Призраки Замоскворечья - Анна Князева

Поразмыслив, Надежда спросила:

– Ты думаешь, его приплетут к этому делу?

– Нисколько не сомневаюсь. И это только усложнит ситуацию. Чтобы защититься, нужны железобетонные доказательства моей непричастности. Но, кроме меня, их никто не предъявит.

– Чтобы предъявить, их нужно иметь, – уточнила Надежда.

– Вот-вот…

– Я могла бы тебе помочь…

Он поднял голову:

– Чем?

– Ну, например, сходить к Протопопову и взять запись с видеокамеры.

– Да он тебя на раз-два-три просчитает и уже через пять минут будет здесь.

– Мне показалось, что Протопопов неплохо к тебе относится.

– При чем тут отношения? – Не закончив есть, Лев отодвинул тарелку. – К чему все эти расспросы? Да если бы я похитил Рыбникову и этот чертов портфель, я бы никогда не оставил его в машине. Напоминаю: я десять лет проработал следователем. – Он помолчал. – И как бы я пробрался за портфелем в примерочную? В шапке-невидимке? Абсурд.

– В этом деле все – полный бред, – проговорила Надежда. – И когда Самойлов сказал про помаду, я удивилась.

– Почему?

– Сумка Рыбниковой оставалась в гостиной. Никто не носит губную помаду в кармане.

– Полезное наблюдение.

– И, кстати, в ее брюках нет карманов. Знаю, потому что сама рисовала эту модель. Ну и последнее: чтобы говорить по телефону во дворе, не нужно подкрашивать губы, тем более тащить губную помаду с собой. Это я тебе как женщина говорю.

– Мощное обоснование. – Лев усмехнулся. – Чтобы так объяснить, нужно быть женщиной.

– Уверена, что скоро все само собой объяснится.

– Я так не думаю. – Астраханский потер виски, потом, задумавшись, провел пальцем по шраму. – Ума не приложу, как на отвертке оказались мои отпечатки.

– Самое простое объяснение: если ты не прикасался к чужой отвертке, значит, эта отвертка – твоя.

– Так не бывает.

– А чужой портфель в багажнике бывает? Помада под сиденьем… Это – как?

– Подкинули.

– То же самое с отверткой. Что может быть проще.

Лев Астраханский удивленно взглянул на нее:

– Хочешь сказать, что в мою квартиру кто-то залез?

– Залез, побывал, заглянул, чтобы забрать. Трактуй как угодно.

– Но я бы заметил.

– Необязательно. Ты что, каждый день берешь в руки отвертку? – Она махнула рукой. – Вот тебе еще одна вводная информация: в мою квартиру тоже кто-то залез, а через несколько дней залезли в квартиру к моей матери.

– Украли что-нибудь?

– На первый взгляд ничего. Разве сразу поймешь? Могли забрать что-то вроде отвертки.

Астраханский сердито потупился:

– Заговор какой-то сионский!

– Это уж точно. Не знаешь, с какой стороны подступиться. Куда ни пойдешь, везде путь закрыт.

– Спроси у Протопопова, что за отвертка? Ну там какого цвета или размера.

– Хорошо, я позвоню, – пообещала Надежда.

– Послушай… Откуда взялся этот ребенок?

– Сегодня? Родился в нашей примерочной. – Она улыбнулась. – И такой умненький, такой раскрасавец…

– Дети – это хорошо, – убежденно проговорил Астраханский и вдруг прислушался: – Кажется, звонит твой телефон.

– А может быть, твой? – предположила она.

– Свой я забыл у Ларисы, – сказал он и вдруг покраснел.

Надежда вскочила с места и побежала в комнату. Порывшись в сумке, нашла телефон:

– Слушаю!

– Это Мешакина.

– Здравствуйте, Леся! – Надежда полюбопытствовала: – Как Анфиса? Как чувствует себя мальчик? – Она решила, что Мешакина звонит, чтобы поблагодарить ее, а может быть, извиниться за все, что случилось. Однако Надежда ошиблась.

Мешакина спросила:

– Можете к нам приехать?

– К вам – это куда? – поинтересовалась Надежда.

– Мы сейчас за городом, в Ильинке.

Она посмотрела на время:

– Уже поздно.

– Вас отвезут домой.

– Нет, Леся, простите…

– Прошу вас, приезжайте! – Мешакина заплакала в голос.

– Нельзя же так, в самом деле! – возмутилась Надежда.

– Мой муж хочет с вами поговорить.

– Не понимаю, о чем.

– Машина ждет вас внизу!

– Откуда у вас мой адрес?

– Не забывайте, кто мой муж.

– Ну знаете!

– Прошу вас, Надежда! Если вы не приедете, я не переживу сегодняшней ночи.

Помолчав, Надежда согласилась:

– Ну хорошо, я приеду.

– Мы ждем! – Мешакина бросила трубку, как будто опасаясь, что Раух передумает.

Надежда вернулась на кухню:

– Мне нужно уехать.

– Куда?

– Клиентка позвонила, есть разговор.

– Когда вернешься?

– Не знаю. Это за городом, за мной прислали машину.

– Ждать не буду. Лягу спать.

– И правильно сделаешь. – Она сходила за сумкой и через минуту уже стояла в прихожей.

Надев туфли, отомкнула дверь, распахнув ее, выскочила на лестничную площадку. Там стоял Марк Фридманович.

Увидев ее, он упал на колени:

– Прости меня, Надя!

– Не устраивай цирк! – воскликнула она и захлопнула за собой дверь.

– Я – подлец. – Марк обнял ее колени.

Надежда попыталась освободиться:

– Немедленно встань!

– Не дрыгайся, – обыденно проговорил Марк. – Мне и так больно коленки. – И он еще крепче ее «стреножил». – Не встану, пока не простишь.

Она поменяла тактику:

– Ну хорошо, давай завтра поговорим. Сейчас мне нужно идти.

Марк поднял лицо и посмотрел на нее с подозрением:

– К нему?

Она сорвалась:

– А это не твое дело! Я не спрашиваю, куда ты уходишь.

– К жене, тебе это известно.

– И нисколько от этого не легче. – Сказав это, она пожалела, что дала повод затянуть себя в дальнейшие объяснения.

Марк не преминул этим воспользоваться:

– Зачем нужны все эти сложности? Ты знаешь, что мой брак – это совместное предприятие. О любви речь не идет. Любовь – это ты!

– Давай встретимся завтра, – она заговорила примирительным тоном, и Фридманович поднялся с колен.

– Простила?

Не зная, как отвязаться, Надежда утвердительно кивнула:

– Простила.

– Милая, – Марк обнял ее и потянул к двери. – Идем к тебе.

– Я ухожу.

– Куда?

Переборов себя, она объяснила:

– В гости к клиентке.

– Если не секрет, ее имя?

Надежда напрямую спросила:

– Ты в чем-то подозреваешь меня?

– Надеюсь, что ты идешь не к нему?

– К кому?! – Она потеряла терпение.

– К тому хлыщу, с которым ты была в ресторане.

– О боже! Я еду в дом к прокурору Мешакину. Его жена – моя клиентка. – Надежда направилась к лестнице и стала спускаться.

Марк пошел следом:

– Я тебя провожу.

Выйдя из подъезда, он подошел к большой черной машине и постучал по стеклу. Дверь приоткрылась:

– Что?

Марк спросил у водителя:

– Чья это машина?

Тот ответил:

– За Надеждой Раух прислали.

– Я спрашиваю – кто.

– Мешакин Тихон Иванович.

Фридманович удовлетворенно кивнул, распахнув заднюю дверцу. Надежда села, и он захлопнул ее, пообещав:

– На днях я зайду.

Сорока минутами позже Надежда вошла в дом прокурора Мешакина. Проследовав за горничной, села туда, куда ее посадили – за стол в большой темной комнате, увешанной картинами, зеркалами и подсвечниками.

Вскоре в комнате появились хозяева: высокий седой мужчина и сама Леся Мешакина.

– Тихон Иванович, – представился мужчина, усаживаясь за стол напротив нее.

– Надежда Алексеевна. – Она придвинулась ближе, положив руки на каменную перламутровую столешницу.

– Тиша, мне остаться? – спросила Леся Мешакина.

Ее муж распорядился:

– Ты можешь идти.

Леся юркнула в дверь, прикрыв ее за собой преувеличенно плотно. Что-то подсказало Надежде, что в тот же миг она прильнула ухом к филенке.

– Ну, что ж, Надежда Алексеевна, – начал Мешакин, – предупрежу: разговор у нас непростой.

Изобразив на лице интерес, Надежда перебрала в уме возможные варианты: от претензий за несвоевременное прибытие «Скорой» до некомфортного родовспоможения его дочери или некачественного раскроя школьных костюмов. Ни то, ни другое, ни третье не подтвердилось, когда Мешакин снова заговорил.

– Вы и ваши подчиненные явились свидетелями нежелательной ситуации.

– У вас родился внук, только и всего, – возразила Надежда.

– Надеюсь, вам известно, сколько Анфисе лет? – посмурнев, спросил Тихон Иванович.

– Анфиса ваша дочь, и вы несете за нее ответственность. Я здесь ни при чем.

– Не об ответственности речь, – сдержанно проговорил прокурор, – Меня интересует другой аспект этого дела.

– Конфиденциальность? – догадалась Надежда.

– Лучше не скажешь, – Мешакин удовлетворенно кивнул. – Прошу навсегда позабыть о том, что случилось. Предупредите своих работников, что если кто-то из них вольно или невольно упомянет о том, что произошло с моей дочерью…

– Простите, это угроза? – поинтересовалась Надежда.

– Думайте, когда говорите! – одернул ее Мешакин. – И не забывайте о том, кто я такой.

– Вы – прокурор, – не растерялась Надежда.

– Не нужно все толковать настолько буквально.