Семя Гидры - Вадим Ларсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Питер рассказал Ивану, что мачеха считает себя непризнанной наследницей русского князя Феликса Феликсовича Юсупова. Будто тот, в тридцатых годах находясь в Америке по делам судебной тяжбы с кинокомпанией Metro-Goldwyn-Mayer, без памяти влюбился в миловидную эмигрантку — Наташкину прабабку — а через год плодом их страстной любви стал Наташкин дед. После войны он вернулся в Союз, где и женился на будущей Наташкиной бабке. Затем появился Наташкин отец Гнат, ну и следом сама Наташка.
Стальной магнат Грегори Крофт ни на йоту не поверил в эту авантюрную историю и называл невестку не иначе как «сталинской шпионкой». Он навёл справки. Настоящая фамилия Наташки была Дзюба. По достижению совершеннолетия амбициозная дивчина подала документы на смену фамилии на Юсупову, но случился казус — полупьяный регистратор районного ЗАГСа пропустил в паспорте первую букву — так княгиня Юсупова стала Натальей Игнатьевной Суповой.
Петю словно прорвало. Он говорил не умолкая. Рассказывал о ненавистной школе и мерзких учителях, о том, что хочет быть похожим на своего несгибаемого деда и о том, как прошлым летом был с отцом в Японии и видел настоящих якудза. Иван слушал и понимал — так действует защитная реакция психики, отвлекающий манёвр, бегство от реальности.
Он осведомился об учителе-индийце, и Петино лицо просияло, а в глазах заблестели огоньки. Секхара Чакрабати отцу порекомендовал его бывший коллега, в прошлом известный нью-йоркский импрессионист, а ныне отшельник, погрязший в ведической культуре. Смешливый профессор сразу понравился мальчишке, потому как был полной противоположностью его чопорным английским учителям. Всегда понимающий и дружелюбный он так увлекательно говорил о математике, физике и биологии, что мальчуган, бывало, заслушивался этими рассказами. По сути, в лице профессора Крофт-старший приобрёл для сына не просто учителя, но по большей части гувернёра, тем самым развязав себе руки. Это ничуть не смутило мальчика, с гуру было и интересней и веселей, чем с отцом и мачехой.
Вдруг Петя осёкся на полуслове, глубоко вздохнул, пытаясь сдержать нежданно накатившие слёзы, и тихо, но твёрдо произнёс:
— Мы обязательно спасём всех.
Иван с уважением посмотрел на двенадцатилетнего подростка. Сколько внутренних ресурсов понадобилось неокрепшему организму собрать в единое целое, сколько мужества и силы воли потребовалось, чтобы сказать эти четыре слова.
Иван положил ладонь на худое мальчишечье плечо, легонько сжал и сказал по-приятельски:
— Сто процентов, Пётр. Не скрою, попали мы в крутой водоворот. Сели на мель по самую ватерлинию. Но как говориться: «В наводнение и на алтарь взберешься». Спасёмся сами и спасём остальных. Даже не сомневайся. — И чтобы закрепить образовавшееся между ними хрупкое взаимопонимание, протянул «шило»: — Поможешь, партнёр?
Мальчик недоумённо заморгал. Иван указал на хижину:
— Займёмся нашей безопасностью. Сделаем ловушки вокруг этого шедевра местного зодчества. Ты пока взрыхли землю вокруг, чтобы было легче копать, а я наломаю подходящих веток.
Он показал как надо — покромсал шилом небольшой пятачок земли под стеной, а затем как ложкой выгреб тесаком лишний грунт. Образовалась неглубокая ямка. Таких ямок Петя должен был накопать по всему периметру хижины с интервалом в четверть метра. Сам же Иван направился в лес. Там нарезал молодых, но уже достаточно упругих и прочных прутьев. Молотком вбил по пару в каждую ямку, так, чтобы срезы не выступали над поверхностью, а после заострил торчащие концы тесаком. В завершение всё засыпал зелёной травой в надежде, если желтоглазый зверь и объявится следующей ночью, не исключено и вполне вероятно, обязательно угодит лапой в одну из замаскированных ловушек и в аккурат напорется на заостренную ветку.
Даже с принятыми мерами предосторожности ночёвка в хижине оставалась небезопасной, и всё же это лучше, чем вернуться к самолёту. Желтоглазый зверь мог оказаться невинным созданием в сравнении с «чёрными» похитителями людей.
— Идёшь к самолёту? — предложил Питеру Иван.
— Но там же… эти… — мальчик уставился непонимающе.
— Во-первых, вряд ли туземцы надумают вернуться. Они и внутрь-то побоялись войти. Испугались кишок железной «птицы»? Во-вторых, самолёт прекрасно просматривается как с неба, так и с океана. Напишем на фюзеляже большими буквами HELP, если найдём чем. По крайней мере, оставим записку в кабине. Распишем, что с нами приключилось и где нас искать. Надеюсь, дикари не читают по-английски. Разведаем, что осталось на борту из полезной утвари. В первый раз мы собирались наспех, теперь стоит отнестись к делу серьёзно.
Дорогу к самолёту Иван нашёл уже без компаса. Когда среди листвы солнечными лучами заискрился белоснежный остов «хонды», Иван на всякий случай оставил мальчишку в густых зарослях папоротника, сам же короткими перебежками подобрался к насыпи и залёг за кочкой. Долго прислушивался, поднимал голову, наблюдая за обездвиженным самолётом. Ничего не изменилось с их последнего визита, но какое-то нездоровое ощущение тревоги не давало покоя.
Наконец Иван решился. На полусогнутых, вертя головой и напрягая слух, он прокрался под «брюхо» «хонды», но так ничего и не заподозрив, встал в полный рост и поднял глаза. Чутьё его не подвело. Молочно-белая обшивка фюзеляжа, что пониже тёмно-матовых эллипсов-иллюминаторов, щерилась ровными чёрными дорожками как многоточиями на бумаге. Кто-то изрешетил пассажирский отсек двумя автоматными очередями по дюжине рваных дыр в каждой.
Глава 12
С тесаком в одной руке и со «швайкой» в другой Иван поднялся на борт. Солнце проглядывало сквозь иллюминаторы, отражаясь в молочной обивке кресел. Ничего не изменилось за прошедшие сутки. Разве что несколько птичьих перьев на ковре — вероятно в салон наведались пернатые гости, но не найдя чем поживиться упорхнули прочь. Ничего не изменилось, если не считать отметин автоматных очередей. Но об этом стоило подумать после. Сейчас важно собрать всё ценное и поскорей унести ноги.
Свои поклажи они с Гарретом забрали ещё в прошлый раз, профессор вроде как был налегке, а чемоданы и саквояжи Крофтов, кроме одного, исчезли вместе с четой. По возвращении не мешало б заглянуть в походный мешок мистера Роя. Иван не решился сделать это раньше — даже мысли такой не возникло — но теперь у них с Питером есть цель — выжить, а для её достижения пригодится любая мелочь. В теперешнем положении всякая вещь — ценность. Вспомнился фильм 93-го года о лайнере с уругвайской сборной по регби на борту,
