нибудь из врачей или больных, Сергей спрятался в кустах и стал наблюдать за окнами.

А в психиатрической больнице жизнь текла своим чередом. Пенсионер Клубникин закончил писать восьмое письмо, которое намеревался отправить в Организацию Объединенных Наций. Он так устал от сочинительства, что прилег на кровать и задумался о смысле жизни. Захар долго размышлял на эту тему и в конце концов пришел к выводу, что жизнь – это борьба, а потому нельзя лежать сложа руки. После чего пенсионер поднялся и сел писать донесение главнокомандующему Вооруженных Сил Мира. Но от этого важного занятия его оторвал призыв на обед. Вежливый голос из динамика вдруг сказал:

«Уважаемые граждане, просим вас на время оторваться от своих дел и проследовать в столовую».

Сильно проголодавшись, Клубникин позабыл о том, что объявил голодовку, и, бросив авторучку, поспешно вышел из палаты. В столовой выбрал место за столиком рядом с тихим больным в аккуратной голубой пижаме со свежим кустиком незабудки в петлице. Пенсионер быстро съел тарелку наваристого борща, а когда принесли второе, сосед вдруг заговорщицким тоном проговорил:

– Котлету не ешьте.